Цитаты из книг автора «Абдель Селлу»

В то время люди невозмутимо выходили из вагона, если там начиналась драка.

Тюремщики тоже живут под замком. Заключенные считают дни до освобождения, а охранники – до пенсии.

Псих оказался бывшим спецназовцем, и у него дома был целый арсенал. Он выстрелил первым, итого – минус двое на мусарне. Радоваться – не радовался, но и плакать я не стал. Насрать. Мир офигел, в нем полно шизанутых, и что-то подсказывает мне, что я не самый опасный из них.

– За последние шесть лет пять из них вы провели в тюрьме, и каждый раз вас задерживали за одно и то же. Объясните, почему вы так поступаете? – Господин судья, я одинок. Жить на улице очень тяжело… – Ах, вот в чем дело? Ну что же, тогда я снова отправляю вас в тюрьму, если вам там уютно. Шесть месяцев. Еще немного, и он спросит у обвиняемого, достаточно ли большой срок он ему назначил. А тот уже не просто счастлив – он реально в экстазе.

Я и в самом деле жил как дикий зверь, не обращая внимания на то, как проходит время. Пока я оставался несовершеннолетним, меня можно было наказывать только по мелочам, а посадить в тюрьму – нельзя. Но теперь все изменилось. Все, что я натворил до совершеннолетия, отлилось в граните моего дела – и говорило не в мою пользу. Если бы я исправился после 25 апреля 1989 года – дня, когда мне исполнилось восемнадцать лет, – то они ничего не смогли бы сделать. Но я ни о чем не подозревал, был беспечен и, как конченый дятел, продолжал вести себя как привык. То есть хреново. И рано или поздно все должно было прийти к ожидаемому финалу.

что-то подсказывает мне, что в тюрьме не так уж страшно. И оттуда быстро выходят. Я знаком с сенегальцами, которые охотятся на девчонок. Их то и дело сажают за групповые изнасилования. Максимум на шесть месяцев. Они выходят из тюрьмы, набрав пару лишних килограммов, со свежей стрижкой, и тут же начинают все по новой. Как-то один из них сел на три года, но только потому, что выбил девчонке глаз монтировкой. То, что он сделал, отвратительно, но он все равно скоро выйдет. Вот поэтому тюрьма меня не пугает.

Я все время проводил на улице, с приятелями. Говорю «с приятелями», потому что друзей у меня не водилось. Друзья – зачем они вообще нужны? Чтобы делиться сокровенным? Так нечем же. Нет ничего, что я считал бы по-настоящему серьезным. И мне никто не был нужен.

Я злоупотреблял слабостью своих родителей и не видел в этом ничего плохого. В шесть или семь лет я расстался с детством и корабликами из парка Тюильри – окончательно и бесповоротно выбрав независимость и ожесточенность. Я много наблюдал и составил свою собственную иерархию человеческого общества. Среди прочего я понял, что у людей, как и у хищников, – один лидер, а остальные ему подчиняются; и решил, что, используя инстинкт выживания и ум, можно стать таким лидером. Я не понимал, что Белькасим и Амина по-своему заботились обо мне. Они делали, что могли, они взяли на себя труд быть моими родителями, и я согласился, чтобы они ими стали. Я называл их папой и мамой. – Папа, купи мне новый комикс. – Мама, передай соль. Я требовал у них то, что мне было нужно, и отдавал приказы. Я не знал, что может быть по-другому. Они тоже этого не знали и никогда не одергивали меня. Они просто не имели понятия, как со мной обращаться. Не знали, что иногда детям нужно что-то запрещать ради их же блага. Не были в курсе, как принято держаться в «приличном обществе», где – по любому поводу – в ходу вежливость и прочие условности и где так важно правильно вести себя за столом. Поэтому они и не могли научить меня всем этим условностям. И не знали, чего им следует требовать от меня.

– Абдель, как же так? У тебя на глазах кого-то убили! – Мать смотрит на меня глазами, полными слез. – Ничего страшного, мам! Это было все равно как в кино. Как будто я увидел это по телевизору. Я там был, но ко мне это не имело никакого отношения. Я вообще ни при чем. И на меня это не произвело никакого впечатления… Так же, как и их нотации.

– Мадам и месье Селлу, напоминаю, что вы отвечаете за этого мальчика до его совершеннолетия. Во Франции оно наступает в восемнадцать лет, а до тех пор вы должны обеспечивать его безопасность и защищать – в том числе от него самого. Ребенок – это не обуза. Это груз ответственности, и вы берете его на себя, когда становитесь родителями. Вы меня понимаете?