Глава 7

Аля

Утро следующего дня встречает меня легким потягиванием внизу живота и острым желанием сжать ноги вместе. Интересно, так теперь будет всегда? Я постоянно буду чувствовать ноющее желание по утрам? Или это только после первого секса происходит? Нужно спросить у Дины. Она наверняка знает.

Кстати, о подруге. На телефоне висит десяток сообщений и около пяти пропущенных звонков. Так и не встав с кровати, перезваниваю Дине и через пять гудков слышу ее раздраженный голос:

– Господи, Аля, ты время видела?

– Спишь еще, что ли?

– Суббота, утро, – рычит в трубку. – Конечно, сплю! Ты могла бы и вчера позвонить.

– Прости…

– Я волновалась, между прочим, – уже спокойнее говорит Дина.

– Прости, я просто…

– Да и фиг с ним. Рассказывай! Как все прошло? Вы же… переспали?

Воспоминания вчерашней ночи фрагментами врезаются в мою память. Простреливающая низ живота боль, поцелуй Глеба, его нежные касания и два оргазма, а затем мой позорный побег. Вот как о таком расскажешь? А еще я внезапно чувствую вкус его члена во рту. Солоноватый и запах совсем не противный, непривычный, скорее. К своему стыду, мне понравилось.

– Аля!

Я аж телефон на пол роняю, так громко звучит голос брата за моей дверью. За ним следует несколько ударов по деревянной поверхности, а потом опускается ручка. Боря оказывается в моей комнате как раз тогда, когда я лезу достать телефон.

– Ты спишь еще, что ли? – удивленно спрашивает он.

– Да, вчера допоздна занималась, – вру, доставая наконец телефон. – Дин, проект потом обсудим, ладно?

Я отключаю звонок и вопросительно смотрю на брата. Он вроде бы в командировку уехал. На два дня.

– А ты чего тут? – спрашиваю удивленно. – Не поехал никуда?

– Не сложилось, – отмахивается Боря. – Ты помнишь, жаловалась, что я тебя никуда с собой не беру? На следующей неделе мы собираемся в горы. Там речка неподалеку, виды классные. С нами поедешь.

– А кто будет? – тут же уточняю.

Не дай бог встретиться с Багровым. Не уверена, что прежнюю меня он узнает, но рисковать не стоит.

– Пока не знаю. Глеб, наверное, отпадает. И Витек не поедет. Они куда-то собираются в другое место. Но человек пять-шесть будет. У тебя, если что, палатка отдельная, я куплю. Девчонки тоже будут. Две точно.

– Я поеду тогда. Мольберт возьму, порисую.

– Договорились. Я побежал тогда?

– А ты куда? Снова на работу?

– Ну да. Командировку отменили, а работу нет.

– Но суббота же. А обед? Ты взял что-то перекусить?

– Возьму в магазине что-нибудь, а ты… погуляй сходи, что ли. Отдохни, а то только учишься.

– Обязательно.

Когда за братом закрывается входная дверь, я чувствую вину за свое вранье. Все же Боря согласился забрать меня к себе от родителей, когда я изъявила желание учиться именно здесь. Мама долго меня не отпускала, сетовала, что я буду далеко, и что город меня испортит. А мне хотелось сбежать. Я не могла больше жить в деревне и терпеть постоянные придирки отчима. Да и учиться мне хотелось. Все же в деревне для девушки не так много вариантов – или выйти замуж, или сидеть на шее у родителей. Ни то, ни другое меня не устраивало.

Чувство вины заставляет меня встать с кровати, принять душ и пойти на кухню, чтобы приготовить для брата обед. Туристическая фирма, в которой брат работает, находится недалеко от дома. Минут двадцать пешком, и я буду на месте. Из продуктов в холодильнике сооружаю запеканку с мясом и овощами. Пока она готовится, успеваю навести порядок в квартире. Перед дверью комнаты брата останавливаюсь. Сомневаюсь, стоит ли мне входить. Изредка Боря просит навести у него порядок, но сейчас я проявляю инициативу сама.

В конце концов решаю, что ничего страшного не случится, если я разложу одежду по местам и заберу грязные вещи. Дверь в комнату оказывается открытой, и я смелею. Если бы брат не хотел, чтобы к нему заходили, он бы закрыл дверь.

У Бори оказывается довольно чисто. Носки с пола я забираю в стирку, несколько футболок с красными пятнами тоже бросаю в кучу, которую нужно унести. Еще джинсы с каплями грязи внизу. Напоследок осматриваю комнату, вроде бы все хорошо. Забираю одежду и несу ее в ванную, чтобы закинуть в стиральную машинку. Карманы джинсов проверяю на наличие денег и острых предметов. Нахожу плеер, который тут же кладу на стиралку. Потом отнесу все это в комнату брата и оставлю на столе.

В заднем боковом кармане рука нащупывает скользкий пакетик. Я не глядя бросаю его на стиралку и замираю, уловив знакомый предмет. Похолодев, впиваюсь взглядом в пакетик с белым порошком. Нет-нет-нет! Он не мог! Боря не мог снова влезть в то болото, из которого его вытаскивали мама с отчимом.

Пять лет назад, когда брат только уехал учиться, мы узнали, что он связался с сомнительной компанией. Маме комендант общежития позвонил, в котором брат жил. Сказал, что к ее сыну ходят за весельем. Я точно помню тот ее разговор с отчимом. И его сильный удар по столу вместе с требованием прекратить истерику. Борю тогда домой привезли сразу же.

Беседы вели, и воспитательный процесс прошёл не зря. Торговать наркотиками брат перестал, взялся за голову, устроился на работу и снял квартиру. Помню, мама еще радовалась, что Боря только торговать додумался, а сам не подсел на эту дрянь. Такое себе достижение, конечно, но мама у нас оптимист, во всем пытается увидеть хорошее.

И вот я нахожу в его кармане пакетик с чем-то похожим. Хочется, конечно, верить, что это стиральный порошок, новое средство по удалению пятен, но я ведь не дура. В надежде, что пакетик исчезнет, крепко зажмуриваюсь, но чуда не происходит. Я мечусь по ванной, хожу туда-сюда, а затем пихаю пакетик обратно и вытаскиваю вещи из стирки. Сделаю вид, что ничего не трогала и не видела. Один пакетик – это ведь ничего не значит? Может, он для себя взял.

Понимаю, что это ничем не лучше распространения, но не могу себя не успокаивать. И разрушить свою жизнь тоже не могу. Я только зажила нормально вдали от мамы с отчимом, учусь профессии, которая мне действительно нравится. Мне хорошо здесь. А что будет, если я позвоню маме и все скажу? Они приедут с отчимом и тут же заберут Борю. А вместе с ним и меня. Я не хочу обратно. Не хочу домой.

Разложив вещи брата по местам, иду собираться. Из дома выхожу с контейнером, в котором лежит горячая запеканка. Желания делать брату приятное больше нет, но до вечера она остынет и будет невкусной, а я приготовила как раз на двоих. Сама поем по возвращении.

У фирмы, где работает брат, достаю телефон, чтобы попросить его выйти, но Боря не отвечает. Тогда я вхожу внутрь, здороваюсь с девушкой на ресепшн. Если не ошибаюсь, ее зовут Карина. Кабинет Бори нахожу безошибочно, планирую постучать и извиниться, что отвлекла. Так и делаю. Правда, ни одна из трех пар глаз не принадлежит Боре. Я извиняюсь и растерянно осматриваюсь. Это его кабинет, я точно помню.

Чтобы узнать, куда перевели брата, иду к Карине. Жду, пока она укажет клиенту нужное направление, и подхожу к стойке.

– Привет, – улыбаюсь ей. – Не подскажешь, куда брата перевели?

– В смысле? – она удивляется. – Его уволили три месяца назад.

Глава 8

Запеканку вместе с контейнером я отдаю бездомному, который сидит с табличкой недалеко от туристического агентства. Искать брата нет никакого желания, а одна я столько не съем.

Карина рассказала, что у Бори частенько были конфликты с начальством. Он мог на ровном месте нахамить клиентам, и те уходили не только от него, но и от компании. Последней каплей для увольнения стала ссора с директором. Боря пришел на работу раздраженным, заставил клиентов ждать более получаса, а когда закончил оформление, начальник позвал его к себе в кабинет. Карина так и не передала их диалог дословно, но брат сильно обидел их руководителя, за что его и уволили.

Рано делать выводы, конечно, но брат не сказал об этом. Продолжал приходить и травить байки про неадекватных клиентов, смешил рассказами о бронированиях и вообще выглядел как человек, которого вполне устраивает его работа. Неужели все было враньем?

Домой я возвращаюсь растерянной. Никакого аппетита нет. Больше не предпринимаю попыток связаться с братом и вообще не знаю, что делать дальше. Спрашивать его о работе, когда придет? Сказать, что ходила к нему и узнала об увольнении, и не забыть про пакетик? Спросить, что в нем?

Расстроенная я засыпаю перед телевизором в гостиной. Просыпаюсь от звука выстрела и с ужасом понимаю, что проспала до вечера, а по телевизору показывают какой-то боевик. На часах около пяти, желудок скручивает от голода. Я с утра только кофе выпила и ничего не ела.

Запеканка остыла, но я все же разогреваю ее в микроволновке и, утолив голод, решаю набрать брата еще раз. После сна голова немного прояснилась, и ни увольнение, ни найденный пакетик не кажутся мне такими ужасными. Телефон у Бори оказывается выключен.

Следующие два часа он не включается, а я нервничаю. Вот что за человек? Почему не сказать про увольнение и трудоустройство на новую должность? Знай я, где он сейчас работает, не переживала бы. А так липкий страх расползается по телу. Вчера Боря не ночевал дома, но я даже не придала этому значения, а сегодня… он придет домой?

От размышлений меня отвлекает звонок в дверь. Я вздрагиваю и бегу открывать, поздно вспомнив о том, что у брата, вообще-то, есть ключи. Щелкаю замком, опускаю ручку. За какие-то мгновения меня вталкивают внутрь и прижимают к стене рядом с дверью. Щелкает замок и выключатель.

В квартире становится темно и тихо.

– Глеб? – спрашиваю дрожащим голосом.

Он тут же закрывает мне рот ладонью и прикладывает палец к своим губам. Я киваю, показывая, что поняла, и он убирает руку. Так и стоим. Тишину нарушает только наше сбившееся дыхание. Его, видимо, от бега, а мое – от страха. Как бы эффектно они с братом ни заявлялись домой, но вот такого не было ни разу. Это настораживает. Что, если не брат, а Глеб связался с наркотиками и тот пакетик просто отдал Боре на передержку?

Я вздрагиваю, когда слышу за дверью топот ног и ругань:

– Сука, куда он делся? Ну и чо делать будем?

– Серому звони, говори, что сбежал. Пусть ищут.

– Может, позвоним по квартирам?

– И чо? Спросим, не пробегал ли? Бред. Валим отсюда. Будем пасти его у подъезда.

Я снова слышу топот, а затем и грохот подъездной двери. Мы живем на третьем этаже, а дверь металлическая. Когда ее не придерживают, грохот стоит ужасный. Я порой ночью просыпаюсь, потому что кто-то из жильцов домой навеселе возвращается.

Глеб приближается к двери, заглядывает в глазок и только потом включает свет. Я жмурюсь, чтобы слегка ослабить напряжение на глаза, и только потом распахиваю веки. Глеб в это время что-то ищет в своем смартфоне и совершенно не обращает на меня внимания. Как всегда, впрочем. Я для него не важнее того же голосового помощника на смартфоне. На него он тоже не обращает никакого внимания и периодически здоровается.

– Спасибо, что объяснил, что это было, – говорю возмущенно.

– В какое дерьмо влез твой брат? – бросает Глеб раздраженно.

Я холодею. Мне совсем не нравится количество плохих новостей о брате, которые свалились на мою голову всего за день.

– Ты в курсе? – требовательно спрашивает Глеб, глядя мне прямо в глаза.

Я замираю. Не знаю, чего жду. Проблеска узнавания в его глазах? Озарившую его догадку? Я не хотела, чтобы он узнал, но почему-то была уверена, что стоит ему меня увидеть, поговорить со мной хотя бы минуту, он все поймет.

– Алина!

– Я ничего не знаю, – отвечаю и поспешно следую на кухню.

К моему удивлению, Глеб идет следом, а я пытаюсь сдержать слезы, застилающие глаза. Как… как можно не узнать девушку, с которой ты провел ночь? По голосу, взгляду, запаху… он ведь стоял совсем рядом со мной. Настолько, что стоило мне сделать вдох поглубже, и в мозг тут же вторглись воспоминания вчерашней ночи.

– Вспомни, не было ли чего-то странного.

Молча я иду в комнату к брату, извлекаю из его джинсов пакетик с порошком и возвращаюсь на кухню. Бросаю пакетик перед Глебом.

– Это достаточно странно?

– Что это?