Глава 4.

А еще была полная бледная девушка напротив. Вечером она плакала и говорила, что хочет к маме.

А я в это время хотела прыгнуть с парашютом, чтобы полетать.

Наши с ней койки стояли друг напротив друга.

Я вечером плела из бисера украшения – березки, которые безнадежно рвались, болтала с ангелами и бродила по коридорам. Упаси Боже, мамы мне было не нужно. А если и нужно – только не той, не моей мамы.

Смотрела на снег за окном в фонарных искрах и понимала, что всё прекрасно. Я уже немножко разговаривала и могла ходить. Сама, по лестницам тоже.

И никому ничего не должна. Нигде меня не ждут. Нигде… Никуда я не должна вернуться. Никто не плачет обо мне, роняя слезы на вечернюю лампу.

И это хорошо.

Потому что я могу пойти вправо, влево, могу уйти отсюда и замерзнуть в сугробе, а могу не уходить, пока меня не прогонят. Свобода.

И поэтому я была мамой для всех, кто этого хотел. Для воробышка в теплом свитере, для полной бледной девушки с заплаканными глазами. Я была моложе их, мне было двадцать два. Но это неважно.

Когда человек хочет мамы, ему не важно больше ничего.

Глава 5. ОДУВАНЧИКИ.

С ней по улице идти нельзя,

Потому что люди оборачиваются.

Девушка по имени Весна

Улыбается – лёд в душах плавится.

Николай Корешков, 2005 год, песня обо мне.

Мир полон радости и солнца, мир хороший.

Передо мной невозделанное поле санатория. Здесь я, правдами и неправдами, работаю «мастером зеленого хозяйства». По штату мне положены работники, но их нет, я одна сама у себя работник.

Таким счастьем я обязана своему невоздержанному оптимизму и широкой улыбке, ну и справке об учебе на первом курсе сельхозакадемии.

Работа! – ликует душа. Рабооота!!! Ураа! Встать рано, бежать на электричку. Чуть алеет рассвет.

Дорога через лес. Ягоды черники. Много, сладкие…

Травки собрать по пути, незнакомой. Это будет гербарий для института.

И в рот.

Июньское солнце хлещет беспощадно. Поле заросло одуванчиками. Хорошо, что меня не заставляют это пахать.

Что я могу, в сущности… Слабая двадцатилетняя девчонка. Вот и медкомиссию при устройстве на работу еле прошла: анемия и какой-то странный многолетний гайморит. Но ничего, приняли.

От солнца я теперь черная, словно негр…

Одуванчик лекарственный. Содержит горечи. Возбуждает аппетит. Улучшает состав крови при анемии.

Гонит желчь, успокаивает, замедляет рост раковых клеток. Борется с вирусами, грибками, гельминтами. Лечит печень, помогает при диабете… Высушенные корни используют для выведения вредных веществ с потом и мочой.

Одуванчик устойчив к вытаптыванию и поеданию сельскохозяйственными животными.

Чепуха. Это просто Солнце – щедрое, активное. Мужская планета.

Это вам не тайная двуликая Луна. Луна – душа, энергия инь, а Солнце – ян, дух. Правильно?

Солнце в гороскопе, жёлтая аура, жизнерадостный, весёлый человек. У Солнца всё открыто.

Солнце раздает дары. Вот цветок, пахнущий летом. Сорви его, съешь. Он подарит тебе силу.

Улыбайтесь! Улыбайтесь!

Я не дам вам горечи, нет. Вы пытаетесь есть мои листья; но они горьки, они горьки от почвы. Хуже почва – горче мои листья, крепче мои корни, но мой дар миру – мой цвет – не будет горек никогда. Я не вынесу в мир ни мою боль, ни моё страдание, ни всё, что терплю я, чтобы жить! Нет! Я вынесу в мир только мою радость. Лишь широкую улыбку мою и все мои бесчисленные вам дары, ибо надо жить – улыбаясь.

Я научу вас этому.

Я научу вас тому, как вставать всякий раз с земли и расти, и цвести под ногами, и пусть тебя топчут и рвут, но ты улыбайся. От души! Сила твоя огромна! Даже в головках оторванных вызреют семена, даже под корень подрубленный – от корня ты отрастаешь, Солнце! Ибо тебе в мир приносить Жизнь!

А когда ты станешь мудрым – ты станешь белым. И легким, словно Дух.

Глава 6.

Из дневника.

Было больно?

Да.

Было страшно?

Нет.

Было смешно.

Смешно над собой, над своим страхом, над своей болью: ну да, мне дано ЭТО. Другим ЭТО пока не дано. Но не избегнет никто.

Да, у вас есть то и это, а у меня вот есть боль, а у вас её нет. Это данность, новое состояние, иное, когда всё прежнее слетело, как от ветра паутина. И я – ребёнок, я только что родилась, весь мир только что родился, я живу до начала мира, мне всё изумительно, я ничего не боюсь. Ни смерти, ни даже боли. Я бегу от неё, зная, что не убежать. Что она моё новое состояние, новая жизнь, иная страна, дорога такая. И это мне интересно. Я этому удивляюсь.

Я поражаюсь вашей красоте. Сладости вызволить вашу красоту из ваших ролей. И я удивляюсь тому, что моя боль годна для этого. У меня не было мысли дать ей такое применение.

Глава 7. ШАЛФЕЙ.

А как всё начиналось…

Я работаю и слушаю Карунеша.

Я работаю продавцом. Слушаю Карунеша, чтобы не уснуть. Карунеш мне не нравится.

Безумно хочется спать. Но нельзя. Нужно вскочить и рассказывать, рассказывать, про то, во что я сама не верю.

Вот эти хризантемы и розы прекрасно будут чувствовать себя на вашем подоконнике. Да-да. Они не отцветут, не завянут, не погибнут, им будет нипочем сухой квартирный воздух и отсутствие Солнца, затхлая хлорная вода, бетонная клетка, в которой даже я не смогла бы жить. Они смирятся с безнадёжностью, они будут цвести зимой. 365 дней в году.

Если вы не купите, нам будет нечего есть.

Зима – это страшно, страшно. У меня дома озверевшая от безнадёжности мать и девять больших собак. Кончается даже соль. Порой едим собачий корм, взятый в долг под честное слово…

И долги растут.

Что растёт зимой – так это долги.

А остальное не так важно. Что я хожу на работу в страшном пальто, перешитом из материного вытертого плаща советских времён; что мать не спит ни днём, ни ночью, а вяжет носки и варежки на продажу; что всех продавцов она выгоняет из-за якобы их воровства; что её суды с кредиторами потихоньку превращаются в суды с судьями, судами и Россией…

Бог с ними. Мне ведь сессию сдавать. Второй семестр.

А еще можно взять коробку с цветами, и зайцем на электричке в большой город. Там есть магазины, офисы, парикмахерские, в них тепло, там работают милые невинные девушки. Эти девушки любят цветы.

Набраться смелости. Смелость – чего мне всегда не хватало. Я не люблю заходить туда, где меня не ждут.

Но я захожу и говорю, чего не может быть. Продаю. И отправляюсь домой. Сегодня купим еды.

Настой листьев шалфея – вяжущее и противовоспалительное при заболеваниях рта, глотки, гортани. Снижает проницаемость сосудов. Убивает микробы.

Задерживает размножение золотистого стафилококка.

Я пью и пью стаканами вяжущий, терпкий шалфей.

Я ничего не ем. Нельзя. Пропадает голос, надо как-то его лечить. Пытаюсь лечить его голоданием.

День ем, день не ем. Когда ем – то ем сырые фрукты и овощи. Очень почему-то хочется хлеба.

И так хочется спать…

Глава 8.

Из дневника

Жизнь – это пыточный календарь, каземат, застенок, в котором нет света. Крики бесконечного страданья, мученика вопли…

Но у неё случаются выходные, праздники и длинные замечательные отпуска.

Если выходных нет, праздновать нечего, а отпуска всё короче – пора лечиться.

Жизнь – это наслаждение, безграничное блаженство, рай на Земле. Здесь добро и красота, радость, любовь и ласка царствуют неизменно.

Но у неё бывают длинные отпуска, праздники и выходные. Если выходные случаются постоянно…

Если чередой пошли праздники, если отпусков слишком много – пора лечиться.

…

Шалфей, оказывается, не рекомендуют при кашле.

Ах, этот кашель. Я совсем уже не могу говорить. Я кашляю кровью.

Шалфей учит жить. Даёт терпение. Ах, сколько надо терпения, чтобы всё вынести. Чтобы всё это пронеслось чёрной бурею мимо души и сердца, не задев, не погубив, не сломав…

Да, шалфей очень терпелив и очень крепок. Он деревянист и опушён, он готов ко всему. Он выживет на подоконнике. Стерпит любую воду. Порыв ветра не сорвёт его. Он ко всему готов!

И я ко всему готова.

Глава 9. ВЕРБА.

Вербочка! – небесный житель! Вместе в небо! – погоди…

Так и в землю положите:

С вербочкою на груди.

Марина Цветаева

Солнце растопило лужи, сияющий асфальт. Весна.

Мне пятнадцать лет. Меня обидела мама, дома скандалы. Мне всё надоело. Безумно бессмысленно всё, что делают люди.

Мне ничего не надо. Я плачу. Господи, мне надо только вербу и Небо. Больше ничего не надо. Но дай же мне вербу и Небо, Господи, Господи!…

Я не смотрю под ноги. Смотрю вверх. Воздух напоён солнечным теплом, бодрящей лаской. Идти легко, идти медленно. Незачем – быстро.

Иду, иду… вот помойка. А в помойке растёт верба.

Душистые жёлтые сережки…

Несказанная благость запаха. Вдыхаю. Над головой – синее Небо.

Смеюсь и плачу.

От счастья.

…

Мы дети, нас так легко ранить. У нас тонкие, легкие ветви, мы чистые и ясные, мы небесные дети.

Мы неприхотливы, но беззащитны, мы любим воду и всюду растём, мы пришли радовать вас.

Радуйтесь! Радуйся, Мария, Господь с тобою!

Радуйся, Мария, благословенна Ты в женах, и благословен край платья Твоего! Благословен всякого чрева плод…

Детская радость жить. Детская сила укореняться.

Детская готовность забывать, прощать, верить, бегать и играть; детская энергия, молодость, вечное детство впереди.

Будьте как дети. И будет вам небесное Царство.

…

Вербочка, ива, ракитник, ветла. Тонкие гибкие кусты.

Детская сила жить, сила укореняться. Вам надо? Возьмите и радуйтесь!

Не ломайте только зря веток. Собирайте серёжки. Не надо обижать детей.

…

Господи, какая прекрасная у меня Жизнь!

Глава 10.

Из коры ивы впервые была получена салициловая кислота. Известна как противовоспалительное, жаропонижающее и обезболивающее средство.

Чай из молодых листьев поднимает настроение и дарит силы. Кору пьют при лихорадке и аритмии. Порошок ивы подсушивает гноящиеся раны, а вербные почки исцеляют бесплодие. Выводит из суставов кристаллы мочевой кислоты, лечит артриты, артрозы, ревматизм. Боли в шее, подагру, онемение пальцев…

Растёт ива быстро, а живёт больше ста лет.

Пробуждает после долгой зимы.

Дарит юность и здравие сердцу.

Обновление, возрождение, надежду. И движение, и рост.

Глава 11. ТАВОЛГА.

Со мною вот что происходит…

Е. Евтушенко

Лабазник вязолистный. Растение неподражаемой красоты.

Царское гордое соцветие, трепетные белые горошины бутонов, жёсткие тёмно-зелёные листья.

Трава цариц. Настоящих цариц.

Таволгой порос низкий берег Ветлуги. Здесь я переживаю лето, в сельском домике моей доброй подруги, приютившей меня и мой велосипед.

Я лежу на полу, отвечаю на письма. Писем так много, неотвеченные громоздятся пачками прямо на совести. Люди интересуются, присылают подарки. Зачем? Почему мне?

С ума можно сойти, что происходит. В ноябре прошлого года я выписалась из больницы. Меня бросил любимый. Инвалидность не дали.

Искала работу. Дворником не берут. Кому нужен тяжелобольной дворник.

Взяли мыть посуду в столовую. Была страшная, с огромными щеками, выпученным глазом и провалившимся носом. Говорила плохо, ещё хуже слышала.

А тут письмо прислали, заказное. Наложенным платежом. Сто пятьдесят рублей.

Была не была, может важное что. Может знахарь травки прислал. Был такой знахарь из газеты, до сих пор не ответил.

Выкупаю письмо. Да, это ж я в газете «ЗОЖ» откликнуться просила, кто лечение моей болезни знает. Больно редкая у меня болезнь.

Разрываю конверт, выходя из почты… Так… покупайте шлакоблоки, это сейчас выгодно. А ещё можете разводить кроликов.

Выбрасываю в снег.

Таволга, медовик, царица лугов. Противовоспалительное, содержит салициловую кислоту – растительный аналог аспирина. Защищает печень, убивает бактерии, рассасывает опухоли.

Раны заживляет и токсины выводит.