Цитаты из книги «Человек с большим будущим»

Случилась Индия. Случилась империя. Она меняет англичан. Давит их. Они приезжают сюда наивные, полные самых лучших намерений. Но здесь они довольно быстро становятся циничными и ограниченными. Империя уничтожает хороших людей

– Схема работает довольно успешно, – Энни отпила вина. Рассказывая, она держала бокал на весу и слегка им покачивала. – Когда милым английским девушкам исполняется двадцать пять, с ними что-то случается. Они начинают бояться, что останутся старыми девами. Тогда они садятся на корабль и плывут в Индию, где их ждут, совершенно буквально, тысячи сахибов, которые изголодались по домашнему уюту и готовы жениться на первой же английской розе, попавшейся на пути. Она может быть хоть сто раз некрасивой, да и просто уродливой, но если у нее подходящая родословная, она здесь запросто найдет себе мужа. Кого мне жалко в этой истории, так это мужчин, особенно государственных служащих. Бедняги, им положено жить как в монастыре. Ты знаешь, если они женятся до тридцати, на это до сих пор смотрят косо. А взять в жены небелую женщину – значит подписать своей карьере смертный приговор. – Ее тон сделался вдруг резким, ожесточенным, я уловил в нем горечь. Вино развязало ей язык.

– Ты рассуждаешь не по-калькуттски, Сэм. В этом прекрасном городе многие скорее сдадут на живодерню родную бабушку, чем согласятся расстаться хотя бы с одним из слуг. Что скажут люди, если узнают, что леди такой-то и такой-то пришлось уволить служанку или двух, потому что на них не хватает средств? Это же страшный позор. А еще Индия известна тем, что люди здесь ценятся меньше животных. Нанять слугу, повара и горничную дешевле, чем держать лошадь.

Где-то рядом струнный квартет играл какую-то венскую ерунду.

Безупречно аккуратные в своей накрахмаленной белой форме, лакеи ждали в сторонке, готовые тут же прийти на зов, если кому-то из гостей понадобится освежить бокал или сменить тарелку, и снова слиться с обстановкой. Где-то рядом струнный квартет играл какую-то венскую ерунду.

Воздух наполнял аромат истинно английских цветов – роз и наперстянок. Здесь был настоящий английский «уголок средь поля на чужбине»[53], вернее, не просто уголок, а добрый акр земли, а то и целых два. По пути я заметил, что вокруг дома в укромных местах расставлены вооруженные солдаты. Они были совершенно незаметны с дороги и не очень бросались в глаза со стороны дома.

Южная Калькутта – мир выдающихся людей из ничем не выдающихся городков вроде Гилфорда и Кройдона. Здесь обосновались колониальные чиновники, армейские офицеры и преуспевающие торговцы. Южная Калькутта с ее бесконечными партиями в гольф и роскошными приемами в саду, спортивными состязаниями и распитием джина на веранде. Жить здесь было неплохо. Уж точно лучше, чем в Кройдоне.

Моральное превосходство. Так сказал тот ирландец, Бирн. Он прав. Наша власть над этой страной основывалась на нашем предполагаемом моральном превосходстве. Эта идея, пусть не так часто облекаемая в слова, сквозила во всем, что мы делали. Мы в нее верили. Империя – орудие добра. Должна им быть, иначе что мы здесь делаем?

даже за то короткое время, что я провел в Индии, я успел усвоить, что англичанин не должен демонстрировать неуверенность в присутствии местных, чтобы ее не истолковали как знак слабости. Никто мне этого прямо не говорил, это правило как-то само проникло мне в сознание, словно осмосом.

у нас в Калькутте есть поговорка: «Сохрани нас, Господь, от ярости афганца и от красноречия бенгальца».