Цитаты из книги «Мемуары»

Те, кто был велик и значителен при Екатерине, за малыми исключениями ввергались теперь в забвение и ничтожество.

Лагарп не вёл с великим князем серьёзных занятий. С тем влиянием, какое он приобрёл на ум и сердце своего воспитанника, Лагарп мог бы, я думаю, сделать из него все, что угодно. Великий князь вынес из его преподавания лишь самые поверхностные, неглубокие знания и не усвоил ничего положительного и законченного. Лагарп внушил ему любовь к человечеству, к справедливости и даже к равенству и всеобще

Образование молодого князя осталось незаконченным со времени его женитьбы, благодаря отъезду Лагарпа, когда Александру было восемнадцать лет.

Александр за всё время, пока был великим князем, не прочёл до конца ни одной серьёзной книги. Не думаю, чтобы ему удавалось делать это впоследствии, когда на него пало всё бремя самодержавной власти.

Я хорошо чувствовал, что это не то, что ему было бы нужно, что для его высокого назначения, для совершения удачных и крупных преобразований в социальном строе, надо было бы иметь больше подъёма, силы, огня, веры в самого себя, чего незаметно было у великого князя, что в его положении желание избавиться от ожидавшего его огромного бремени и наклонность к вздохам по досугам спокойной жизни были достойны порицания, что недостаточно было рассуждать о трудностях своего положения и страшиться их, но надо было бы зажечься страстным желанием их превозмочь.

Он находился под обаянием начавшейся молодости, которая сама создаёт себе привлекательные картины, тешится ими, не останавливаясь перед невозможностями, и строит бесконечные планы на будущее, которому, как будто, не предвидится конца.

Все вершилось канцеляристами и секретарями, не имевшими совершенно доступа в салоны, а тем более ко двору и решавшими всякое дело от имени своих начальников, большею частью беспечных, ленивых или глупых. Иметь на своей стороне чиновников канцелярий было верным средством успеха, так как угнетатели и грабители провинций всегда были заодно с разной ничтожной мелюзгой сената и министерств, и благодаря этому правда нигде не могла пробиться наружу.

Трудно или почти невозможно было добиться правосудия при постоянных злоупотреблениях произвольной власти; самое большее, чего можно было желать, – чтобы эти злоупотребления не были слишком возмутительны (возмутительны в стране, где ничто не оскорбляет), чтобы соблюдалась хоть какая-нибудь пристойная форма.

преданные службе, не могли попасть иначе, как при условии достижения самого высокого чина. Это, на самом деле, кажется удивительным: люди без всяких личных заслуг находили широко открытыми для себя двери дворца, тогда как старые генералы, смешиваясь с толпой, напрасно томились в передней, ожидая милостей.

Великий князь Павел служил тенью к картине и усиливал впечатление. Ужас, внушаемый им, особенно способствовал укреплению общей привязанности к правлению Екатерины. Все желали, чтобы бразды правления ещё долго держались в её сильной руке и, так как все боялись Павла, то поэтому ещё больше восторгались могуществом и выдающимися способностями его матери, державшей его вдали от трона, принадлежавшего ему по праву.