Разве вы не понимаете, что это не будет развратом только в том случае, если любовь так велика, что превышает чувство стыда, не теряя ни на минуту уважения и готовности пожертвовать радостью ощущений, если это необходимо для блага любимого существа. Разве вы не понимаете, что и в этом случае, как и всегда, гармония духа состоит в том, чтобы любовь подчиняла себе и разум, и ощущение; что, если любовь действительно первенствует, разум оградит любимое существо от всякого зла и заставить молчать жажду ощущений, когда это нужно для блага воплощенного духа, горячо и свято любимого! Разве вы не понимаете, что, когда правда этой святой гармонии духа нарушена и законное место любви занимает, как самозваный узурпатор, сознание или ощущение, вместо чистой, святой, невинной радости, мы имеем дело с гнусным развратом, который неизменно гнусен, сознателен он или бессознателен, является он результатом разумного удовлетворения половой потребности или непреодолимого влечения горячего темперамента! Разве вы не знаете, что в том же человеке, сообразно настроению духа, не только изменяется темперамент, но именно под влиянием высокого вдохновения и даже глубокой личной любви, когда эта любовь восстановила святую гармонию духа, самый горячий темперамент способен на бессрочное воздержание! Разве вы не знаете, что высшее страдание в подвиге воздержания состоит не в физической боли, не в тяжелых ощущениях и не болезненных явлениях, а в страшном сознании холодного одиночества среди всех этих миллионов душ живых, из которых ни одной не любишь или не можешь любить до радостного единения в плоть едину; в страшном сознании, что ни для кого не нужно это тело, к которому так крепко прикован дух, и никому не доставит высшую радость земных ощущений?! Разве вы не знаете, что именно эти побуждения нравственного порядка делают из воздержания трудный подвиг для тех, у кого воздержание добровольно, а не физические страдания тела, отправления которого могут быть совершенно нормальны?! Разве вы не понимаете, что девство лучше супружества именно потому, что среди грешных детей земли, живущих по обычаю мира сего, так трудно найти человеческое существо, которое можно было бы любить святою любовью, не изменяя при том любви к Богу и ближнему, так трудно на святую любовь найти ответную святую любовь, так трудно любить и быть любимым, не нарушая святую гармонию духа?! Разве вы не понимаете, что, признавая в человеке насущную половую потребность, вы на место святой любви узакониваете гнусный разврат со всеми его логическими последствиями? Разве вы не понимаете, что, признавая половую потребность, вы отнимаете у человека всякий разумный повод воздерживаться от приятных ощущений и распалять свое воображение, что вы таким образом искусственно создаете воображаемую потребность, хорошо зная, как трудно ее удовлетворить, не унижая себя и других до уровня скотоподобных двуногих, у которых ощущение первенствует над разумом и любовью?! Разве вы не понимаете, что надо выбрать между Христом, отрицающим половую потребность, и вашею наукою, ее создающею?! Разве и сознание, и жизнь не говорят вам громко, что наука ошибается или лжет, а Спаситель мира говорил вечную правду, когда он предрекал, что тот, кто не удаляет причину соблазна, обрекает все тело свое быть ввержену в геенну огненную; разве вы не видите, что даже тут, на земле, вы и ваши дети ввержены в геенну половой психопатии?!

Неужели вы, интеллигентные люди, гордые своею наукою, своим самосознанием, блестящими подвигами своего ума, не понимаете всего этого?! Или и вы сомкнули глаза свои и закрыли уши, чтобы не уразуметь огрубелым сердцем, что Христос умнее вас и что свет вашей науки – тьма перед Светом от Света Небесного?!

И человечество пребывает во тьме; считая разврат своим естественным, неотъемлемым правом и насущною, физическою потребностью, оно созидает на нем свои гнусные утехи, свои позорные калейдоскопы ощущений, распаляя ими воображение, искусственно прививая себе воображаемую насущную потребность и наивно изучая проявления ими же созданного явления в жизни с научной точки зрения; успокаивая свою совесть научными выводами из наблюдений над собственными похотями, они храбро бросаются и детей своих бросают в омут жизни, весело купаясь в волнах порнографии, пока болезненно распаленное воображение не затянет их окончательно в пучину половой психопатии; там будет плач и скрежет зубов, но это не пугает тех, кто верует в науку живою верою и готов стать гордым мучеником науки и жизни по обычаю мира сего, лишь бы не взять крест свой и не идти смиренно за Христом.

Других многочисленных утех, основанных на развлечении духа пестротою ощущений, я перечислять не буду, скажу только несколько слов о самой изумительной, бессмысленной и в то же время распространенной из всех утех современного человечества.

В погоне за пестрыми игрушками человечество, находя, вероятно, что утех, основанных на приятных ощущениях, все еще недостаточно и что утехи эти нельзя иметь при себе в каждую минуту, причем все же есть опасность для духа сознать реальность скорби мировой и, может быть, задуматься над ее таинственным смыслом, грешное и грехолюбивое человечество придумало себе такую игрушку, которую оно всегда может иметь при себе, нося ее в кармане и развлекаясь ею ежеминутно; эта игрушка основана на неприятном ощущении и вредна для организма, но и это не останавливает желающих развлекаться во что бы то ни стало; при доброй воле неприятное ощущение превращается привычкою в приятное, и человечество готово признать и эту скверную похоть за насущную физическую потребность. Эту вредную, бессмысленную и неприятную для других похоть называют курением табака.

И наука и здравый смысл говорят, что человеку полезно дышать чистым воздухом без вредной примеси дыма; теперь многие врачи признают, что табак особенно способствует развитию рака и что с распространением вредной привычки курения махорки крестьяне все чаще заболевают раком на губах, языке и в гортани, присовокупляя, что самые дорогие сорта «Гавана» не уступают во вредности дешевой махорке. Жизнь на каждом шагу убеждает нас, что под влиянием этой дурной привычки люди проводят большую часть жизни в клубах дыма, вдыхая в себя вредную копоть, что особенно ухудшает гигиенические условия тесных помещений людей бедных; убеждает нас и в том, что, привив себе эту новую, грязную, глупую и вредную потребность, человек делается ее рабом и испытывает реальные страдания, когда лишен возможности удовлетворять эту фантастическую похоть; что под ее влиянием люди не особенно грубые теряют способность понимать, насколько неделикатно предаваться удовлетворению этой гадкой потребности, не стесняясь присутствием тех, которые любят дышать чистым воздухом, как разумно и естественно нормальному существу, не извратившему своей природы, а люди не особенно глупые – теряют способность мыслить без возбуждения мозга непрерывным курением и, даже, сознавая это, теряют способность понимать, что это порок, а не достоинство курения.

Несмотря на все это, люди взрослые, солидные и вполне уверенные в своем благоразумии платят деньги за игрушки, сделанные из сушеных листьев вонючей травы, не гнушаются брать эти вонючие игрушки в рот, зажигают их с одного конца и вдыхают смрадный дым от тлеющей травы с другого, глотают этот дым и затем выпускают его из ноздрей и рта, наполняя этим дымом жилые помещения; и этою глупою, комическою, ребяческою игрою не стыдятся тешить себя публично под тем предлогом, что она стала для них непреодолимою манией, которую они любовно обзывают приятною потребностью.

Если присовокупить к тому, что по большей части привыкают курить юноши из желания вкусить запретного плода, а взрослые люди, сознавая, что поступают глупо, не имеют достаточно силы воли, чтобы не делать этой сознательной глупости, мы получим довольно ясное понятие о настроении духа, при котором можно начать, привыкнуть и продолжать курить.

Вот уж воистину утеха, достойная тех, кто всякую похоть свою считает за насущную потребность, нарастание потребностей признает за признаки прогресса, а роскошное удовлетворение этих потребностей за конечную цель цивилизации. Это одно из самых интересных и разительных проявлений увеселительной психопатии.

Грешное человечество именно потому и грешное, что злая воля извратила гармонию духа, неизменно живет прямо противоположно воле Отца Небесного, выше всего ставя свойства духа ощущать, делая рабом ощущения сознание и затем позволяя себе любить настолько, насколько любовь не мешает ни властному ощущению, ни послушному рабу его – сознанию. Неудивительно, что и утехи грешного человечества представляют эту же градацию; большая часть из них ласкает ощущения, за ними следуют утехи сознания, умственные калейдоскопы, будто бы удовлетворяющие умственные потребности интеллигентного общества, на самом деле только забавляющие ум пестрыми сочетаниями мыслей в игрушечного дела калейдоскопах. На последнем месте стоят утехи этические, которые для грешного человечества в большинстве случаев состоят в реальном ласкательстве его излюбленных пороков и забавной игре в добродетели, до которых далеко огрубелым сердцам верных друзей мира сего.

Говоря об умственных калейдоскопах, я не буду говорить о серьезных занятиях наукою, литературою или другим каким умственным трудом, имеющим какую-либо определенную полезную цель, хотя и этот полезный труд очень часто принимает характер умственного пьянства, которое ни полезно, ни разумно быть не может.

Свойство духа сознавать не имеет пределов и разумно ставить себе пределы, как делают то позитивисты, не может. Разумный человек не может задушить в себе сознание, что абсолютная истина бытия одна и что он ее или знает, или не знает; он не может морочить себя нелепою побасенкою об относительной истине, не может не сознавать, что всякая относительная истина будет действительно истиной только в том случае, когда она вполне совпадает с истиной абсолютной, относясь к ней, как часть к целому, не может не сознавать, что для решения вопроса о том, насколько истина относительная согласна с истиной абсолютной, надо их сравнить между собою, а для того, чтобы это сделать, надо знать абсолютную истину. Он не может не понимать и того, что если свойство духа сознавать границ не имеет, способность органов чувств обманывать это сознание и способность ума человеческого впадать, благодаря этим обманам, в самые грубые ошибки, тоже безграничны.

Какой же разумный человек не поймет, сознавая все это, что все человеческие познания, основанные на опыте обманчивых органов чувств, не более как гипотезы, достоверность которых не может быть проверена без знания истины абсолютной.

Абсолютная истина бытия не может быть известна человеку, если она не поведана ему Божественным Откровением. Если человек отказывается верить в Божественное Откровение, он не может не сознавать, что отказывается с тем вместе и от возможности знать абсолютную истину бытия, и от возможности сравнить свою новую научную гипотезу с этой неизвестной ему абсолютною истиной, и от возможности удостовериться, что его новая научная гипотеза не новый научный обман и абсолютная ложь.

Отказываясь верить в Божественное Откровение, человек отказывается от возможности разумно удовлетворить единственную истинно насущную потребность сознания – познать абсолютную истину и обрекает себя на бесцельную умственную игру бесконечной перетасовки гипотез. При таких обстоятельствах всякая наука обращается в ребяческую утеху, научный пасьянс, пестрый умственный калейдоскоп, способный разве опьянить человека до потери сознания своего абсолютного невежества, а не удовлетворить разумно его насущную потребность познать абсолютную истину бытия.

Всякая умственная работа, не основанная на источнике знания абсолютной истины и сравнения с этой абсолютной истиной результатов опытов наших обманчивых органов чувств, не есть полезный и разумный умственный труд, а просто бесцельная игра, научный спорт. Говоря по-христиански, разумный дух, который основывает свои познания на способности ощущать (опыт) и сознавать (обобщение), не принимая в расчет источник ощущения и сознания: любовь Бога Творца, в которой и заключается конечная причина и разумный смысл бытия мира, нарушает гармонию духа и делает грубую логическую ошибку, не принимая в расчет главный фактор познания и стройной гармонии мира.

Нет двух истин, религиозной и научной, как нет и трех отдельных миров: физического, умственного и нравственного, а есть только единая, абсолютная вечная истина правды Божией и единый дух, способный ощущать, сознавать и любить; есть и единая абсолютная гармония духа, когда, согласно вечной истине правды Божией, он имеет добрую волю подчинить ощущение сознанию под верховным главенством любви.

Когда в погоне за истиной разумный дух сделал сознание рабом ощущения и знать не хочет о любви, он извратил гармонию духа, потерял ключ к уразумению гармонии мира, и огрубелый дух его, не разумея любви Творца, не способен уразуметь ни гармонию общего плана мироздания, ни гармонию частей единого гармонического целого.

Если грешное человечество, без света веры, обречено на бесцельный умственный пасьянс даже и тогда, когда воображает, что разумно удовлетворяет свои умственные потребности, само собою понятно, до чего ребячески наивны его умственные утехи, игрушечного дела калейдоскопы, основанные на свойствах духа сознавать.

Любя жизнь по обычаю мира сего, грешное и грехолюбивое человечество не может, желая развлекаться, искренно желать утолить жажду сознания, познав абсолютную истину. Искреннее желание удовлетворить насущную потребность духа, сознать абсолютную истину, непременно приведет к разумению того, что вне Божественного Откровения нет и быть не может источника познания абсолютной истины, непременно приведет к непреодолимой жажде, заставит испить из единого источника воды живой и, испив из него, окончательно погрузиться во тьму отчаяния мрачного неверия или, познав свет веры, если ожесточение злого сердца тому не помешало, отказаться от наивной глупости жизни по обычаю мира сего, чтобы жить по вере согласно единой разумной вечной истине правды Божией.

В действительности, грешное человечество не только не стремится познать абсолютную истину, но, не принимая Божественное Откровение, не может даже разумно верить в возможность познать ее. Оно может только развлекаться пестротою умственных калейдоскопов, что оно и делает, называя потерю времени на этот умственный спорт – жизнью, достойною интеллигентного человека, а навык ловко владеть этою игрушкою – высокою степенью интеллигентности.

Этих умственных калейдоскопов очень много, к этим утехам, основанным на свойстве духа сознавать, относятся и так называемое легкое чтение, и литературные собрания, и театральные представления, и карточная игра.

О характере и влиянии легкого чтения мы говорить не будем. В главе о литературе мы уже познакомились с общим колоритом и самыми выдающимися признаками времени, определяющими господствующий характер романов и поэзии. Мы видели, как малополезно для читателей любоваться своими пороками и безобразием в этих обманчивых зеркальцах жизни, как наивно воображать, что можно с пользой для самосознания изучать законы жизни несуществующего общественного организма по лживым литературным документам и как мало способно самое талантливое изображение бесформенного хаоса жизни по обычаю мира сего водворить порядок в уме, свободном от понимания стройной вечной истины правды Божией и гармонию в сердце, свободном от любви к Богу и ближним.

Многие убеждены, забавляясь этими литературными калейдоскопами, что делают полезное дело и заслуживают за то всеобщее уважение и благодарность; в действительности единственный результат этой умственной игры тот, что в мозгу становится очень пестро и дух обманут этой суетливой работой мозга до потери сознания полной неудовлетворенности насущной потребности духа познать абсолютную истину.

Истинная потребность духа не удовлетворена, и вся эта игра сознания сводится на физическое развлечение бесцельною гимнастикою мозга. Если бы это была не пустая игрушка, мы бы не видели этого позорного разлада между литературными симпатиями и строем жизни; человек составил бы себе определенное понятие о жизни человечества и стал бы к ней в определенное отношение, он не мог бы, как это мы теперь видим постоянно, в определенные часы дня жить сознанием, а в остальное время, спрятав его куда-то, как ненужную вещь, убежденно отдаваться рутине жизни по обычаю мира сего.

Конечно, и это не общее правило, обязательное для всего человечества; таких общих законов, обязательных для всех воплощенных душ живых не существует, как нет и того сказочного общественного организма, который будто бы живет одною общею жизнью, подчиняясь деспотизму этих самозародившихся роковых законов, как тому горячо желает верить грешное человечество, чтобы взвалить всю ответственность с себя на этот фиктивный организм и его деспотические законы.

Человек, имеющий определенное мировоззрение и идеал, особенно же тот, кто разумно черпает воду живую для утоления жажды сознания в едином источнике познания абсолютной истины, может поиграть литературным калейдоскопом не только без вреда, но даже с пользою для себя. Пестрота впечатлений от этой игрушки совсем не такое роковое обстоятельство, под влиянием которого непременно водворится пестрота в сознании и человек погрузится в состояние невменяемости; напротив, имея определенные верования, человек не сотворит себе кумира из литературного калейдоскопа, не будет благоговейно изучать законы сочетания пестрых пятен в этой игрушке, а только удостоверится, что эта игрушка пестра, что от нее голова заболеть может и что никаких стройных законов в хаосе этой пестроты не только изучать нельзя, но даже искать наивно; удостоверится в том, что, если верно отражена жизнь в литературе, если действительно пестрый хаос калейдоскопа соответствует пестрому хаосу жизни, разумно жить среди этого хаоса невозможно и жизнь надо упорядочить.