Глория помнила себя в этом возрасте. Казалось, взрослые знают так много, что ей никогда не запомнить всех нужных знаний, чтобы потом передать своим детям. В детстве она думала, чтобы родить ребёнка, надо всё очень чётко продумать и спланировать. Рассчитать каждый шаг ребёнка, чтобы из него выросло что-то достойное. Потом жизненный опыт показал, что почти никто так не делает. Детей отдают в основном на волю случая, их интересы не так уж часто замечают и нередко пытаются через силу навязать свои собственные мечты. Кто-то может сказать, что именно последний путь выбрала и Глория. Но это не совсем так. Глория ни к чему не собиралась принуждать ребёнка. Так бы она не смогла получить нужного результата. И не только она. В проигрыше остался бы целый мир. Её задача была намного сложнее. Манипуляции, внушение, тщательно подобранные игры, книги и фильмы. Как бы ненароком. Лиля должна была сама выбрать этот путь. Единственный способ заставить кого-либо что-либо сделать – это вызвать у него соответствующее желание.

 Собственно, вы должно быть уже догадались, о каком пути идёт речь. Лиля должна была помочь Глории изобрести лекарство от старения, от болезней или, если говорить откровенно, – для вечной жизни. Глория работала над ним последние десять лет, но всё время боялась, что не успеет… поэтому ей и нужна была Лиля.

Кто-то может пожалеть её девочку: «Ах, бедная Лиля. Эгоистичная мать жестоко эксплуатирует её в своих целях, чтобы воплотить в жизнь свои мечты. Как это типично и часто встречается! Ты всего лишь инструмент, Лиля, и твои желания не учитываются. А вдруг ваша дочь хочет стать пианисткой, а вы ей навязываете науку? Несчастный ребёнок без детства». Но всё это глупость и ложь. Несчастная Лиля?! Да, разве повезло кому-то на свете так, как Лиле, – прийти в этот мир, имея чёткую цель и опытного проводника, который покажет ей путь?! Пианисткой она могла бы стать с тем же успехом, что и овладеть любой другой профессией. Если Лиля унаследовала гены Глории, а в этом мать уже ни на йоту не сомневалась, то у Лили всегда будет интерес ко всему и способность развить любой навык, но вместо того, чтобы распыляться на всё подряд, перепрыгивая от одного занятия к другому, как Лиля делала это до сих и как это делала Глория полжизни, Лиля получает особый путь, преисполненный благородной цели, вовсе не эгоистичный, а способный дать человечеству новый толчок для развития. Глория уже нашла тропинку, по которой нужно идти, просто не успевает пройти её до конца в одиночку, ей нужна умная, молодая и полная сил спутница. Глория даёт Лиле увлечённость делом, что является одним из главных источников счастья. Она даёт ей икигай, как говорят японцы, – то, ради чего хочется просыпаться по утрам.

Если бы Глория не задалась целью преодолеть смерть, Лиля возможно никогда не появилась бы на свет. Глорию всегда пугала мысль о семье и детях. Дело в том, что с юных лет для неё было очевидно, что каждый человек проживает примерно одни и те же жизненные этапы. Детство, школа, университет, брак, дети и дальше только старость и смерть. Ей казалось, что, выполнив главное предназначение женщины в продолжении рода, можно смело кануть в небытие – природе больше нет смысла содержать такого человека, расходуя свои ресурсы на поддержание жизни увядающего элемента. Поэтому семья и дети были для неё предзнаменованием близкого конца, последнего этапа перед смертью, которой она не желала ни в каком виде. Даже обещание райской вечности, нескончаемого блаженства, наслаждения и покоя её не устраивали. В обещания Глория вообще достаточно рано перестала верить.

Собственная привычка связывать рождение детей и смерть казалась ей в какой-то мере нелепой и странной, хотя она и не могла ничего поделать со своими ощущениями. Приписывала это даже подсознательному страху смерти во время родов. Но вот однажды, изучая влияние на мозговую активность сильнейшего психоделического вещества – диметилтриптамина, – она выявила презабавнейшее совпадение. Особенность этого вещества заключается в том, что люди, принимающие его, в основном переживают опыт собственной смерти. Некие безымянные эксперименты по изучению диметилтриптамина показали, что, принимая его, у исследуемых выделяется тот же гормон, что и у любого человека в момент смерти (мощное успокоительное и обезболивающее, как предположили авторы статьи). А ещё он выделяется, хотя и в значительно меньшем количестве, у женщин во время родов… Так что кое-что всё-таки связывает рождение ребёнка и смерть. Но с возрастом этот страх перед последним жизненным этапом слегка приглушился, потому что ребёнок должен был стать для Глории инструментом преодоления этой последней ступени порочного круговорота жизни.

Для воспитания будущего гения, способного помочь ей в работе, Глории приходилось уделять детям очень много внимания. Она никогда не заставляла их что-то делать или изучать через силу, но создавала такие условия, при которых они сами хотели идти запланированным для них путём. Глория всегда старалась давать максимально полные и правдивые ответы на все вопросы детей, особенно если они так или иначе касались научных знаний.

– Мам, а ты знала, что все предметы состоят из маленьких штучек?

Как-то Глория с Лилей стояли в очереди в магазине, что редко случалось с Глорией. Но уже несколько недель она проводила всё время только дома и в лаборатории. Ей хотелось немного посмотреть на этот мир. В другие дни она предпочитала экономить время, благодаря доставке на дом. Время дороже денег, как ни крути. Даже на все свои деньги вы не сможете купить и одной лишней минуты на смертном одре.

– Каких штучек? – Лиле было только девять, но Глория считала такое отношение к научным понятиям недопустимым даже в её возрасте. Внешне она своего раздражения никак не проявила, готовясь терпеливо объяснять Лиле теорию.

– Молекулы называются.

И на том спасибо! Но раз ребёнка интересует эта тема прямо сейчас – нельзя упустить шанс и подробнее рассказать о молекулярном строении. Любопытству нельзя дать потухнуть. Его надо частично утолить и ещё больше разжечь, пока есть такая возможность.

– Да, это так. А ты знаешь, из чего состоят молекулы?

– Нет, – Лиля стояла в замешательстве. Ох, это разочарование Глории было знакомо. Когда в детстве ты узнаёшь что-то удивительное, спешишь удивить и родителей, а они говорят, что уже знали! Знали и не сказали! Но Глория быстро отвлекла её внимание от этой фрустрации.

Она взяла планшет и принялась рисовать шаро-стержневые модели.

– Из ещё более маленьких частиц – атомов. Атомы все разные, но все состоят из разного количества частиц под названием электроны, протоны и нейтроны. Вот, например, твоя кофта из чего?

– Из ткани?

– А ткань?

Лиля немного растерялась.

– Из молекул?

– Рано. Ткань состоит из ниток, – Глория подцепила одну, чтобы показать дочери. – Нитки бывают разные, но эти сделаны из шерсти, то есть волос животных. Из твоих тоже можно было бы сделать кофту, если бы их было в сто раз больше.

Лиля стала всматриваться в свои волосы. Что и сказать – похожи на нитки.

– Чтобы понять, из чего состоит волос надо посмотреть в микроскоп, – Глория быстро нашла в Интернете рисунок «волоса в разрезе».

– Фу! – воскликнула Лиля. – Он, что, такой страшный там?! У меня совсем не такой.

– Не хочу тебя расстраивать, но он у всех людей такой. Просто нашего зрения недостаточно, чтобы разглядеть все эти чешуйки и стержни. Такое можно увидеть только в микроскоп.

– Это молекулы?

– Нет. Но видишь, сколько элементов есть у волоса? И каждый из них состоит из клеток. Всё твоё тело состоит из таких клеток.

Найти адекватную схему клеточного строения волоса не удалось, и Глория уже пожалела, что затеяла такую запутанную игру. Надо было взять что-нибудь попроще. Всё-таки живое существо – это слишком сложно.

– В клетках ещё множество всяких неприглядных вещей, – она показала ей рисунок эукариотической клетки. – А вот эти части клетки уже настолько малы, что состоят из молекул.

Ребёнок смотрел с интересом, но явно ничего не понимал: или не успевал за мыслью, или просто рассматривал картинки. Она была ещё слишком мала.

– Но это не всё! – восторженно сообщила Глория, пытаясь хотя бы интонациями вывести Лилю из транса, и тут же загадочно понизила голос. – Есть частички, которые меньше молекул…

– Какие? – Лиля перевела взгляд с экрана на маму.

– Атомы… Но и атомы можно поделить на ещё более маленькие части.

Важный момент – усилить интерес и дать этим знаниям практическую пользу.

– Если знаешь, из каких молекул состоят клетки, то можно сделать бессмертной каждую клетку! Они не будут умирать! Это очень сложно, но возможно… Это первый шаг к бессмертию – тот, кто знает, как сделать одну клетку своего тела бессмертной, сможет найти лекарство от смерти.

– Почему бы просто не сделать все клетки бессмертными?

– Никому пока не удалось. Просто все клетки немного отличны друг от друга. Я, например, в своей лаборатории нашла, как сделать клетки кожи и крови бессмертными, но вот в теле ещё много разных клеток и не все я могу сделать бессмертными. Но, может, у тебя получится, когда ты изучишь этот вопрос со всех сторон. Возможно, для тебя ответ и решение станут очевидными. Тебе надо только досконально всё изучить…

Вот Глория фактически и призналась. Соседи в очереди кидали в её сторону неодобрительные и насмешливые взгляды. Недалёким людям не нравится идея лекарства от смерти только потому, что они сами не могут его изобрести и догадываются, что никто им просто так его не даст, даже если оно будет изобретено кем-то другим. Вот и придумывают отговорки, якобы за семьдесят лет можно устать жить.

Для кого-то вечности слишком много, но это лишь потому что он не может придумать себе целей, чего Глория не могла сказать о себе. У неё планов было на целую вечность и больше. По правде говоря, мы каждый день живём будто в вечности и вовсе не надеемся, что именно сегодня «наконец» умрём.

Когда Глория только ступила на этот путь, изучив все необходимые науки, лаборатория, в которую она устроилась на работу, как раз выпустила препарат, способный удлинить теломеры в ДНК и продлить жизнь клетки. Теломеры – это повторяющиеся участки на конце ДНК, которые сокращаются при каждом делении клетки. Когда одной теломеры становится недостаточно для следующего деления, клетка стареет и умирает, а новая на её месте не появляется. Но существуют ферменты – теломеразы – способные достраивать теломеру, давая клетке в теории бесконечную жизнь. Когда Глория только начинала изучать генетику, ей показалось, что в теломерах и кроется секрет вечной жизни. Но почти сразу же она выяснила, что срок, отведённый человеку, записан не в теломерах, а скорее в редусомах¹, околохромосомных частицах, которые на тот момент уже были предсказаны, но пока не доказаны экспериментальным путём.

У природы есть два инструмента уничтожения человека – через его мозг и через тело. Смерть достигается одним из двух путей либо двумя одновременно. У клеток тела заканчивается запас деления, который можно искусственно восстановить с помощью РНК-терапии, заставив клетку вырабатывать теломеразу, которая будет достраивать теломеры.

Препаратов, способствующих выработке фермента теломеразы было предостаточно, но их эффективность была не так велика, как ожидалось. Глории удалось быстро занять руководящую должность в лаборатории только потому, что ей в голову пришла идея, как можно доработать лекарство, удлиняющее теломеры. Новый препарат дал возможность значительно омолодить организм и боролся с ВИЧ, хотя и не излечивал его. За предыдущие годы её работы в лаборатории в мире появилось лекарство от рака, которое тоже прошло все испытания и было доступно в свободной продаже. Учёные научились весьма ловко репарировать многие мутации ДНК, что позволило продлить средний срок продолжительности жизни человека всего лишь на пять лет. Это не оправдало ожиданий научного сообщества. И лишь недавно в сочетании с препаратом, способным выводить старые клетки из организма, команда Глории зарегистрировала обобщающее все вышеперечисленные возможности лекарство, которое позволило им отодвинуть границы смерти предположительно на 20-30 лет.

Но решение проблемы с восстановлением теломеры клеток тела не гарантирует вечную жизнь, потому что клетки мозга не делятся, их теломеры не сокращаются. Их количество связано с нейрогенезом². Количество гипоталамических нейронных стволовых клеток сокращается с течением жизни, а вместе с ними сокращается и количество экзосомальных микроРНК, которые блокируют экспрессию некоторых генов, связанных со старением. Эту вторую причину ликвидировать сложнее, так как увеличить количество стволовых клеток в гипоталамусе можно до сих пор только путём введения новых генетически модифицированных стволовых клеток молодого организма, либо (что немного более эффективно) соответствующих экзосомальных микроРНК. А они само собой из ниоткуда не возьмутся. В идеале – заставить организм самостоятельно увеличивать их число. Но Глория считала, что достаточно расшифровать белковую последовательность редусом и научиться их восстанавливать, как и теломеры, заставляя организм самовосстанавливаться и работать вечно.

Всё это было ещё очень далеко от бессмертия. Успехи в этой области давали Глории надежду, что их лаборатория всё-таки доработает лекарство от смерти. Тогда она готова была приступить к следующему шагу – биомеханике, чтобы сделать организм человека более выносливым и износостойким. К биомеханике Глория хотела приобщить второго ребёнка. Но он пока не проявлял ни малейшей любознательности ни к наукам, ни к жизни в целом. К счастью, ему нравились чисто мальчишеские инженерно-конструкторские задачи, вроде помощи папе с машиной. Он на лету схватывал всю информацию о деталях и их функциях. Так что, по крайней мере, механическая часть так или иначе нарабатывалась. Глория понимала, что без биоинженерии бессмертные люди далеко не продвинутся и быстро погибнут. Их тела не должны мешать им в освоении космоса. Без дополнительного пространства в космосе и смерти много людей на Земле не поместится. Но до освоения космоса и даже до биомеханики есть другая немаловажная деталь. Сами люди и их самосознание.

Как бы Глории ни хотелось верить в то, что дарованная всем разом вечная жизнь не вызовет губительных последствий и сумасбродства, – это оставалось объективной ложью. Глория вращалась в кругу очень адекватных людей, уравновешенных, образованных, здравомыслящих и в тоже время придерживающихся высоких моральных принципов. Их интеллектуальное и духовное развитие были сбалансированы. Их способности к логическим рассуждениям были не хуже способностей к эмоциональному сопереживанию. Многие из них даже умели смотреть на вещи объективно. Но в мире таких индивидов, сочетающих все вышеперечисленные качества, – всё ещё было меньшинство. Без всех этих качеств никто никогда не сможет разумно распорядиться вечностью. Поэтому параллельно с задачей бессмертия Глория работала над идеей идеального общества. И если лекарство всё-таки первым окажется у неё в руках, рассуждала она, – обществу ничего не останется, как принять её мудрые советы и примириться с новым мироустройством в обмен на вечную жизнь.

Глория вовсе не грезила властью или тщеславием. Ей в целом было бы неважно, кто получит лекарство от смерти первым, если оно всё-таки дойдёт до неё, но она понимала, в какой хаос может прийти весь мир и как трагично может кончиться судьба всего человечества разом, если не подготовить каждого.

Задач было слишком много, поэтому Глория решала их по мере поступления. И для ближайшей – самого лекарства от смерти – ей требовалось вырастить способного изобретателя.

В обучении Лили Глория не забывала и о том, что одних умозаключений недостаточно и каждое знание должно подкрепляться полезным применением на практике. Поэтому ей нужно было придумать промежуточные задачи, для решения которых Лиля могла использовать накопленные знания. И задачи эти должны были быть отнюдь не теоретические, а практические решения с конкретным наблюдаемым результатом, который даст пищу для дальнейших размышлений в нужном направлении. И, конечно, с поощрением не только в виде морального удовольствия от решения задачи, но и физически ощутимым достижением.

Глория создала коробки с загадками. Они были очень просты. Шерлок не преминул бы произнести свою коронную фразу. Картонные коробки либо перекрашенные металлические из-под печенья, красивые картинки, простые вопросы, чёткие линии и яркие цвета, магниты и защёлки. Но для ребёнка этого было более чем достаточно.

– Хочешь секрет о бессмертии? – Глория выбрала подходящий момент, чтобы презентовать свою первую подделку.

– Хочу, – глаза Лили загорелись. Если мама говорила «секрет», значит это будет настоящий секрет, а не ерунда какая-то.

– Ходят слухи, только ты никому ни за что не говори! – Глория серьёзно посмотрела на Лилю, ни секунды не сомневаясь в том, что она поделиться этой информацией с братом. Хоть они и ругались иногда, большую часть времени были дружны и неразлучны. – Обещай!

– Обещаю…

– Ходят слухи, что наш род связан с теми самыми бессмертными эльфами и из поколения в поколение нам передаются эти шкатулки, – Глория показала, но не протянула ей одну из своих первых заготовок. – Тот, кто разгадает их все, откроет магическое секретное знание, как победить смерть, и получит великую силу.

– Что за силу? Магическую? Что она может? А с её помощью можно остановить время? – Лиля потянула руки к шкатулке, но Глория не дала ребёнку завладеть ею.

– Никто уже не знает точно, что это за сила и что она даст, потому что прошло слишком много времени с тех пор, как они были созданы, но это самая большая сила в мире. Если ты готова попытаться разгадать загадки, то я дам тебе эти шкатулки. Их ни в коем случае нельзя ломать силой. И если ты согласишься, нельзя ни в коем случае отступать и бросать это дело, хотя одно их разгадывание может занять много времени, ведь, чтобы разгадать, придётся прочитать много книг. В тех книгах, что я тебе дала, есть разгадки к некоторым шкатулкам. Но чтобы понять разгадки к другим шкатулкам придётся подумать, сложить все знания и только тогда ты сможешь понять ответ. Торопиться нельзя, потому что, если у тебя не получится открыть шкатулку с трёх попыток, её волшебная сила исчезнет.

 Глаза Лили блестели от восторга и предвкушения чего-то магического. Если бы она когда-либо обвинила Глорию в обмане, в том, что никакой магии не существует, что всё напрасно и она не будет заниматься бессмертием, Глория могла бы пойти на очень жёсткие меры с применением психоделических средств. Это быстро вернуло бы Лиле веру в маму и её цели, особенно после опыта переживания собственной смерти. Но к таким мерам прибегать не пришлось. Глория спорила в такие моменты с голосами совести: «Не осуждайте меня! Наши цели куда важнее разового психического вмешательства… мои цели». Никому неизвестно, в какой момент Лиля поняла, что мамины сказки все не взаправду. Глория больше ни разу ничего не говорила про волшебную силу ящиков. Просто создавала новые коробки и всё более сложные загадки, требующие изучения новых учебников, применения химических веществ и один раз просто дрели. Кажется, Лиле действительно нравилось использовать свои знания на деле.