О приключениях «Орлова» в России

В ходе работы над романом Коллинз черпал информацию из Британской энциклопедии. Здесь следует оговориться, что составители справочного пособия довольно скрупулезно подошли к изучению прошлого «Кохинура», который должен был стать украшением британской короны. В отличие от него история «Орлова», изложенная в том же источнике, представляет собой почти буквальный пересказ байки, сочиненной Георгом Адольфом Вильгельмом фон Гельбигом – секретарем саксонского посольства при дворе Екатерины II. В начале 1809 года чиновник написал на немецком языке книгу «Русские избранники», содержащую немало выдумок о российских самодержцах – например, что Екатерина II была ярой противницей всего русского. В свою очередь Екатерина характеризовала Гельбига как «истого врага русского имени» и добавляла, что он «говорит и пишет о моем царствовании все дурное, что только можно себе представить».

Эта книга на какое-то время стала основным источником истории появления алмаза «Орлов». Гельбиг делится правдивой информацией, тем не менее, преувеличивает сексуальный подтекст сделки, представляя императрицу похотливой проституткой, готовой затащить в постель любого, кто ей приглянется, а Орлова – проштрафившимся любовником. Среди эротических описаний мелькает горстка достоверных сведений, что в Северную столицу драгоценный камень попал благодаря посредничеству «мелкого армянского купца» Ивана Лазаревича Лазарева: «…при участии этого же Лазарева (Lasarew) был привезен в Петербург огромный бриллиант. Он стоял во главе этого дела и извлек из него наибольшую выгоду, так как выговорил себе условие, по которому получал ежегодно, пока был жив, пенсию в 4000 рублей. С его стороны было очень умно поставить такое условие, но с другой стороны было очень дурно, что на такое условие согласились».

Эту информацию, присовокупляя к ней большое количество подробностей, пересказывают российские историки. Они также не упускают случая пустить в ход воображение, повествуя о судьбе алмаза:

Есть известия, – пишет русский писатель Евгений Петрович Карнович, автор книги „Замечательные богатства частных лиц в России“, – будто бы бриллиант, привезенный Лазаревым, заменял глаз золотого льва у трона Великого Могола, и что другой глаз этого льва, под названием „ко-и-нур“ (гора света), находится ныне у английской королевы. По другим известиям, лазаревский бриллиант был глазом индийского идола в храме Серенгама³; бриллиант этот будто бы украл какой-то французский солдат, бывший в Индии в испанской службе, и убежал с этой драгоценностью на Малабар. Там этот камень был куплен капитаном корабля, продавшим его за 2000 гиней еврею, у которого и перекупил его Лазарев. Персидский шах, узнав об этом, принуждал Лазарева выдать купленный им бриллиант, но Лазарев, сделав разрез в ляжке, спрятал туда бриллиант, и так как бриллиант у него не был найден, то его, наконец, выпустили на свободу. Он приехал в Петербург, где по просьбе его, сделали ему операцию для изъятия бриллианта, но Лазарев запросил за него такую цену, что Екатерина II отказалась от покупки. Тогда Лазарев отправился в Амстердам, и здесь граф Алексей Орлов купил бриллиант за 450 000 рублей, и кроме того выдал Лазареву обязательство на получение пожизненной ренты в 2000 рублей. Бриллиант этот находится теперь в скипетре русских государей. Он весил до полировки 1943/4 карата, а теперь имеет весу 185 карат, и считался самым лучшим и самым крупным бриллиантом в свете⁴.

Если вы сравните этот рассказ с первыми главами «Лунного камня», обнаружите, что, вероятно, его детали и использовал Уилки Коллинз в качестве исторической основы, когда работал над романом: алмаз – глаз божества, происходящий из Индии, украденный солдатом. Но, как показывают изыскания советских ученых, большинство преданий об «Орлове» являлись выдумками. Для меня же остается важным тот факт, что данный самоцвет был одним глазом льва, «заменяющего трон», тогда как «Кохинур» – другим. Об этом говорит сходство драгоценных камней и их путь: смена владельцев с восточных на европейских.

Другие исследователи судьбы «Орлова» рассказывают, что алмаз был куплен за бесценок у британского солдата (или у некоего кавказца), спрятавшего его в ноге и дошедшего пешком с ним из Индии (или из Астрахани) в Санкт-Петербург.

На самом деле подлинная история появления «Орлова» в Российской империи куда более прозаичная. Лазарев был придворным ювелиром во время царствования Екатерины II – большой любительницы поиграть на бриллианты в карты. Родился он в семье сотрудника российского дипломатического ведомства в Персии. Его предки по происхождению армяне, а сам Ованес после переезда родителей в Россию не только получил российское имя – Иван, но и обрусел. Поскольку отец с матерью, очевидно, находились в постоянных разъездах по делам службы, молодой Иван был оставлен на попечении тетки – сестры отца, супруги астраханского купца Григория Сафрасовича Ходжеминасова, который воспитывал племянника, словно родного сына, поскольку не имел собственных детей. Григорий Сафрасович (по другим данным: Сафрас Григорий, Григорий Сафразович, Саврас Григорий) дал племяннику отличное образование и научил его основным приемам и секретам международной торговли.

Будучи очень предприимчивым и общительным молодым человеком, Лазарев легко сходится с виднейшими российскими аристократами, получает статус «придворного ювелира» и ведет собственную торговлю. Наступает год, когда в его жизни случается неожиданный поворот. Иван Лазаревич в один момент превращается из поставщика императорского двора, вынужденного искать благорасположения многих влиятельных особ, в успешного арендатора Пермского имения, включающего в себя несколько металлургических и других комбинатов: Новоусольские соляные промыслы, Билимбаевский чугуноплавильный, Домрянский (Добрянский) медеплавильный и железоделательный и Очерский железоделательный заводы. Отныне Лазарев становится не просто известным ювелиром, но и одним из самых богатых промышленников России (часть арендованного имения впоследствии будет им выкуплена).

Алмаз «Орлов»

Невероятная по размаху сделка совпадает по времени с приобретением Екатериной II алмаза. Документальная история «Орлова» начинается в 1767 году, когда дядя Ивана Лазарева Григорий Ходжеминасов положил на хранение в амстердамский банк бриллиант невероятного размера. Где и когда он приобрел эту невероятную драгоценность остается загадкой.

Например, есть и такой рассказ, как Ходжеминасов делал свое состояние:

Как-то раз в персидский порт Энзели прибыл корабль с сахаром, который вез на продажу Григорий Сафрас. Здесь он застал три английских корабля с тем же товаром из африканских колоний. Проведав, что англичане торгуют сахаром по 10 туманов за центнер, Сафрас начал продавать свой сахар по 9 туманов. В ответ английские торговцы также снизили цену на 1 туман. Затем ситуация повторилась, и когда англичане установили цену на свой товар в 6 туманов, предприимчивый армянин через подставных лиц скупил у англичан весь их товар, на следующий день вернув на него цену в 11 туманов за центнер. Получив огромную прибыль, он «…купил у шаха, нуждавшегося в наличных деньгах для увеличения армии и подавления восставших племен» указанный бриллиант».

По другой же версии Сафрас купил самоцвет у персидского воина, который украл его и убил своего шаха.

Своими душеприказчиками Ходжеминасов назначил Ивана и Якова Лазаревых, поэтому они могли требовать выдать им алмаз в случае смерти дяди, как и случилось позднее. Далее модель камня, изготовленная в натуральную величину, была представлена императрице Екатерине II, после чего на счет Лазаревых поступили деньги первого транша.

Торжественное вручение драгоценного подарка было приурочено ко дню именин (тезоименитства) августейшей особы. Екатерина, подобно западным монархам, стремилась подчеркнуть важность момента и пригласила на праздник, словно невзначай, многих иностранных послов. Для церемонии был выбран подходящий кандидат, граф Орлов, который, как думали иностранцы, хотел загладить свою вину перед государыней. Спектакль разыграли великолепно, даже искушенные дипломаты поверили в эту историю.

Третьего дня праздновали в Царском Селе день тезоименитства императрицы. /…/ Тот знаменитый большой бриллиант, который был доставлен несколько лет тому назад из Персии в Европу и хранился долгое время в амстердамском банке, и который, наконец, был привезен сюда для продажи русскому двору, но не был продан потому, что не могли сойтись в цене, бриллиант этот был поднесен в этот же день. Граф Орлов, купив его за 400 тысяч рублей у армянского купца, которому было доверено это драгоценное сокровище, поднес его Ея Величеству Государыне как букет ко дню Ее тезоименитства (фр. comme un bouquet pour sa fête), и Монархиня удостоила принять его⁵.

Тот факт, что «ювелир» Лазарев, хоть и имел титул барона, по закону не мог быть посредником сделки, лишний раз подтверждает версию советских исследователей, что Екатерина II сама купила алмаз.

Один из самых крупнейших бриллиантов в мире, сегодня он является достоянием Алмазного фонда России. Драгоценный камень с большим количеством мелких граней в виде «индийской розы», вес которого по примерным оценкам от 189,62 до 194 карат, украшает скипетр российских монархов.

Единственное, чего недостает в этом рассказе – проклятия, о котором не перестает напоминать читателям Коллинз. «Орлов» имеет сравнительно короткую историю, юридически чистую не только перед индийскими, но и перед официальными владельцами.

В отличие от российского бриллианта, история «Кохинура» намного длиннее, и вся она, словно толченым стеклом, усыпана бесконечными преступлениями, которые совершались ради этого камня. Путь «Горы света» до появления на британской земле и после этого сопровождают бесконечные смерти, убийства и ограбления.

Глава третья, о загадочной жизни Уилки Коллинза и его первой любви

Если вы думаете, что употребление лаунданума была единственной «тайной» писателя, о которой судачил весь Лондон, вы ошибаетесь. Вся жизнь Уильяма Уилки Коллинза представляет собой одну сплошную загадку.

Долгое время любые попытки прояснить детали личной жизни писателя и подоплеку его романов регулярно заканчивались пересказом невероятных историй, которые, очевидно, распространял сам автор, слывший в дружеском кругу хорошим рассказчиком и балагуром. Коллинз всегда умел скрасить любое застолье увлекательной историей и регулярно проверял «сенсационность» своих сюжетов на друзьях. Между тем реальные детали, вдохновившие беллетриста на создание того или иного произведения, тщательно им замалчивались. Убедиться в том, какой Уилки скрытный человек, можно на примере его личной жизни и «брака» с двумя женщинами.

С легкой руки Мэри Энн Эванс, известной миру как Джордж Элиот, Коллинз был провозглашен «отцом детективного романа» и «романистом, который изобрел сенсационность», но среди множества исследовательских работ не оказалось ни одной, посвященной жизни сочинителя. Первую полную биографию опубликовали больше чем через полвека после его кончины⁶.

Нельзя сказать, что в этом направлении ничего не делалось. Например, Дороти Сэйерс, более чем известная детективщица Золотого века, попыталась написать биографию своего литературного кумира, но потерпела фиаско. Фрагмент ее труда был издан после смерти писательницы, а сама она фактически признает поражение из-за: «неясностей, которые окружают всю личную жизнь Коллинза»⁷.

Ей вторят многие литературные критики, пытавшиеся проникнуть в эту тайну. Одна из самых проницательных ученых Сью Лонофф в своем исследовании прямо признается: «Мы слишком мало знаем о его взаимоотношениях с двумя самыми важными женщинами в его жизни, Кэролайн Грейвс и Мартой Радд» и продолжает: «Мы совсем ничего не знаем о том, что стало с его незаконнорожденными детьми»⁸. И это признание было сделано в 1992 году, то есть спустя сто лет после смерти Коллинза!

Возможно, тайна оставалась тайной столь долгое время, поскольку сформировавшаяся система традиционных семейных ценностей англичан не допускала принятия неортодоксальной жизни их кумира. Например, известен случай, когда общественное движение выступило с предложением к столетнему юбилею увековечить память Уильяма Уилки Коллинза и воздвигнуть в его честь мемориал. Но после того как поклонники и ценители творчества мастера сенсационных романов собрали необходимую сумму, они неожиданно натолкнулись на непреодолимое препятствие. Сопротивление этой идее оказал один из ведущих журналистов «Дейли телеграф», а по совместительству декан собора Святого Павла, который озвучил в статье тот факт, что Коллинз в завещании официально разделил имущество между двумя своими любовницами, после чего критик-священнослужитель недвусмысленно намекнул на нежелательность возвеличивания такого человека «ради потомков». А все сторонники и почитатели таланта последнего предпочли промолчать в ответ.

Но благодаря усилиям нескольких человек, проследивших судьбы наследников романиста и обнародовавших шокирующие факты из его личной жизни, сегодня мы более ясно можем представить события, случившиеся в жизни Коллинза на момент создания знаменитых произведений, несомненно, оказавших влиявших на него самого и нашедших отражение в творчестве.

Если я вас в достаточной мере заинтриговал, позвольте мне начать рассказ о нашем герое с 1851 года, когда Уилки Коллинз был еще подающим надежды романистом, которого приметил мэтр английской литературы Чарльз Диккенс и предложил помочь в работе над пьесой.

Уилки Коллинз, портрет кисти Джона Эверетта Милле (1850)

Лето этого года омрачилось яростными нападками «Таймс» на сообщество молодых художников, прозвавших себя «Братство прерафаэлитов», в число которых входил младший брат Уилки – Чарльз Олстон Коллинз. Под этим названием объединились молодые художники и поэты, движимые общей идеей противостоять условностям эпохи – слепому подражанию академическим образцам и заимствованию классических форм.

Газета откровенно упрекала живописцев в том, что они своими работами «опозорили стены» Королевской академии художеств.

Выставку прерафаэлитов яростно раскритиковали не только журналисты из «Таймс», но и ряд известных общественных деятелей, например, Чарльз Диккенс, на протяжении двух лет регулярно нападавший на братство со всей мощью присущего таланта и опираясь на значимость своего положения в обществе. Сегодня не совсем ясно, в чем заключалась подлинная причина нападок знаменитого литератора, поскольку в творчестве он фактически разделял идеалы этого художественного направления – стремление к реализму и попытку описать человеческое состояние без преувеличенного и надуманного благородства.

Насколько яростно Диккенс критиковал модное течение, настолько же увлеченно и с большим вниманием заманивал в свой круг молодого писателя, автора нескольких романов, пьес и рассказов.

Одним из основателей «Братства прерафаэлитов» являлся Данте Гэбриел Россетти, сын итальянского карбонария, сбежавшего от итальянского правосудия в Англию. У Данте Гэбриела были две сестры и брат, которые поддерживали идеологию Братства, а потому встали на защиту модного направления.

Семейство Россетти представляло собой удивительное сочетание просвещенного интеллектуализма и набожности. Четверо детей Россетти оказались сверстниками Чарльза Коллинза, отчего молодой художник предпочитал делиться с ними своими мыслями и сомнениями. И, кроме того, Чарли влюбился в Марию Россетти, самую набожную из семьи итальянцев. Возможно, на написание картины «Размышления о монастыре» автора вдохновили размышления девушки, впоследствии постригшейся в монахини. По свидетельству современников, в образе невесты Христовой нетрудно было узнать возлюбленную живописца. Мужчина рассчитывал на взаимность со стороны Марии, но та приняла неожиданное решение. Испуганная скандальной славой, она объявила родным, что уходит от мирской жизни, и ответила отказом на предложение Чарльза. И тогда же Братство прерафаэлитов отказалось признать Чарли членом общества. Два этих события, случившиеся почти одновременно, стали ударом для молодого художника и преследовали его до конца дней.

Уилки также поспешил вступиться за брата, которого большинство окружающих по-прежнему ассоциировало с прерафаэлитами. Статья, в которой сочинитель защищает главным образом картину Чарльза, а заодно и его бывших сподвижников, безусловно апологетическая, но при этом Коллинз задает вопросы, ответы на которые он будет искать на протяжении всей жизни, а именно: о браке, о положении женщины в викторианском обществе.

Писатель отказывается от очевидного объяснения картины «Размышление о монастыре» и предлагает неожиданную интерпретацию: монастырь оказывается форпостом феминизма, а женщина – не смиренной монашкой, отказавшейся от своей воли, а сильной личностью, способной без помощи мужчины решать свою судьбу. Подобное видение «женской судьбы» было далеко от того, которое предлагала викторианская эпоха.

Между тем у Коллинза заканчивался пятилетний срок обучения в адвокатской коллегии. Уилки предстояло сделать нелегкий выбор между обеспеченной карьерой адвоката и нестабильной судьбой литератора. И хотя к тому моменту Коллинз приобрел известность как автор нескольких романов, а Диккенс хвалил его за публицистические статьи и художественные рассказы, сочинительство не приносило тех денег, которые могли бы обеспечить будущее. Уилки жил на небольшие средства, выплачиваемые ему из отцовского наследства – безбедное, но весьма скромное существование.