Я прошла самые тяжелые испытания. В которых было много страха, отчания и одиночества. Горя и утрат. Иногда мне казалось, что жить дальше бессмысленно и не для кого.
Но наступал новый день. И моя депрессия сменялась тихой радостью.
Я продолжала вытаскивать сама себя из того горя, в которое попала. Понемногу, шаг за шагом. Маленькими шагами.
Сначала я заставила себя встать с кровати, потом принять душ, привести себя в порядок, выпить чистой воды и поесть горячего.
Но больше всего мне помогала молитва. Вы тоже можете молиться, и не важно кому. Нам только кажется, что нас никто не слышит. И слышит и видит. Только для перемен не наступило время.
И то, что вы просите, пока еще не для вас. Пока. Для вашего внутреннего роста. Человек так устроен, что понимать ценность жизни он способен только в минуты одиночества и разочарований.
Коллективная молитва еще сильнее, чем молитва в одиночестве. А больше всего помогает внутренняя чистота и целостность.
Это кажется, что зло не наказывается. Это не так. Моя помощница и шаманка Эви говорит, что Вселенная все записывает. И возмездие или награда приходят потом.
У многих счатливые перемены не натупают сразу. Потому что сначала при очистке труб идет грязная вода.
Много грязи выливается перед тем, как польется чистая и живительная влага.
Как бы это банально ни звучало, но когда паника, суета, много самой неприятной информации, нужно отстраниться от этого.
Дышать. И продолжить делать то, что вы делали. Нельзя поддаваться провокациям и настроениям, которыми вас пытаются заразить плохие люди. В тяжелые времена они все вылезают из своих нор и начинают нас тревожить.
Опирайтесь на свой внутренний ресурс. Наша память имеет свойство запоминать те способы, которые позволили выжить нашим предкам.
Интуитивно каждый из нас поймет, как сохранить себя и своих близких.
И тогда самая большая радость будет огромной и всеобъемлющей.
Не тратьте все деньги. Имейте небольшой запас и припас. Каждый день надевайте чистую одежду и убирайте свое жилье, работайте, если у вас пока есть работа, общайтесь с добрыми и не слушайте паникеров.
Готовьте простые блюда. Если есть возможность, посадите цветы, чтобы они радовали. Читайте те книги, которые вас поддержат.
Будьте внимательны к себе и к близким. Выживают не самые сильные, а информированные, собранные, которые имеют на первое время запас ресурсов и веру в то, что все будет хорошо.
Не усложняйте себе жизнь. И окружающим тоже. Не ввязывайтесь в разборки с незнакомыми людьми. Если есть возможность побыть там, где вы чувствуете себя в безопасности, воспользуйтесь этим.
Не забывайте поесть, отдыхать и позаботиться о себе сами. И отвлекайте сами себя от грустных мыслей каким-то занятием. Выходите на свежий воздух. Гуляйте, если у вас есть возможность.
Все эти методы проверены на себе.
Мне пришлось встать за прилавок, чтобы начать продавать, чего я категорически никогда не делала. Но другой работы мне не предложили. А жить на что-то надо было. Конечно, никакого восторга у меня это ремесло не вызвало! Это поначалу.
С двумя высшими образованиями и с опытом работы в госслужбе, ничего путного я пока не нашла. Поскольку приехала на Север и не имела прописки. Жила временно у дальней родственницы Тамары, которая была от моего появления не в восторге.
Прислуживала ей, так как была от нее зависима. Помогала с детьми, мыла, скребла, убирала, готовила, терпела ее заскоки. И точно решила, что лучше жить на съемной квартире, чем в качестве рабыни. Мое положение было унизительным – приживалок никто не любит.
К слову, Тамара сама выперла меня на улицу, уехав в отпуск и передав через своих подружек, чтобы я убиралась из ее квартиры. Она имела право не принимать меня вообще в качестве гостьи, но не смогла отказать моей маме. Та на нее давила по телефону и напоминала о том, что Тамара в свое время точно так же жила у нас, у родителей в роскошной пятикомнатной квартире.
И нужно отдавать долги. Но у Тамары было двое несносных школьниц, развод, подработки, дежурства в больнице, депрессия. А вот большой и удобной квартиры не было. Я поселилась в самой настоящей тесной двухкомнатной халупе, но уютной, со свежим ремонтом. Тамара пристроила меня в одну из детских кроваток своих дочерей.
Слава Богу, я тогда имела такую комплекцию, что с легкостью помещалась в любую детскую мебель.
Да. Я вышла на рынок. Но совершенно не представляла, как втюхивать тот товар, который был для носки непригоден совершенно. Мне свалили в кучу всякий неликвид, который можно было бы отнести на помойку. Все эти шапки и трикотаж лежали в одной большой коробке. И надо было что-то с этим делать, чтобы не остаться голодной.
Хозяин этого барахла платил мне только процент от выручки. А если ее не было, то, разумеется, не платил ничего.
Я стала перебирать то, что лежало в коробке. Это были растянутые беретки, жуткого вида головные уборы, местами грязные или потрепанные, без бирок, помятые. Какой дурак это купит, пронеслось у меня в голове? И второе – надо мной издеваются.
Но какой выход?
Дома я еще раз пересмотрела то тряпье, которое мне вручили. Все перестирала и аккуратно разложила, чтобы высушить. Некоторый товар отпарила, зашила дыры так, чтобы не было видно, что шапки были в ремонте.
Меховые изделия приводить в порядок было труднее всего. Но мне подсказали секрет – нужно поставить на плиту кастрюлю и, когда вода в ней закипит, подержать шапку над паром. Ворсинки расправятся.
После этого хорошо начесать норку густой щеткой.
Потом я степлером прицепила бирки к беретам и кепкам. Их (бирки) заказывали в типографии с текстом о том, что товар из Италии, например. На самом деле все это шили в подпольных мастерских у предпринимателей.
Упаковав все аккуратно в сумку, я отправилась на свое рабочее место, не веря в то, что хоть что-то продам. Так и вышло. Я действительно не продала ничего. Ни в тот день, ни через неделю.
Есть мне хотелось очень сильно, и я не знала, что предпринять для того, чтобы хоть что-то заработать. Подруги Тамары приехали на квартиру меня проверять, одна ли я там или с любовником. И убедившись в том, что я живу в одиночестве, объявили мне о том, чтобы я убиралась вон.
Я собрала свою небольшую сумку, совершенно не представляя, куда мне идти.
Мне пришлось пожить у дяди Коли, папиного знакомого, в хрущевке. Сам он в то время караулил дачу друзей. И жил там постоянно, лишь иногда наведываясь в город. И предупредил меня о том, что я должна буду съехать от него, так как квартира была однокомнатная.
Это очень проблематично жить с посторонним мужчиной в ужасной тесноте, к тому же почти стариком, пьющим, притаскивающим всякий сброд алкашей с улицы.
Я и сама это отлично понимала. Мне нужно было выиграть время.
Торговля у меня никак не шла. Те шапки, которые я так заботливо приводила в порядок, все еще просто висели на кронштейнах.
Люди подходили, щупали их иногда грязными руками, мяли мех, бросали на прилавок, фыркали, хотя цена на товар была смешной.
Вдруг меня осенило – мои потенциальные покупатели ведут себя так, потому что товар дешевый. Мы перестаем ценить то, что получили даром. Более того, можем это еще и обесценить.
Я переписала все ценники, удвоив сумму на изделия из меха и трикотажа. А в некоторых случаях утроив ее, понимая, что за эту цену точно ничего не возьмут.
Но ведь я итак не смогла не продать ничего. Тогда какая разница? Внутри меня росла какая-то обида на неспособность к менеджменту, хотя по этому предмету в ВУЗе у меня всегда были пятерки.
Покупатели проходили мимо, по привычке, некоторые из них уже заглядывали ко мне в бутик, чтобы выплеснуть на меня свое отвратительное настроение. Убедившись в том, что цены у других продавцов просто заоблачные, они возвращались ко мне за бесплатным.
Но удивлялись тому, что товар внезапно подорожал. Я объясняла это тем, что теперь доставка шапок очень дорогая, транспортные расходы, плюс цена на электричество возросла. Я ведь не зря получила высшее финансовое образование, и отлично понимала, из чего состоит стоимость товара и его цена.
Со мной спорили. Но что я могла сказать в ответ? Я всего лишь реализатор, продавец. Хозяин этого товара ушел молиться. К нему и обращайтесь.
Самым удивительным в этой истории оказалось то, что покупатели возмущались резким подорожанием, снова пытались облить грязью то, что я им предлагала, мерили шапки и....покупали их.
Для меня такой опыт стал откровением! Пока я просто раздавала все даром, не получая ничего взамен, меня критиковали и отказывались хоть как-то отблагодарить.
Когда товар подорожал, люди восприняли это с отторжением, но психологически, наверное, решили, что раз шапки теперь стоят больше, значит они качественнее, достойны этого.
С тех пор торговля у меня наладилась. Как только я видела, что товар залежался, я мгновенно поднимала на него цену. В то время, как другие делали на него скидку.
Есть категория людей, а их большая часть, которая считает, что раз вы им что-то отдаете за бесценок или даром, значит вы это делать просто должны. Или у вас безвыходная ситуация, а значит ею можно пользоваться.
Я не делала никаких акций и распродаж, чтобы не привлекать к себе неудачников, которые ищут того, кто им должен. Пусть лучше вообще я ничего не продам, чем буду устраивать день открытых дверей, решила я.
И, как ни странно, самый поганый товар находил своего покупателя. Иногда совсем странные вещи, плохого качества, которые я сама бы никогда носить не стала, у меня покупали втридорога.
Есть чудаки, которые любят просто эксклюзив, то, чего у других нет. И пусть это будет выглядеть глупо, несерьезно, нарочито или вычурно, зато прикольно.
Такой покупатель приводил с собой толпу друзей или своего друга, мерил зеленую норку с желтым помпоном и странными веревочками и спрашивал:
– Прикольно?
– Ага. Вау....– Отвечала в ответ толпа натуральных придурков.
А если что-то входило в моду, то это выдергивали у меня из рук. Хотя носить в наших условиях пальто в рукавом в три четверти из-за суровых климатических условий – утопия.
Тогда хозяин магазина привез груду такого товара, совершенно не пригодного к носке. Но мы на нем просто озолотились. Хотя я видела, как покупательницы потом мерзнут в несуразных болеро под снегом или дождем.
К ним нужно было покупать удлиненные перчатки. И чтобы быть в тренде, мы заказывали у поставщиков эти нелепые аксессуары, которые категорически никому не шли.
Но это было модно. А значит дорого и востребовано.
Вторым моментом в моих открытиях стало появление в так называемом магазине моей напарницы – разбитной детдомовки Любки, девки очень проворной, нагловатой, толстой и губастой.
Именно у нее я кое-чему научилась еще, хотя, казалось бы, чему может научить хабалка интеллигента? А вот может.
Любка не могла мне понравиться – она была человеком не моего круга. Другой. Хабалистой матершинницей. Но проворной и ловкой, умеющей легко всучить покупателям даже самый завалявшийся товар.
Я этого делать не могла. И всегда была честной до ужаса. Мне пришлось пересмотреть свои убеждения и понять простую истину – принципы нельзя намазать на хлеб. Если хочешь выжить, нужно уметь крутиться, врать, идти по головам.
Успех – это не баночка с вкусными консервированными персиками. А история с предательствами и устранением конкурентов, с кучей лжи, мошенничеством и изворотливостью.
Моя напарница Любка умела приспосабливаться, поскольку рано осталась без матери и отца. Я же всего стеснялась. Как можно говорить, что беретки из Италии, если они шьются в каком-нибудь подвале прямо недалеко от той торговой точки, где мы их продавали, думала я?
Любка же, толстая, немного неуклюжая, но совершенно разнузданная бабища, проворно затаскивала прохожих в киоск и врала много и совершенно бессовестно.
Люди верили всему, что она говорила. Потому что моя напарница была убедительной и верила в свою же ахинею. И покупатели, как ни странно, тоже ей верили, что меня обескураживало.
Выросшая среди шпаны, Любка рассказывала, что она приехала из Питера, где живет ее бабка, учительница русского языка и литературы. Вся ее семья – это почти блокадники и интеллигенты в нескольких поколениях.
Только потом от соседок по прилавку я узнала о том, что никакого Питера не было и бабушек – учительниц и балерин тоже. Мать Любки была обычной потаскухой, жившей в коммуналках, отец – сидельцем. А саму Любку действительно воспитывала бабка, алкоголичка, которая в конце-концов сбагрила ту на попечение государства.
Об этом говорило косноязычие моей напарницы, ее громогласность и зацикленность на всевозможных вульгарных темах. Она не стеснялась вываливать о себе такие подробности, от которых волосы вставали дыбом.
– Ой, я сечас обосрусь от хохота. – Повторяла Любка, когда начинала ржать от своей же, часто неуместной шутки.
Она скупала без разбора всевозможный шмот у таких же товарок и выдавала все эти подделки за бренды. На тот товар, который мы реализовывали, она лепила степлером этикетки, заказанные в типографии, в которых на иностранных языках печатали одно вранье.
О проекте
О подписке