Дикая с удивлением отметила, что парни оказались хорошим материалом. Правда, в первое время удивлённо ахали и охали, глядя, как она легко и привычно держит пистолет, как стреляет («лучше, чем моя баба морковку в салат строгает»– сказал Коля, прозванный Ником) и как двигается в критические моменты. Они не пытались соперничать или задирать её, чего Дикая и ждала, и опасалась, просто восхищались ею.

“Поговорить” с ней пришли только в конце недели. Чего ждал таинственный (Дик специально не выясняла личность) мистер “крышеватель”, было совершенно не понятно. Был он слегка обрюзгшим, довольно полным, но всё еще сильным мужчиной лет пятидесяти. Она моментально сообразила, что он не офисный сотрудник, а из тех, кто просто покрыл былое великолепие физического развития слоем жира.

Она неспешно поднялась из-за стола, приветствуя гостя и проглатывая недовольное “мне пришлось вас долго ждать”. И он не разочаровал, даже наоборот – категорически сломал все шаблоны, заготовленные Дикой к этому разговору. Чёрт возьми, она даже опросила кучу лоточников, чтобы понять новую систему “крышевания”! Не говоря уже о разговорах с ребятами на тему “как это работает”. Всё продумала, положила в ящик стола красивый внушительный ствол, изучила собственноручно составленный словарь бандитского жаргона, а он… попросту съехал на столь привычные ей рельсы.

– Они менты, – отрезал он, бросив ей на стол бумажный скоросшиватель с советских времён. И посмотрел со значением, как будто и знакомы они сто лет, и вопрос, с которым он пришел на повестке дня главный и единственный.

Ей фраза ничего не сказала, но Дик, привыкшая к таким отчетам, не стала начинать с расспросов, а раскрыла папку в поисках поясняющей информации.

Содержимое на полноценное досье не тянуло, скорее на что-то, что человек, привыкший собирать эти досье, сделал для себя, а не на показ. Некий текст, документы, куча никак не скреплённых разнокалиберных фото, среди которых она узнала двух товарищей в спортивных костюмах, которые шпионили за её шефом.

– И ты мент, – спокойно констатировала она, оторвавшись от папки.

– Бывший, – ничуть не смущаясь, пояснил собеседник. И продолжил, всё так же экономя слова и сообщая правильно расставленными паузами и интонацией куда больше информации, – И ты. Понимаешь почему ЭТО принципиальный момент.

– За нами больше не стоит Государство, – она ответила, как школьница на уроке и сложила руки на столе, подчёркивая образ, – Я оценила заход, и, честно, немало удивлена и даже по-хорошему впечатлена таким подходом, но давайте всё-таки поговорим как люди, без этих игр. Раз вместо лобовой атаки вы предпочли работать по моей наводке, да ещё и принесли отчет по результатам, то, кажется, мы на одной стороне.

– О! Не совсем. Симпатии я не питаю и лишь решаю свои проблемы. Ты очень нагло полезла в чужую игру и ждала агрессивного ответа, которого и заслуживаешь, по правде говоря. Но, боюсь МНЕ ты не по зубам. Конечно, кроме Я, есть ещё много других Я, но дешевле было бы договориться собственными силами.

– Ты хочешь предложить не сражаться за эту компанию?

– И уйти с ребятами дальше, в той же должности, с тем же коллективом. Ну или с другим. Если тебе конкретно важен подопечный, то и за его жизнь можно поторговаться. Если он не будет костьми ложиться за нажитое.

– Он мне не интересен, – она откинулась на спинку стула, чувствуя себя гангстером из приключенческого фильма, – но и ваше предложение тоже.

– Пятьсот, – небрежно бросил он, видимо, полагая что дело в деньгах

– В день? – лениво “удивилась” Дикая.

– В чём твой интерес здесь? – не стал тратить время на бессмысленный торг собеседник

– Не деньги, не секс и не власть, остается?

– Идея, – оппонент поскучнел, – Но, если я заберу своих ребят, ты всё равно проиграешь. Какой бы крутой не была, нельзя успеть везде.

– Это верно, – она кивнула, соглашаясь, – но вы можете рискнуть. Получите хороших бойцов и потеряете опасных конкурентов.

Он молчал непривычно долго, было видно, что и в самом деле раздумывает. И правильно, выигрывает не тот, кто рискует, а тот, кто откусывает куски по зубам.

– О моём решении вы узнаете, – ответил тот и покинул кабинет.

В дальнейшем лично они не виделись, и никак данный товарищ в её работу не вмешивался. Она только получала крохи информации от ребят, о том, что сказал и сделал “Шеф”. Человека, взявшего на работу Дикую они между собой, называли подопечным, а при нём чаще обтекаемо – начальник.

На новом поприще все удавалось неожиданно легко. Дикая уже проходила этот путь однажды, и могла позволить себе сравнительный анализ. От этого ей было и легче, и тяжелее одновременно. С большим азартом парни попадались на её провокации, даже самые грубо сработанные и необдуманные.

Недолго пришлось ждать первой драки, Дикая даже не успела её подготовить. Она началась, как спарринг, вышедший за рамки тренировочного. Девушка легко нейтрализовала Ежа, оказавшегося самым сильным и опытным из них – ей даже не пришлось искать лидера, выделившегося столь явственно.

Он единственный из всех имел представление о войне, и то благодаря службе в армии. Нет, даже не контракт, чего так боялась Дикая и на что она так страстно надеялась. Обычная служба по призыву – настоящих, профессиональных военных среди ребят не было.

Уважать Дикую ребята стали после первого же вооруженного столкновения – жалкой пародии на самые простые её операции. К тому же вовсе и не спонтанного, а тщательно спланированного.

Дик изучила скоросшиватель до последней запятой и нейтрализовала лиц, представляющих для неё опасность в связи с должностью и знакомствами. По большей части это было не физическое устранение, а банальная подстава.

Делать такое она не умела, и сама видела, насколько вся её работа шита белыми нитками. Но ленивая система и не расследовала толком ничего такого, из чего извлечь выгоду было нельзя. Так что долго ждать звонка в дверь и переживать о том, какая она преступница, девушка не стала. В конце концов, она не сделала ничего плохого, и даже немного помогла ССБ с их обязанностями.

Дик исходила из худшего варианта, осторожно дёргая за ниточку этот клубок, и была готова встретиться с полковниками и генералами при должностях. Но оказалось всё куда проще. Два участковых и один следователь по особо тяжким.

И, когда путь был свободен, остатки уличной банды банально “забили стрелку”.

Всё прошло вполне удачно, обошлось одним ранением: она спокойно и аккуратно извлекла пулю из бедра Макса, прикрывшего её, и, срываясь на хрип, тихо произнесла: «не надо так делать…».

Это была первая сильная эмоция за последние полгода, если не считать тех, что были вызваны воспоминаниями о Конторе.

Шло время, и девушка вливалась в гражданскую жизнь, где так долго была чужой. Пустота в душе не исчезла, но, по крайней мере, буря успокоилась, и она постепенно осознавала, что так жить можно.

Дикая попросила у начальника спортзал. Он улыбнулся и распорядился. В конце концов, без необходимости платить баснословные и ничего не гарантирующие отступные за крышу, он в своём деле был на голову выше конкурентов и получал сверхприбыли. К тому же, мужчина явно ей симпатизировал, но не делал никаких попыток начать какие-то отношения. И слава Богу. Значит уважает и боится потерять.

Хотя, вполне возможно, причиной такого отношения было простое понимание роли этой девушки в успехе фирмы. Со временем необходимость хорошей службы охраны, которая могла бы и защищать, и нападать, если потребуется, становилась очевидной. Времена всё ещё были неспокойные. Проблемы по-прежнему решались делом, а не словами, а Дикая и её ребята являлись вполне реальной силой против недоученных авантюристов и ребят из подворотен.

Получив несколько чувствительных щелчков по репутации, ни бандиты, ни ослабевшая милиция не рисковали связываться с теми, кто воюет профессионально. Все основные проблемы были решены, а слабые места в защите офиса – уничтожены.

Несмотря на это, Дикая продолжала тренировать своих ребят, упорно делая из них бойцов, хотя и чувствовала, что это лишнее: хозяин всё чаще предпочитал выяснять отношения мирным путем, а покушения на его драгоценное тело парни уже давно спокойно могли пресечь почти наверняка.

Тренировки занимали большую часть рабочего времени, а прогресса в квалификации бойцов Дик больше не видела.

Её обучила система, используя для этого лучшие ресурсы, как технические, так и человеческие. Получив столь качественное образование и обладая хорошей памятью, Дик была уверена, что сможет всё существенное передать, однако с удивлением обнаружила, что в качестве педагога куда слабее, чем в качестве бойца. Тренировать у неё получалось неуклюже и совсем не так, как следовало бы.

Спустя время, Дик сдалась, поняла, что не может сделать из них настоящих бойцов, как она сама. В её силах было лишь только показать, как надо. Выйти в спарринг и драться, надеясь, что парни усвоят её приемы и тактику. И бесконечно заставлять их заучивать свои импровизации на самодельных лесо-полевых полигонах.

Теперь, когда ей не приходилось обдумывать каждый свой шаг и ежечасно отслеживать свою позицию в глазах ребят, у неё возникла ещё одна проблема, та, с которой девушка ещё не встречалась. Этой проблемой стал один из её бойцов.

Ёж любил спарринги больше всех и постоянно вставал к ней в пару, упрямо стремясь победить, а не научиться. Она чувствовала, что парень стремиться к победе, а вовсе не увлечен отработкой приемов. Ему было нужно победить однажды, стать сильнее неё… и это было нормально. Такая стратегия была вполне уместна в отсутствии реальной опасности и не вызывала беспокойства у Дикой до тех пор, пока девушка не догадалась о цели молодого человека.

Он не пытался занять её место или доказать своё превосходство над остальными, парень просто доказывал, что достоин её.

Она играючи решала проблему при помощи более высокой техники боя, часто не совсем сдерживая себя, била слишком сильно. Его победа была невозможной, и для коллектива не менялось ничего. Все изменения были очевидны только для Дикой.

После каждого такого боя она злилась и на него, и на себя, неожиданно он ей стал симпатичен. А может и вполне ожидаемо в дело вступила простая физиология.

Своё влечение она прятала за жёсткими ударами, но, входя в тесный контакт, скорее сильно ласкала, чем избивала. Он чувствовал это, и потому так упрямо снова лез в бой именно с ней, хотя подобные схватки оставляли серьезные травмы и боль, и нисколько не приближали их друг к другу в повседневной жизни.

Ситуация контролировалась ею, но так не могло продолжаться долго: рано или поздно один из них должен поговорить с другим. Так и случилось, хотя этот странный диалог не был запланирован специально.