Посвящается погибшим и умирающим на нашей священной общей войне на Донбассе.

Погибшим и умирающим за освобождение Малороссии от неонацизма.

* * *

© А. Ю. Коробов-Латынцев, текст, 2020

© Региональное Объединенное Движение «Русская Философия», 2020

© Издательский Дом «Русская Философия», 2020

Предисловие к первому изданию

Эта книга была написана мной с определенных историософских позиций, в убеждении, что грядет великая война. Это вовсе не означает, что я милитарист. Дело в том, что война грядет всегда, с того самого момента, как человек был изгнан из рая и началась история. История и есть непрекращающаяся война. И во время этой войны необходимо уметь не только воевать, но и философствовать.

Бытие, само по себе небезопасно, постоянно находится в опасности извне. Достоевский писал, бытие потому только и есть бытие, что ему постоянно грозит небытие. Главная наша война – это война за бытие, и ведется она на философском фронте. Вообще все главные битвы разворачиваются здесь.

Вечные вопросы не разрешаются мирно, и не разрешаются малой кровью. Главное, что они не разрешаются в кабинетах и университетских аудиториях. Эти вечные проклятые вопросы дают о себе знать в самых кровавых конфликтах человечества, в революциях и бунтах, в человеческих трагедиях, в самых вихрях и бурях жизни. И только на экзистенциальном уровне возможно приблизиться к разрешению вечного вопроса. Взгляд на вечный вопрос как на вопрос кабинетный, теоретический, связан с иллюзией, будто философ – это абстрактный теоретик, далекий от жизни, для которого все, что происходит за окном, это суета сует. Но это не так. Философ – тот, кто бросается в самый вихрь жизни как в трагедию, любовь, войну.

В этой небольшой книге рассказано как раз о тех русских философах, которые показали себя на полях сражений – физических и духовных.

Хочу выразить благодарность Захару Прилепину, вдохновившему меня своей книгой «Взвод», посвященной офицерам и ополченцам русской литературы. Именно рассказ Захара о русских литераторах на войне побудил меня в свою очередь рассказать о русских философах на войне. Благодарю Александра Юрьевича Казакова, русского философа и советника первого Главы Донецкой Народной Республики, беседы и работа с которым в Донецке меня также очень вдохновили. Благодарю своего учителя философии, доктора наук и профессора Владимира Владимировича Вараву, который поддержал идею написания книги. За внимательную корректуру текста я благодарен супруге, Виктории Сергеевне Коробовой-Латынцевой. За бесценные консультации благодарю моих коллег и старших товарищей: кандидата философских наук Вадима Лукьянова (Москва), доктора философских наук, профессора Дмитрия Евгеньевича Музу (Донецк) и доктора философских наук Виталия Юрьевича Даренского (Луганск). Без их добрых советов и замечаний эта книга никогда не была бы написана.

Предисловие ко второму изданию

Когда в 2020 году была издана эта книга, она казалась мне очень актуальной в контексте происходящих на Донбассе событий. Теперь, в 2022 году, она актуальна как никогда. Начавшаяся 24 февраля военная спецоперация как логическое продолжение войны за Донбасс (Донбасской войны) вновь со всей остротой ставит важнейшие философские вопросы, делает запрос на напряженную философскую рефлексию, отсутствие которой в обстоятельствах войны смерти подобно. Первое издание этой книги я посвятил, подобно Егору Летову, погибшим и умирающим на нашей священной общей войне на Донбассе и за Донбасс (у Летова было – погибшим и умирающим на нашей священной общей войне в Чечне). Теперь приписываю к этому посвящению еще одно, которое два года назад я и вообразить не мог: погибшим и умирающим за освобождение Малороссии от чумы неонацизма.

Начавшаяся война, пусть даже мы будем называть ее специальная военная операция, это событие эпохальное, поворотное – не только для России (и Украины как части Русского Мiра), но и для всей планеты. Рушится глобалистский диктат, диктат жуткой идеи расчеловечивания человека, идеи освобождения человека от самого человека, диктат «свободы от»: от государства, от своего народа, от морали, от Бога, от пола – от человека как такового. Происходит не просто столкновение цивилизаций – происходит столкновение двух проектов человека, в одном из которых утверждается бытие человека, а в другом ему уготовано небытие. Это война за Бытие, Четвертая Мировая война, которая уже идет и которая на самом деле началась не 24 февраля 2022 года, а задолго до этого. Военные эксперты и аналитики переживают о начале Третьей Мировой войны, которая уже тридцать лет назад окончилась – нашим поражением. В истории это принято называть поражением в Холодной войне (для кого-то – выигрышем в ней). Теперь же речь идет о Четвертой Мировой войне – войне за человека.

Поэтому мы воюем не только за Украину и украинцев. Мы воюем сейчас за Сербию и сербов, за Германию и немцев, за Францию и французов – мы воюем за Человечество и за отдельного человека.

И нам нельзя проиграть. И нельзя не мыслить. Потому что это война идей. Оттого-то многие и не разглядели ее, что для этого нужно не только физическое зрение, но и зрение ума – умозрение. Однако для тех, кто этим умозрением обладает, война идет уже давно, и новый этап этой войны не стал для нас удивлением. Мы ждали его, чаяли его, этот новый этап, который явился одновременно и новым этапом для нашей России и для всего мира. Мы работали ради него, и готовы продолжать работать. Работы впереди еще много. Работаем, братья.

Философия во время боя

В «Бхагавад-Гите» откровение происходит во время боя. Во время боя можно решать последние проблемы о Боге и смысле жизни, но трудно заниматься гносеологам анализом. И в наше время мысль работает во время боя.

Н. А. Бердяев, «Предсмертные мысли Фауста»

«Война – отец всего» – так говорит Гераклит. Война заботила философов всех времен, и как верховный принцип бытия, и как его неизбывный элемент. Этот конкретный элемент бытия не мог обойти философ, желающий осмыслить само бытие в его целостности. Мы возвращаемся к фрагменту гениального досократика снова и снова, комментируем его, интерпретируем, спорим с ним, потому что обойти стороной его просто невозможно, здесь сказано нечто до того сокровенное и в то же время нечто до последних степеней близкое нашей конкретной жизни, что честное философское мышление просто не может игнорировать эти слова, сказанные тысячелетия назад.

В книге речь пойдет не только о том, как тема войны раскрывается на страницах философских трактатов, но и о том, как она раскрывается в личной жизни русских мыслителей. Впрочем, совершенно разделять эти две сферы, философию и личную жизнь, будет неверно. Русский философ – это почти всегда философ жизни, экзистенциальный мыслитель, для него акт философский – это одновременно и акт нравственный, жизненный. Он ставит на кон самое главное, когда философствует, и потому он философствует с предельной серьезностью. Не обязательно в кабинете или университетской аудитории, часто – на площадях, в казематах, на поле брани, одним словом – в самых вихрях жизни.

В. Ф. Эрн писал о том, что на протяжении всей истории враждуют два начала – Логос и Рацио, которые воплощаются в двух интеллектуальных традициях – логизме и рационализме. Конфликт между этими двумя традициями часто выражается в конкретных войнах^[1]. Как видим, мышление Эрна полагает войну как разрешение споров не только политических или геополитических, но, прежде всего, духовно-интеллектуальных, и даже не споров, но самого главного Спора. Коллеги Эрна по философскому цеху все очень живо откликнулись на Первую мировую войну; те, кто дожил – на Вторую. Но и весь XIX век русская философская мысль была немало занята войной, и как событием в духовно-интеллектуальной области, и как конкретным событием в политической жизни общества.

Сошлемся на нашего национального философа и художника – Федора Михайловича Достоевского. Достоевский в «Дневнике писателя» за апрель 1876 года в очерке «Парадоксалист»^[2] (написанном по поводу слухов об очередной русско-турецкой войне) дает целую апологию войны. Разумеется, вкладывает Федор Михайлович эту апологию по своему обыкновению в уста персонажа, которого сам писатель не просто так называет парадоксалистом, но ведь мы знаем, что сам Достоевский – тот еще парадоксалист, так что в какой-то мере мысли персонажа из его очерка – это его собственные мысли, как и мысли всякого его персонажа, о чем уже неоднократно замечалось в достоевсковедении.

Достоевский в самом начале очерка объявляет, что война есть «самая полезная вещь»^[3], поскольку на войну люди идут не убивать, но «жертвовать собственною жизнью»^[4]. Человечество любит войну: «Кто унывает во время войны? – спрашивает парадоксалист. – Напротив, все тотчас же ободряются, у всех поднят дух, и не слышно об обыкновенной апатии или скуке, как в мирное время»^[5].

Далее Достоевский парадоксально заявляет, что «долгий мир ожесточает людей», он «производит апатию, низменность мысли, разврат, притупляет чувства»^[6]. Война, стало быть, отец если не всему, как говорил Гераклит, то, по крайней мере, отец высоких чувств, по Достоевскому. Далее Федор Михайлович объявляет, что «в долгий мир и наука глохнет», потому что «занятие наукой требует великодушия, даже самоотвержения. Но многие ли из ученых устоят перед язвой мира?»^[7].

Война – отец наукам. И война – отец искусству: «если б не было на свете войны, искусство бы заглохло окончательно. Все лучшие идеи искусства даны войной, борьбой»^[8].

Еще война, по замечанию писателя, отец чести, братства, равенства: «Война развивает братолюбие и соединяет народы»^[9], «война равняет всех во время боя и мирит господина и раба в самом высшем проявлении человеческого достоинства – в жертве жизнию за общее дело, за всех, за Отечество»^[10], «во время войны… наступает полное равенство героизма».

Но война, по Достоевскому, еще и отец экономики, потому что «после войны все как бы воскресает силами. Экономические силы страны возбуждаются в десять раз, как будто грозовая туча пролилась обильным дождем над иссохшею почвой»^[11].

Так что можно уверенно заявлять, что Достоевский вполне разделяет тезис Гераклита о том, что «война – отец всех вещей», и даже расшифровывает его, причем весьма последовательно. И как подлинный диалектик заключает, что «без войны провалился бы мир, или, по крайней мере, обратился бы в какую-то слизь, в какую-то подлую слякоть, зараженную гнилыми ранами…»^[12].

Разбору суждений Достоевского о войне можно посвятить целую книгу, поскольку писатель откликался на происходящее в Отечестве и вокруг него очень живо как в своей публицистике, так и в художественных произведениях. Мы же привели здесь построения Достоевского (который, разумеется, намеренно взял голос на ноту выше) для того, чтобы подступиться к теме «русские философы о войне и на войне».

Рассмотрим некоторых персонажей из русской философии, для которых тема войны была темой и философской, и жизненной. Обо всех сказать не удастся, поскольку это список крайне внушительный. Поэтому ограничимся фигурами избранными. Но для начала предложим своего рода классификацию к теме «Русская философия и война». Будет уместно, с нашей точки зрения, разделить всех философов на три группы:

Первая группа – это философы, которые принимали непосредственное участие в военных действиях или уже направлялись к театру боевых действий, но по каким-то причинам не приняли участия в боях, и все же при этом состояли в действующей армии или ополчении. К этой группе по праву можно причислить славянофилов А. С. Хомякова и И. С. Аксакова, философа-одиночку П. Я. Чаадаева; здесь же можно назвать многих советских философов, таких как Мих. Лифшиц, А. А. Зиновьев, Э. В. Ильенков и др. Список можно продолжить.

Вторая группа