Елена Вернер: Тут и приметы, и совпадения, и опыт, и характер

Романы молодой писательницы Елены Вернер – это психологическая проза с весомыми дополнениями. Соединяя мистику и реализм, она рассказывает истории «мест силы», будь то российская столица, знакомый ей с детства Байкал или далекий Корнуолл. Ставя на первый план отношения людей, она демонстрирует близость человека к природе и особую связь с корнями. В этом ей помогают магия и народные предания, бытующие в той местности, о которой она ведет речь, а также профессия сценариста. Магическим реализмом, в частности, полон ее первый роман «Купальская ночь». В январе же выходит уже пятая книга Вернер, о которой она с особым чувством рассказывает читателям MyBook – замысел романа пришел к ней во сне.

Елена, как вы охарактеризуете свою прозу для тех, кто пока не знаком с вашими книгами?

– Скажу одно: я с детства много читаю. И собственные истории пишу так, чтобы их было здорово читать мне самой. Чтобы каждое слово и каждый образ были на своем месте и говорили что-то правдивое о человеческой душе.

Вы очень молоды, но уже не считаетесь начинающим автором. Легко ли было пробиться, опубликовать первую книгу? Как долго и трудно ли вы шли к статусу писателя?

– Я пишу лет пятнадцать, и в принципе все написанное мною привело меня к сегодняшнему дню. Сначала это были рассказы, сказки, потом сценарии. Первый роман ждал своего часа года четыре. Но все получилось, и я очень этому рада, рада, что могу заниматься любимым делом и при этом радовать даже тех, кто со мною не знаком лично. Это дороже всего.

Вы как сценарист наверняка сразу видите и чувствуете, какая история может перейти на экраны. Назовите несколько книг, которые точно нужно экранизировать.

– Знаете, киноязык настолько разнообразен, что любую книгу можно экранизировать, был бы режиссер толковый. Вот Стэнли Кубрик говорил, что все написанное может быть экранизировано, и он действительно мог это сделать хорошо. Тут просто есть вопрос, насколько экранизация соответствует именно первоисточнику, потому что часто получается фильм по мотивам. Но это тоже неплохо. Тарковский, например, брал Стругацких, а делал нечто совершенно самостоятельное. Так что нет книг, обязательных к экранизации, но нет и книг, которые экранизировать нельзя. Это вопрос таланта, мастерства и видения.

А что вам говорят читатели? За что, как вам кажется, вас любят?

– Я очень люблю своих читателей, люблю получать от них письма. Люблю, когда они отмечают правдивость в описании человеческих порывов, внутренних конфликтов моих героев. Люблю, когда они говорят, что мои книги поддержали их в трудную минуту.

Мне кажется, в этом и есть предназначение искусства – поддерживать человека и давать ему выход из его переживаний. Мне очень не нравится, когда произведение искусства не оставляет человеку надежды, и всегда стараюсь этого избежать. Речь не только о хороших финалах, хеппи-эндах. Просто непременно должно быть то, что называется катарсисом, очищением через страдание и сопереживание… И еще очень приятно, когда читатели, которые знают несколько моих произведений, отмечают мой рост, мое развитие как литератора. Это подбадривает в минуту сомнений.

В ваших книгах можно обнаружить добрую мистику и любовную историю, народные присказки, погружение в старину и приметы пульсирующего настоящего. Как вы пришли к такому балансу?

– Мои книги во многом отражают мое видение мира, мое ощущение от жизни. Я воспринимаю ее как сложную систему, слияние прошлого, настоящего и будущего, рационального и эмоционального, мистического, интуитивного и материального. Тут и приметы, и совпадения, и опыт, и характер. Меня зачаровывает многообразие мира, он сплетен из тысяч разноцветных нитей, и не ухватить ни начала их, ни конца. Вырони, потеряй что-то из этого – и весь результат оставит ощущение неудовлетворенности и неполноты. Наверное, можно сказать, что баланс этих сил в моих книгах проявляется совершенно естественно, необдуманно. Он связан исключительно с искренностью, а не с рациональным просчетом и выверенной структурой.

Предположу, что вам и самой нравятся истории с теми же составляющими. Кто из писателей вам близок – Куприн, Маркес, Джоан Харрис или вообще другие авторы и стили?

– И Куприн, и Маркес, и Харрис. И Макьюэн, и Дафна Дюморье, и Паустовский. Моэм, Гоголь… Перечислять можно почти до бесконечности. Дело не в близости моего стиля к их стилю, я не всегда могу сказать, что меня привлекает. Например, недавно читала Айн Рэнд. Ее концепции мне совершенно не близки, но читать было увлекательно. Вообще, стараюсь читать как можно более разнообразную литературу, чтобы расширять собственную палитру, ведь невозможно сделать что-либо достойное, если нет понимания общего художественного пространства, в котором мы живем.

Что думаете о фэнтези? В ваших книгах уже присутствует народная магия, духи леса и семейные тайны… не хотите пойти по этому пути и дальше?

– Да, у меня есть определенные задумки на этот счет. Другое дело, что вряд ли я увлекусь именно фэнтези. Меня больше привлекает мистическое в повседневном. То, что Джоан Харрис называет повседневной алхимией.

Последний роман «Черный клевер» получился таким, каким вы его задумали?

– Знаете, такая забавная вещь… киношники не любят слово «последний», такое вот профессиональное суеверие. Всегда заменяют его на слово «крайний». Так что «Черный клевер» пока что – мой крайний роман. Я очень им довольна. Больше скажу, я его искренне, глубоко люблю. В нем на данный момент наиболее полно отразилось все то, о чем я думаю и что чувствую. И конечно, это ода любви, которая живет сквозь года, и ода любимому городу, который хранит не одну такую историю.

Вообще, какие чувства бывают после публикации книги? Довольны результатом или все же хочется что-то поменять, переделать?

– У меня пока нет своих детей, но мне кажется, это какие-то родительские чувства. Умом я понимаю, что все буковки я набирала сама, все мысли были мои. Но когда роман издан, он живет совершенно самостоятельной, не зависящей от меня жизнью, и я себя с ним почти не ассоциирую. Иногда беру в руки книгу и удивляюсь – ну надо же, это я написала. Так странно. Очень странные ощущения по этому поводу. А насчет переработок – я вообще не люблю что-то дописывать и переделывать. Перед отправкой рукописи в издательство я ее несколько раз читаю, правлю, дописываю. И отправляю, только когда меня полностью удовлетворяет результат. А потом я свою книгу отпускаю в свободное плавание. История остается как бы законсервированной, окаменевшей в словах, неизменной. А я продолжаю меняться, как меняется все живое. И скоро мы совсем перестаем друг другу соответствовать. Это сравнимо со взглядом на звезды, который по сути – взгляд в прошлое. Ведь мы видим свет настолько далеких звезд, что в момент созерцания этого света, а часто и самих этих звезд уже не существует…

Есть ли что-то общее между героями ваших книг, несмотря на то, что они сюжетно не связаны?

– Наверное, автор своим выбором истории и характеров персонажей уже накладывает на них свою печать, не знаю. Мои герои, если говорить о главных героях, – люди всегда остро чувствующие, любящие, сомневающиеся и решающие для себя серьезную внутреннюю дилемму. Поступок и выбор – вот что мне всегда интересно.

Вы написали четыре романа и один сборник рассказов «Наследники пепла». Расскажите, пожалуйста, о нем. Этот сборник явно не такой, как ваши предыдущие книги.

– Да, цикл рассказов «Наследники пепла» был написан после моей работы на съемках документального фильма о захоронениях советских и немецких солдат времен Второй мировой войны.

Это осмысление темы войны, которая не заканчивается и не закончится, потому что это страшная травма для европейских народов, которая кровоточит до сих пор. В семи историях я так или иначе размышляла об этом. Это взгляд молодого человека в то легендарное прошлое, которое до сих пор влияет на настоящее, даже если мы об этом не задумываемся. Такая мозаика, из мелких кусочков сложенная картина. Жаль только, что до сих пор ни одному литератору, пишущему об ужасах войн, не удалось предотвратить ни одну грядущую. Вряд ли есть осознания страшнее этого.

Какой будет следующая работа? Когда читателям ждать вашу новую книгу?

– Уже совсем недолго осталось, в январе ее ждем. Она, наверное, из всех романов наиболее поэтичная и метафоричная. Действие в ней охватывает несколько времен и локаций, начинаясь в Москве 30-х, продолжаясь в Корнуолле в 60-80-х и заканчиваясь в наши дни в Москве и Квебеке. Не буду раскрывать интригу, могу лишь сказать, что эта история выросла из сна, который мне однажды приснился. Сон был очень пронзительный, болезненный, о том, что я бегу по аллее, засыпанной палой листвой, к дому, где меня ждет самый дорогой мне человек. И я ужасно боюсь, что не успею добежать, а все исчезнет, рассыплется вокруг меня, как было уже не раз, и нас снова разлучат… Проснувшись утром, я записала свои чувства и мысли, и спустя довольно непродолжительное время в голове родилась эта история. Надеюсь, моим читателям она тоже понравится.

Беседовала Анна Алиева

А еще посмотрите подборку лучших экранизаций по мнению Елены Вернер.