Однако на планы осуществления антисоветского «крестового похода» в середине 30-х гг. стало оказывать все большее влияние обострение японо-американских отношений. Многолетняя политика западных держав, направленная на сдерживание вооруженной экспансии Японии в южном направлении и поощрение ее к войне сначала против Российской империи, а затем Советского Союза, не могла сгладить существовавшие противоречия западного мира с Японией, которые в борьбе за влияние в Китае становились все более явными. Обострение этих противоречий достигло такой степени, когда та и другая стороны стали сознавать, что борьба за обладание богатствами Восточной Азии и Тихого океана не может разрешиться мирным путем.
В Токио с тревогой восприняли решение конгресса США об ассигнованиях в 1933 г. бюджетных средств на строительство 32 новых военных кораблей. Призывы к войне против СССР стали чередоваться с заявлениями о неизбежности японо-американской войны с целью вытеснить США и другие западные державы из Китая, стран Юго-Восточной Азии и бассейна Тихого океана и превратить эти богатые сырьем и дешевой рабочей силой районы в колониальные владения Японии. Мир воочию убеждался в правильности ленинского анализа перспектив межимпериалистической борьбы в Азии и на Тихом океане. В.И.Ленин отмечал: «Перед нами растущий конфликт, растущее столкновение Америки и Японии, – ибо из-за Тихого океана и обладания его побережьями уже многие десятилетия идет упорнейшая борьба между Японией и Америкой, и вся дипломатическая, экономическая, торговая история, касающаяся Тихого океана и его побережий, вся она полна совершенно определенных указаний на то, как это столкновение растет и делает войну между Америкой и Японией неизбежной…»
В 1936 г. правящие круги Японии приняли решение активизировать подготовку к войне на двух направлениях: северном – против СССР и южном – против США, Великобритании, Франции и Голландии. Продолжение экспансии в Китае рассматривалось как составная часть движения на юг. Это нашло отражение в принятых в июне 1936 г. двух документах японского правительства «Курс на оборону империи» и «Программа использования вооруженных сил». В них было решено «считать главными потенциальными противниками США и Советский Союз, а также следующими по важности за ними – Китай и Великобританию». Исходя их этого, ставилась задача резко увеличить мощь армии и флота. Предусматривалось иметь в сухопутных силах 50 дивизий и 142 авиационные эскадрильи, в ВМФ – 12 линкоров, 12 авианосцев, 28 крейсеров, 96 эсминцев, 70 подводных лодок, 65 авиаотрядов морской авиации. Это была программа небывалого наращивания мощи вооруженных сил. К 1936 г. японская армия имела лишь 17 дивизий, а флот – 9 линкоров и 4 авианосца.
Этот курс был закреплен в принятом 7 августа 1936 г. правительственном документе «Основные принципы национальной политики», в котором провозглашалось «превращение империи номинально и фактически в стабилизирующую силу в Восточной Азии». Одновременно была принята программа покорения Северного Китая, предусматривавшая, что «в данном районе необходимо создать антикоммунистическую, проманьчжурскую зону». В отношении Советского Союза ставилась задача «осуществить военные приготовления в армии, которые заключаются в увеличении расположенных в Маньчжоу-Го и Корее контингентов войск настолько, чтобы они могли противостоять вооруженным силам, которые Советский Союз может использовать на Дальнем Востоке, и, в частности, были бы способны в случае военных действий нанести первый удар по расположенным на Дальнем Востоке вооруженным силам Советского Союза».
К этому времени генеральный штаб армии имел «План войны против СССР на 1936 год», который в августе 1935 г. был утвержден императором. План носил ярко выраженный наступательный характер и предусматривал с самого начала войны силами морской авиации разгромить советские ВВС Красной Армии на Дальнем Востоке и в результате мощных ударов лишить противостоящие советские войска боеспособности.
Определение двух направлений распространения агрессии вызвало соперничество между армией и флотом в борьбе за получение бо́льших бюджетных ассигнований на вооружение. Стремясь одержать верх в этой борьбе, командование сухопутных сил развернуло беспрецедентную кампанию пропаганды «советской угрозы», якобы имевшего место «значительного отставания японской армии по мощи от советских войск на Дальнем Востоке». Оперируя голыми цифрами, командование армии утверждало, будто увеличение советской дальневосточной группировки «создало кризис для обороны Японии».
В обстановке, когда по вине Японии опасность возникновения войны на Дальнем Востоке стала постоянным фактором, правительство СССР было вынуждено укреплять обороноспособность страны – увеличивалась численность войск, на Дальнем Востоке появились танковые и авиационные части и подразделения, усиливался Тихоокеанский флот, шло строительство пограничных укрепленных районов. Эти меры имели оборонительный характер и не превышали необходимого для защиты советских дальневосточных границ уровня.
Утверждения японского командования сухопутных сил о «решающем превосходстве советской дальневосточной армии» не соответствовали действительности. Это убедительно доказывал в своем исследовании известный японский военный историк Фудзивара Акира, который писал: «В действительности угрозе подвергался Советский Союз… Сравнение сухопутных сил Японии, расположенных на континенте, т. е. в Маньчжурии и Корее, с сухопутной армией Советского Союза на Дальнем Востоке является несостоятельным. Такое сравнение армий двух стран должно проводиться с учетом всей численности войск, которые стороны могли использовать в случае войны. Для СССР весьма серьезной проблемой была большая протяженность железнодорожной магистрали из Европы в Сибирь, которая к тому же имела лишь одну колею. Это весьма затрудняло сосредоточение войск в районе предполагаемого сражения. С другой стороны, окруженная морями Япония могла концентрировать войска, используя морские пути. Это обеспечивало ей решающее преимущество. Кроме того, основная часть капиталовложений Японии в Маньчжурии шла на строительство выводящих к советской границе стратегических железных дорог, что обеспечивало быстрое развертывание войск. В Японии существовал план сосредоточения в районе границы в течение трех-четырех месяцев с начала войны миллионной группировки. Учитывая это, Советский Союз был вынужден увеличить численность сил сдерживания на Дальнем Востоке еще в мирный период.
Важно и то, что в те годы советский военно-морской флот на Дальнем Востоке не представлял угрозы для Японии. Было ясно, что с самого начала войны Японское море будет полностью контролироваться японским флотом. Для японской армии было несложно напасть на военную базу Владивостока и осуществить высадку войск в любом пункте Приморской области… Способность наносить удары по советским авиабазам в Приморье с японских авианосцев создавала большое преимущество для Японии».
Таким образом, утверждения командования японской армии о «подавляющем военном превосходстве СССР на Дальнем Востоке» не соответствовали действительному положению вещей. «Поскольку оккупация Маньчжурии проводилась исходя из стратегии войны против СССР, необходимость увеличения войск возникала не для Японии, а наоборот – для Советского Союза», – приходит к выводу японский историк.
Укрепляя обороноспособность своих дальневосточных рубежей, советское правительство и командование вооруженных сил стремились добиться такого соотношения сил, которое не позволяло бы японскому военно-политическому руководству рассчитывать на успех агрессии против СССР. Это признают и японские историки: «В связи с активизацией провокаций Японии началось укрепление советской армии в Сибири и на Дальнем Востоке, и в середине 30-х гг. было достигнуто примерное равновесие сил… Но, стремясь не допустить укрепления мощи Советского Союза в этом регионе, командование японской армии пыталось добиться превосходства своих сил перед Красной Армией».
В районе советско-маньчжурской границы велась своеобразная «локальная гонка вооружений». И одна, и другая стороны стремились сосредоточить здесь такое количество войск и вооружений, которое исключало бы поражение в случае войны. Различие состояло в том, что СССР не имел территориальных притязаний к соседним странам на Дальнем Востоке, а был озабочен обеспечением территориальной целостности и безопасности своего государства. Япония же вступила на путь реализации древнего синтоистского принципа «хакко ити у» («восемь углов под одной крышей»), т. е. создания обширной колониальной империи, в состав которой планировалось включить и российские дальневосточные и сибирские земли.
Во исполнение решений, записанных в документе «Основные принципы национальной политики», в Японии была развернута широкая подготовка к войне против Советского Союза. Она велась по всем линиям – экономической, военной, идеологической и дипломатической. Быстрыми темпами наращивалась мощь предназначенной для войны с СССР Квантунской армии. После оккупации Маньчжурии за несколько месяцев, с января по август 1932 г., численность этой армии, а вернее – стратегической группировки увеличилась более чем вдвое, а количество находившихся на ее вооружении орудий, танков, бронемашин и самолетов возросло в 3 раза. В течение последующих лет численность Квантунской армии была доведена до 300 тыс. солдат и офицеров (1939 г.).
В развитии экономики Японии основной упор был сделан на рост военного производства, которое за период с 1935 по 1939 г. увеличилось более чем в 3 раза. Особенно быстро увеличивалось производство вооружения и военной техники для сухопутной армии. Так, с 1937 по 1939 г. производство винтовок возросло с 43 тыс. до 250 тыс., пулеметов – с 2295 до 16 530, пехотных орудий – с 171 до 613, танков – с 325 до 562, самолетов сухопутных сил – с 600 до 1600. С 1936 по 1939 г. ассигнования на военные нужды увеличились более чем в 5 раз и составили в 1938/1939 финансовом году 6,8 млрд иен. Особенно быстро росли ассигнования для армии. В 1937 г. они составили 2 750 млн, а в 1939 г. – 4 647 млн иен.
Хотя это было связано с тем, что с июля 1937 г. Япония начала новый этап войны в Китае, значительная часть материальных средств предназначалась для подготовки к будущей войне против Советского Союза и на случай вооруженных столкновений с западными державами. Руководители военного министерства Японии заявляли: «Мы решили приложить усилия к тому, чтобы китайский инцидент не превратился в войну на изматывание наших сил. Поэтому в целом мы потратили 40 % нашего бюджета (военного) на китайский инцидент и 60 % – на увеличение вооружений. Что касается железа и других важнейших материалов, предоставленных армии, то мы потратили 20 % на китайский инцидент и 80 % – на увеличение вооружений».
В результате проведенных с 1936 по 1939 г. мероприятий значительно возросла огневая мощь японских сухопутных сил, в первую очередь за счет оснащения пехотных частей и подразделений новым и модернизированным артиллерийским и стрелковым оружием. К 1939 г. в сухопутной армии насчитывалось свыше 2 тыс. танков, почти вдвое увеличилось количество эскадрилий сухопутных войск (около 1 тыс. самолетов).
Готовясь к войне против Китая и СССР, военно-политическое руководство продолжало ускоренными темпами укреплять маньчжуро-корейский военно-экономический плацдарм. Основное внимание уделялось бесперебойности снабжения всеми необходимыми материалами и оружием нацеленной на СССР Квантунской армии. За счет ресурсов Маньчжурии, а также Северного Китая и Внутренней Монголии планировалось обеспечить снабжение Квантунской армии из расчета ее годовой потребности в 2 400 тыс. т стали и стальных изделий, 48 млн т угля и 2,5 млн т нефти. В Маньчжурии и Корее активно развивались военные отрасли промышленности: самолетостроение, вооружение, автомобилестроение и др. Эти колонии Японии широко использовались и как продовольственная база Квантунской армии.
В течение многих лет в Маньчжурии и Корее не прекращалось строительство железных и шоссейных дорог военного назначения. Наиболее активное строительство стратегически важных дорог велось в северо-восточной части Маньчжурии, близко расположенной к территории СССР. В своих показаниях на Токийском процессе генерал-лейтенант Кусаба Тацуми свидетельствовал, что строительство новых и переоборудование старых железных дорог осуществлялось для обеспечения быстрой доставки войск к советской границе в любом направлении непосредственно накануне войны с СССР, а также для переброски войск во время войны.
Для быстрой переброски войск из метрополии на континент в Корее и Маньчжурии строились новые и расширялись старые порты. На побережье Кореи были созданы хорошо оборудованные военно-морские базы – Расин, Сэйсин, Юки.
Планируя массированное применение в войне с СССР авиации, японское командование резко увеличило количество аэродромов, авиабаз и посадочных площадок на территории Маньчжурии и Кореи. Если к 1931 г. в Маньчжурии было всего 5 аэродромов, то к лету 1941 г. их насчитывалось уже 74, а общее количество аэродромных пунктов, предназначенных для взлета и посадки самолетов, достигло 287. В Корее численность аэродромных пунктов за это время была увеличена с 8 до 53.
В Маньчжурии и Корее интенсивно велись военно-инженерные работы. К 1941 г. на советско-маньчжурской границе японской армией было построено 13 укрепленных районов общей протяженностью свыше 700 км.
В результате у границ с Советским Союзом были созданы два бетонированных пояса укреплений, связанных в единую мощную систему прикрытия большой армии вторжения. С 1937 г. сеть казарм в Маньчжурии увеличилась более чем в 3 раза. В 1941 г. их вместимость была рассчитана на 39 пехотных дивизий, т. е. около 800 тыс. человек. Основная часть казарм была сосредоточена на операционных направлениях, выводящих к советской границе. В Корее к 1941 г. были построены казармы для семи пехотных дивизий. В непосредственной близости от границ СССР размещались многочисленные склады боеприпасов и военного имущества. Мероприятия военного характера по подготовке к боевым действиям осуществлялись также на Южном Сахалине, Хоккайдо и Курильских островах.
В планах войны с СССР японские стратеги не допускали возможности затяжной войны. Главными принципами стратегии объявлялись «стремительность, внезапность, военное и политическое подавление противника до пределов, создающих объективную необходимость для него пойти на капитуляцию». В документе генерального штаба «Основные принципы стратегии и тактики в войне против СССР» указывалось: «Главной целью в руководстве войной против Советского Союза является: быстро навязать противнику решающее сражение и, максимально используя достигнутые первоначальные успехи, в кратчайший срок лишить противника воли к победе».
Техническое оснащение японской армии было приспособлено к вероятным маневренным операциям в первую очередь против СССР. Это означало ведение боевых действий на континенте, в условиях суровых морозов, на редконаселенной территории со слаборазвитой сетью дорог. Для операций подобного рода было необходимо легкое вооружение и хорошо организованная служба войскового тыла.
Для отработки боевых действий против Красной Армии проводились частые учения и маневры в Маньчжурии, Корее, на территории собственно Японии (Хоккайдо), а также на Южном Сахалине и Курильских островах. Предполагаемым противником в ходе учений всегда была Красная Армия. К войне против СССР готовились все находившиеся на Азиатском континенте японские войска. В 1936 г. был издан ряд приказов для японских гарнизонов в Китае, которыми предписывалось «обучать офицеров и солдат ведению боевых действий против советских войск».
Активно велась идеологическая и психологическая подготовка населения к войне против Советского Союза. В ходе пропаганды «советской угрозы» внедрялось представление о том, что «главным препятствием на пути решения китайского инцидента в пользу Японии» является «коммунистическая Россия». В школьных программах было введено изучение «истории великой Японии», где к землям империи причислялись и территории советского Дальнего Востока и Сибири вплоть до Урала. Воспитание школьников в духе антикоммунизма и вражды к советскому народу велось по специальным программам, настойчиво и целеустремленно.
В основу идеологической обработки японских солдат были положены указания о том, что в обстановке, когда стало невозможным оградить армию от идей социализма и коммунизма, японские офицеры должны «смело вступить в столкновение с Марксом и расправиться с коммунистами». Система идеологической обработки японских военнослужащих была направлена на внушение солдатам и офицерам мысли о войне против СССР как «священном и патриотическом деле, стоящем любых жертв». Широко использовалась клевета на внешнюю и внутреннюю политику Советского Союза, распространялись идеи якобы «исторически обусловленной враждебности между Японией и Россией». Представители командования заявляли о высоком уровне моральной подготовки японских военнослужащих, который-де позволяет надеяться, что «в случае боевых действий с СССР солдаты готовы драться до конца».
Как уже отмечалось, в 1936 г. японское военно-политическое руководство взяло курс на превращение Японии в «стабилизирующую силу в Восточной Азии». Хотя основным противником был назван не только Советский Союз, но и США, именно победоносная война против СССР рассматривалась как непременное условие дальнейшей экспансии Японии в Восточной Азии и на Тихом океане. В составленном генштабом в 1935 г. документе «Политика государства по обороне страны» было записано: «С точки зрения экономических нужд империи, мы многое ожидаем от Китая и районов Южных морей, но в политическом и военном отношении главным стратегическим опорным пунктом против России является Маньчжурия». В документе подчеркивалось, что, «лишь ликвидировав угрозу на севере, станет возможным достичь целей политики государства в отношении районов Южных морей и Северного Китая».
С этим соглашались и представители командования флота, который ориентировали в основном на действия на юге, против США и Великобритании. Командующий 3-й эскадрой вице-адмирал Оикава Косиро писал военно-морскому министру Нагано Осами: «Если выступим против России, то это будет война против общего для всего мира противника, поскольку СССР – коммунистическая страна… При этом можно ожидать принятия соответствующих мер со стороны Германии в далекой Европе». Выражалась надежда на то, что в результате выступления против России можно будет ослабить международную изоляцию Японии.