– Ни хрена себе! Твою мать! Что ты за монстр?! – трижды до отказа заполнив лёгкие и трижды выпустив весь воздух, проорал Олег. – Ааа! Что ты такое? Я не верю! Не верю, это невозможно!
Девочка села на корточки, подтолкнула к его ногам кейс, что-то произнесла низким голосом. Голос не был мужским, но и детским писком тоже не являлся. Не увидев понимания, ребёнок легонько ткнул Краснова пальцем в грудь, чем невольно припечатал к стенке. Парень ойкнул и замолчал. Девочка убрала руку, повторила вопрос. Олег тут же кинулся наутёк.
К несчастью, организм, которого жажда чуть не убила, не справился. Ноги слушались плохо, а потому девочка его догнала, схватила, словно игрушку, стиснула так, что затрещали рёбра, и принялась вертеть в разные стороны. Более не церемонясь, она стала вытягивать ему руки и ноги, тыкать пальцем в живот, обхватывать голову, поворачивая её до хруста в позвонках. Пыталась открыть рот. Краснов от неожиданности опешил и молил только об одном – лишь бы она не начала отрывать ему конечности по одной, чтобы посмотреть, что будет с ним дальше.
К счастью, девочка ничего такого с ним не сделала. Просто подхватила чехол с гитарой и, шкодливо озираясь, потащила по тоннелю, в потолке которого ровным светом горела светло-голубая лента. Вырваться из её рук было невозможно. Они, наподобие экскаваторных ковшей, сжимали его тщедушное тельце, не оставляя никаких шансов вырваться. Ребёнок трещал без остановки, с надеждой заглядывая в глаза своей новой игрушки.
Олег вдруг вспомнил, как он в детстве нашёл в парке жука-носорога, зажал в кулаке, намереваясь похвастаться перед друзьями. Жучара скрёбся в ладошке, упрямо раздвигая пальцы, протискивался между ними, как маленький танк. Ситуация могла быть анекдотичной, если бы не её трагизм.
Время от времени она переворачивала его лицом вверх, и тогда Олег видел очаровательную мордашку типичного шести-семилетнего ребёнка, которые, толкаясь, пластиковыми совочками копаются в песочнице во дворе его дома. Тёмные волосы, непослушные кудряшки, курносый носик, губки бантиком, светлая кожа, правда, испачканная. Уменьшить бы его раза в три-четыре – и вообще никакой разницы никто бы и заметил. Впрочем, нет. Разница в одежде, всёж таки, была. Если говорить кратко, одежда была очень похожа не средневековую: две длинные туники до колен, бесформенные башмаки, голени замотаны тряпками. Поясок на животе, чепчик на голове. На шее болтались большие бусы.
Олег заметил – в туннеле потеплело. Похоже, на такой глубине Земля служит халявной батареей. И чем ниже он будет опускаться, тем теплее будет. Покуда не станет слишком жарко.
Ребёнок нёс Гулливера XXI века до тех пор, пока червоточина в земной коре не расширилась, превратившись в пещеру. Олег напряг зрение: ему показалось, что он увидел вырубленные лестницы и отверстия на разных высотах. Но девочка засунула его за пазуху, прижала ртом к груди, едва не задушив. Что было дальше, он не видел. Только слышал взволнованное дыхание, тело ощущало тряску от пробежек, сменявшихся замираниями. Потом ребенок вытащил живую куклу, запихнул в коробку, бросил туда же гитарный чехол и, несмотря на робкие протесты закрыл крышку. Коробку понесли, явно решив понадёжнее спрятать.
Вдруг девочка лицом к лицу с кем-то столкнулась и от неожиданности её выронила. К счастью, высота оказалась небольшой, Олег отделался синяком на боку. Но скольких усилий ему стоило не выдать себя! Он слышал очень громкий и низкий бас. Кто-то явно выговаривал девочку за то, что та сбежала из дому и шлялась непонятно где. Девочка в ответ всхлипывала, и оправдывалась. Но её тут же прерывал новый поток непонятных слов. Наконец, взбучка закончилась, ребёнок подобрал коробку и утащил к себе в комнату.
Там девочка сняла крышку и выпустила свою игрушку наружу. Вконец ополоумевший от всего пережитого Олег долго приходил к себя, полубезумным взглядом осматривая пещеру девочки. И нужно сказать, снова ошалел, потому жилище было, по меньшей мере, удивительным. По форме – идеальный квадрат, вытесанный то ли в граните, то ли в базальте (Олегу было не до этого). Удивительно, что шкаф, стол и кровать так же были вытесаны из камня. Словно кто-то взял и просто-напросто убрал всё лишнее. На полу раскиданы примитивные игрушки из непонятного материала – грубо сделанная тележка и две куклы, одна мужская, а другая – женская. Никакого дерева или пластика. Размеры комнаты впечатляли не меньше его содержимого: высоченные потолки, простор, массивная дверь.
Под потолком висел светильник. Вот тут Краснов мог голову дать на отсечение, что источником света служило электричество. Невероятно – пещера исполинских троглодитов и электричество! А живущее на поверхности человечество о них даже не подозревает! Ну, может, за исключением десятка чудиков, которые, предоставь только возможность, с пеной у рта рассказывают о гигантских скелетах, якобы найденных в разных концах планеты. Вот тебе и чудики…
Девочка повернула Олега лицом к себе, произнесла непонятную абракадабру. Парень пожал плечами:
– Ну, привет, что ли, спасительница! Как дела?
От звуков его речи ребёнок оторопел, отодвинулся назад, глядя на него во все глаза. Олег в ответ улыбнулся, с трудом посадил размером с манекен куклу. Пошевелил её рукой. Повторил медленно:
– Приии-вееет!
– Плиии-фееет, – неумело повторила исполинская девочка.
Краснов рассмеялся, чем вызвал ответную несмелую улыбку.
– Ооо-лееег, – указал он на себя, рукой, после чего указал на ребёнка.
С первого раза девочка не поняла. Пришлось попробовать ещё раз.
– Ооо-лееег, – повторил жест Краснов, снова указав на дитя.
– Иии-леее-сиии – протянула девочка.
– Илеси, значит. Можно, я тебя буду называть Леся? Леее-ся. Как тебе?
– Леса, – просияла она.
– Приятно познакомиться, Леся! Ну и как, мать твою, это вообще возможно? Вот и не верь после этого в снежного человека… Принеси хоть поесть, что-ли. Кушать, Леся, ам-ам, – изобразил пережёвывание пищи Олег. – Понимаешь?
Девочка застыла напротив него, забывая порой дышать.
– Жрать хочу, чав-чав, живот, хорошо. Ну, въезжаешь в тему?
– Иии!
Илеси, наконец, сделала жест, сложив указательные пальцы домиком. Видимо, это означало, что она поняла. Но вместо того, чтобы сразу удалиться, подняла парня и занесла над коробкой.
– Погоди, погоди! Что ты делаешь? Да блин, не собираюсь я убегать, дура ты картонная!
Не обращая внимания на крики, девочка засунула его в тюрьму и закрыла крышку. Сама ушла, но вскоре вернулась. Достала лилипута из коробки, вытащила из-под пазухи свёрток морской капусты, развернула. Внутри была рыба.
Олег ощутил запах и едва не захлебнулся слюной. Живот тут же отреагировал громким бурчанием. Он протянул руки к еде, но тут же «обломался». Пятилетняя девочка, дразня, принялась водить свёртком над головой, то поднося его к рукам, то резко отдёргивая.
Олег разозлился:
– Ах ты, маленькая дрянь! Хотя нет, какая же ты маленькая? Ты – большая дрянь! А ну, дай сейчас же! Дай, кому говорю! – приговаривал он, бегая за едой взад-вперёд и время от времени подпрыгивая.
Девочке, похоже, очень нравилась её находка. Она раскраснелась, развеселилась, что окончательно взбесило Краснова. Он остановился и в сердцах принялся обзывать ребёнка всеми словами, которые только мог припомнить. Наконец, сел и демонстративно отвернулся. Илеси сунула ему еду под нос, но Олег отстранился, задрав его вверх и скрестив руки на груди. Ребёнок, ничуть не смутившись, снова поднёс её поближе, на что Краснов отвернулся в другую сторону. В ответ девочка схватила его одной рукой, а другой принялась насильно запихивать еду ему в рот.
– Стой, стой! Я сам буду есть! Сам, прекрати! – взмолился парень, когда ребёнок перепачкал ему всё лицо. – Вот, смотри. Беру, жую, глотаю. Видишь? Вместе с капустой! Вкусно! Очень вкусно! Спасибо, хозяюшка!
Илеси положила свёрток, отодвинулась, села, заворожённо наблюдая за процессом поглощения пищи. Еды она притащила на четверых взрослых мужиков, поэтому Олег двумя руками подобрал и протянул её здоровенную треску. Девочка улыбнулась, приняла рыбину, которая в её руках смотрелась так, словно была не больше селёдки, и принялась есть. В комнате установилась тишина.
Когда оба насытились, ребёнок унёс кости, затем вернулся и сел напротив Олега. Что-то сказал, но парень отрицательно покачал головой и помахал рукой около уха. Мол, не понимаю. Илеси вдруг встала подошла к шкафу, открыла, извлекла игрушки. У Олега округлились глаза. Он вдруг вспомнил американские мультики, в которых такие вот девочки пеленали котов, напяливали им на головы чепчики и совали в пасти пустышки. А те всяческими способами хотели удрать от своих мучительниц. Их ловили, отчитывали, наказывали, после чего мучение повторялось сначала. Поэтому парень решил перехватить инициативу. Он встал, медленно поклонился, с достоинством продефилировал к кейсу, жестом фокусника извлёк из него гитару, перебросил через себя ремень и провёл пальцем по не зажатым струнам. Илеси застыла, боясь пошевелиться.
Краснов зажал для проверки минорное трезвучие. Гитара оказалась чуть-чуть расстроенной. Айфон остался лежать где-то в туннеле, поэтому настраивать пришлось на слух. Впрочем, разряженный, он всё равно ничем бы не помог. Олег немного подкрутил колки, вслушиваясь в звучание. Пару раз он бросал взгляд на ребёнка, который, по-прежнему, как заворожённый наблюдал за его действиями. Завершая саундчек, Олег быстро взял три «блатных» аккорда. Гитара зазвучала так, как нужно.
Петь он не стал. Понимал, что из-за языкового барьера песни, какими бы шедевральными ни были, потеряют половину своего очарования. Вместо этого решил исполнить романс Гомеса, который помнил с детства.
Заученная до автоматизма мелодия наполнила комнату. Мягкость, лиричность, напевность, не поддающаяся анализу глубина давно сделали её классикой, хитом всех времён. Одновременно и медленная, и быстрая, и громкая, и тихая, и простая, и сложная, она неизменно вызывала грусть, вышибала слёзы у людей. Что уж говорить о ребёнке, который не знал музыки. Вообще. Никогда. Никакой, за исключением перестука барабанов.
Просто так получилось. Так витиевато и запутанно шла эволюция. Там, наверху, музыка была придумана тысячелетия назад, а здесь о ней даже не подозревали. Для Илеси подобное потрясение было сродни удару током. Невозможно подобрать слова, чтобы описать то состояние, в котором находилась девочка. А Олег, сам того не понимая, приоткрыл ящик Пандоры. Ибо придуманная человечеством музыка в лице новоявленного лилипута, при желании, в этом мире могла стать мощнейшим оружием.
Только пока что о нём никто не знал. Но только до поры до времени. Как говорил Сократ, «Всё тайное рано или поздно становится явным».
Закончив играть, гитарист поклонился. Девочка громко выдохнула и сложила ладони лодочкой. Не зная, что делать дальше, Олег сыграл ещё один романс, а потом и ещё. Маленький концерт продолжался минимум полчаса, как вдруг снаружи послышались шаги. Илеси вскочила, Краснов остановился. Девочка едва успела засунуть его в коробку вместе с инструментом и закрыть крышкой, как дверь в её комнату открылась. К счастью, крышка легла неплотно, и, встав на кейс, Олег смог разглядеть отца девочки. И снова испугался до полусмерти.
О проекте
О подписке