Цитаты из книг автора «Кобо Абэ»

все люди закрывают окно души маской из плоти, чтобы спрятать обитающих под ней пиявок.

Без угрозы наказания нет радости побега.

Считается, что уровень цивилизации пропорционален степени чистоты кожи.

я заблудился в диалоге с несуществующим собеседником.

Сломанный инструмент всегда фальшивит.

Нужно сказать, что к данному случаю вполне подходила точка зрения того самого палеонтолога, считавшего, что слишком ярко накрашенные женщины – истерички. Поскольку, согласно психоанализу, истерия представляет собой один из видов впадения в детство.

Ведь совсем не редки случаи, когда дорога к тесному единству сердец – не бесконечное взаимное лицезрение, а четверостишие, книга, грампластинка.

Наблюдая, как поднимается луна, похожая на спину золотого кита, девушка все ждет чего-то, но тут же, вспомнив, что они поехали к морю, чтобы прекратить ожидание, кладет руку на плечо брата, трясет его, стараясь разбудить, и шепчет: – Ты меня не поцелуешь? Брат слишком растерян, чтобы и дальше притворяться спящим. Приоткрыв глаза и глядя на прозрачный, точно фарфор, профиль сестры, он не в силах обругать ее, но и не может, конечно, выполнить такую просьбу. Однако сестра не сдается. – Завтра ведь может быть война… – умоляя, задыхаясь, заклиная, шепчет она, все приближая и приближая губы к его губам. Так отчаянное разрушение запрета порождает безумное состояние, как между молотом и наковальней, – между злостью и желанием. Любовь и отвращение… нежность и желание убить… согласие и отказ… ласки и побои – все ускоряющееся падение, играющее непримиримыми страстями, падение, отрезающее путь назад… Если назвать это бесстыдством, то разве хоть кто-нибудь из их поколения может избежать того, чтобы не быть втянутым в подобное бесстыдство?

Тебе нужна не я – тебе нужно зеркало. Любой чужой человек для тебя не более чем зеркало с твоим отражением. Я не хочу возвращаться в эту пустыню зеркал. Мое сердце готово разорваться от твоего издевательства – никогда, никогда в жизни я не примирюсь с ним.

была не маска, просто ты плохо знал, как с ней обращаться. Доказательство? Хотя ты и надел маску, все равно ничего не смог сделать. Не смог сделать ни хорошего, ни плохого. Лишь бродил по улицам, а потом написал эти признания, бесконечные, как змея, вцепившаяся в свой хвост. Было бы обожжено твое лицо или нет, надел бы ты маску или нет – на тебе бы это никак не отразилось. Ты не можешь позвать маску обратно. И поскольку не вернется маска, стоит ли возвращаться и мне?.. Но все равно признания страшные. Мне казалось, будто меня, совершенно здоровую, насильно положили на операционный стол и режут и кромсают сотнями мудреных скальпелей и ножниц неизвестного назначения. Под этим углом зрения прочти еще раз то, что ты написал. И ты обязательно услышишь мои стоны. Если бы у меня было время, я бы объяснила тебе значение каждого моего стона. Но я боюсь, что замешкаюсь и ты успеешь прийти. Ты моллюск. Хоть ты и говоришь, что лицо – тропинка, связывающая людей, но сам ты моллюск, ты точно таможенный чиновник, только и стараешься захлопнуть створки дверей. Ты, такой благородный, не можешь успокоиться, поднимаешь шум, будто я, которую ты изо всех сил удерживал за стеной, перебралась через эту стену, не уступающую тюремной ограде, и похитила твою жену