Часть вторая
Революционные традиции

Глава 1
Декабристы

Отказываясь присягать императору Николаю I, 14 декабря 1825 года часть войск Санкт-Петербургского гарнизона подняла мятеж. Точнее говоря, офицеры заведомо ввели солдат в заблуждение, заверив, что новый император является узурпатором и готов с оружием в руках бороться за восшествие на престол. Офицеры-заговорщики, ради совершения революционного переворота воспользовавшиеся невежеством своих солдат и их привычкой к повиновению, вошли в историю под названием «декабристы».

Историю декабристов, строго говоря, нельзя соотносить с революционными традициями России. Однако, только разобравшись с действиями этой удивительной группы мужчин, принадлежавших к привилегированному классу общества, но, тем не менее, выступивших против существующего режима, можно понять многие события российской истории. В России начиная с декабря 1825 года разногласия между обществом и правительством, так до конца и не улаженные, легли в основу революционных выступлений. Итог всем выступлениям подвел октябрьский день 1917 года, когда с помощью вооруженного восстания, на этот раз успешного, Владимир Ленин встал во главе государства, установившего советский режим правления.

Все без исключения заговорщики являлись членами тайных обществ, появившихся в большом количестве после окончания войн с Наполеоном. Опьянение войной с французами, победное шествие по Европе сменились серыми буднями гарнизонной жизни. Вполне естественно, что молодые, наиболее энергичные офицеры стремились создать сообщества, где бы удалось найти выход обуревавшим их идеям. Война, завершившаяся победой, как это ни парадоксально, пошатнула царский режим; молодые, впечатлительные люди столкнулись с развитой и неизмеримо более свободной, нежели в России, культурой Запада. (Спустя более сотни лет, после победы русских в 1945 году, советское правительство сделало все возможное, чтобы оградить страну от проникновения западных идей и изолировать от общества тех, кто был готов к восприятию этих идей.) Офицеры не могли не обратить внимание на то, что, несмотря на поражение, во Франции не прекращалась культурная и общественная деятельность. Характерная черта России того времени – крепостничество для передового Запада было уже давно забытым понятием. Рабство и отсутствие индивидуальных прав и свобод, характеризовавшие царскую Россию, фактически отсутствовали в западном обществе, построенном на основе классовой системы.

Существовали и другие обстоятельства, заставившие молодых людей пуститься в опасное предприятие. Во время войны император Александр I выступал как олицетворение национального сопротивления французам, а затем как вершитель судьбы Европы. Правда, продолжалось это недолго; воодушевление сменилось упадком сил, а затем император впал в мистицизм. Его прежние планы по реформированию правительства и общества уступили место реакции и уверенности в том, что только армия и полиция способны сохранить статус-кво – существующее политическое и социальное отставание России. Послевоенные европейские договоры нанесли удар по национальной гордости России. Согласно решению Венского конгресса Финляндия и часть Польши в составе России получали автономию; император в них выступал как конституционный монарх. В России же он оставался абсолютным самодержцем.

В 1816 году в России появилось первое тайное общество. Оно было построено по типу масонских лож, в то время весьма активизировавших свою деятельность в России. На протяжении девятилетнего существования общество неоднократно преобразовывалось и меняло названия. В конечном счете оно разделилось на два общества: Северное, с центром в Санкт-Петербурге, и Южное – на базе Тульчинской управы, с центром в войсках 2-й армии на Украине. Основным стремлением членов тайных обществ являлось желание трудиться на благо и процветание своей страны, но самые горячие головы подумывали не только о coup d'etat, государственном перевороте, но даже об убийстве монарха. Любая организация, занимавшаяся обсуждением социальных и политических вопросов, учитывая особые условия в России в 1820-х годах (сохранившиеся вплоть до 1905 года), почти неизбежно должна была стать на противоправный путь, ведущий к революционному перевороту. В условиях абсолютизма не могло быть и речи о каких-либо, даже самых мягких, формах реформирования status quo – существующего положения. Растущее подозрение вызывали любые общественные организации. Это, в свою очередь, вело к тому, что шахматный клуб или литературный кружок являлся потенциальным источником подрывной деятельности. Поскольку сама мысль об умеренной реформе отождествлялась с изменой, время от времени даже люди самых что ни на есть умеренных политических взглядов склонялись к тому, что революция и террор могут рассматриваться как средство уничтожения наиболее явных социальных бед.

К этому порочному кругу добавился еще один, который, начиная с декабристов, определил все политические движения XIX столетия. Молодым аристократам приходилось признать, что их мечты о конституционной монархии и государственном перевороте не находят понимания и уж тем более поддержки у населения. В 1820-х годах в России отсутствовал средний класс, существовавший на Западе, и промышленный пролетариат, подобный тому, который уже развивался в Лондоне и Лионе. Основную массу населения России составляло неграмотное крестьянство, чересчур пассивное и ничего не смыслящее в политических выступлениях ради светлого будущего. Любая реформаторская и революционная деятельность неминуемо должна была перерасти в заговор, и доведенные до крайности заговорщики как к последнему средству должны были прибегнуть к радикальным мерам. Следовало поразить вершину пирамиды.

Царская семья была не в состоянии внушить уважение как государственный институт. Петр III, дедушка правящего монарха Александра I, был убит заговорщиками-дворянами при участии жены. Отец Александра I, Павел I, был убит с ведома сыновей, Александра I и его брата Константина. Однако хотя заговорщики неоднократно обсуждали убийство императора, множество причин мешало осуществлению их плана. Прежде всего, целью заговорщиков был не просто дворцовый переворот, предполагающий замену одного самодержца на другого, а изменение политической ситуации в России. Кроме того, почти все они были участниками войн с Наполеоном и служили под началом Александра I. Несмотря на усиление реакционной политики и то, что царь все больше стал напоминать своего безумного отца, он оставался тем, кто начал царствование с проведения либеральных реформ.

Но помимо преданности монарху и неприятия политических убийств, имелась еще одна, наиболее веская причина выжидательной позиции декабристов. Они были весьма далеки от создания действенной, скоординированной политической организации. Мотивы вступления людей в эту тайную организацию были весьма и весьма разнообразны. Кто-то не мог более терпеть грубость и жестокость воинской жизни, когда солдаты за малейшую провинность подвергались телесным наказаниям.^[9]

Многих привело в организацию чувство дружбы и жажда приключений. Ни совместно выработанной идеологии, ни согласованного плана революционных действий, ни ясного понимания, какая форма правления требуется России, не было. Северное общество склонялось к идее конституционной монархии с ограничением привилегий. Членам Южного общества, придерживающимся более радикальных взглядов, был ближе пример якобинцев времен французской революции. Вполне вероятно, что в случае удачи декабрьского восстания между этими двумя обществами разгорелся бы конфликт, а может, и гражданская война.

Радикальная философия Южного общества базировалась на идеях одного человека, полковника Павла Пестеля. Он, единственный из всех декабристов, может считаться прообразом будущих русских революционеров. Пестель рассматривал государственный переворот не только как способ свержения самодержавия, но и как возможность создания абсолютно другого типа государственного устройства. Интерпретируя идеи якобинцев, Пестель подошел к понятию социализма (на тот момент этого термина, как и самого движения, еще не существовало) настолько близко, насколько это было возможно в 1820-х годах в России.

Однако существуют и другие мнения относительно этого молодого офицера. Революционер и чиновник по своей сути, Пестель мало чем отличался от некоторых первых большевистских лидеров. Это, возможно, о нем воскликнул Ленин: «Поскоблите русского коммуниста, и вы обнаружите русского шовиниста». Немец по происхождению, лютеранин по вероисповеданию, Пестель был ярым русским националистом, сторонником централизованного государства, готовым рассматривать православие в качестве государственной религии. По его теории подданные империи, исповедовавшие другую веру, должны были приспосабливаться; в противном случае их следовало рассматривать как иностранцев; евреев надлежало выдворить из России и части Польши, принадлежавшей России. Молодой законодатель так и не смог отстоять свое мнение; декабристы поддерживали отношения с польскими революционными организациями и рассчитывали на их поддержку. Но совершенно ясно, что он хотел, говоря современным языком, чтобы Польша стала государством-сателлитом.

Пестель изложил свои идеи с истинно немецким педантизмом в секретном проекте программы под названием «Русская правда». Согласно проекту Пестеля Россия должна была стать демократической республикой, и, по словам автора, «народу следовало сообщить о том, что он будет освобожден и чего ему следует ожидать». Когда после 1905 года наконец-то в России удалось опубликовать проект Пестеля, редактор в манере, присущей российской интеллигенции (он считал, что любые формы борьбы с самодержавием похвальны и заслуживают одобрения), писал: «Если что и может защитить Пестеля от клеветы и упреков в его адрес, так это величие его замысла, претворенного в грандиозный теоретический труд».^[10]

Для того времени изобретательность автора, широта его интересов и в самом деле производили ошеломляющее впечатление. Пестель намеревался уничтожить крепостничество и покончить с классовыми различиями, связанными с происхождением. Он считал, что должна быть проведена национализация земель, и давал гарантию, что каждый гражданин сможет получить в пользование земельный надел, достаточный для поддержания семьи. Но он пошел дальше якобинцев, насколько это было возможно в 1820-х годах, по пути к тоталитарному государству. Одна из глав проекта посвящена необходимости создания тайной полиции и агентурной сети.^[11]