- Главная
- Все подборки
- Жить никогда не поздно: разбираем роман в новеллах Элизабет Страут «И снова Оливия»
Жить никогда не поздно: разбираем роман в новеллах Элизабет Страут «И снова Оливия»
6
4.76
Год назад популярные книжные блогеры объединились и создали собственную версию премии «Ясная Поляна»*. В этот раз мы вместе с ними обсуждаем иностранный список премии. После обзора всех претендентов они назовут имя победителя и пояснят, почему выбрали именно его.
Наши эксперты: Анастасия Петрич (в «Инстаграме» – drinkcoffee.readbooks), Виктория Горбенко (телеграм-канал «КнигиВикия»), Вера Котенко (телеграм-канал «Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (телеграм-канал greenlampbooks).
Сегодня речь пойдет о романе в новеллах американской писательницы Элизабет Страут «И снова Оливия». Это продолжение романа «Оливия Киттеридж», за который в 2009 году Страут получила Пулитцеровскую премию, но читать первый роман для понимания второго необязательно.
На премию «Ясная Поляна» роман номинировал литературный критик Сергей Морозов со словами: «Подкупает простота и ясность восприятия, которую уже редко встретишь в наши дни, привлекает отсутствие дешевых фокусов, присущих современной романистике (жанровая смесь, детективные крючки, актуальная повестка). Настоящая проза. Напоминание эпохе, склонной к поверхностности и верхоглядству, о необходимости вглядываться в окружающее». Перевод с английского выполнен Еленой Полецкой.
– Оценки:
Евгения Лисицына: 8/10
Вера Котенко: 8/10
Анастасия Петрич: 7/10
Виктория Горбенко: 6/10
Итого: 7,25/10
– Расскажите немного о романе.
Анастасия Петрич: 78-летняя Оливия выходит замуж во второй раз, она вообще не собирается стареть так, как это делают другие. И умирать она тоже не собирается, потому что вокруг очень много важных дел и людей, которым она нужна.
Вера Котенко: Жила-была одна женщина, которая прожила интересную жизнь. Потом вдруг состарилась, но, как ни странно, продолжила жить интересно.
Виктория Горбенко: Вездесущей Оливии Киттеридж стукнуло семьдесят. Она по-прежнему активно сует нос в чужие дела и не может разобраться в отношениях с собственным сыном. А тут ее еще угораздило снова выйти замуж…
Евгения Лисицына: Бодрая в любом возрасте старушка уверена, что точно знает, как всем будет лучше, – и зачастую это действительно так, но ее активность многих отпугивает.
– О чем эта книга в целом?
Лисицына: О гедонизме и особом взгляде на смерть. Пока ты жив, никакой смерти нет, потому что вот же ты. А когда умрешь, ты все равно об этом не узнаешь, так что нечего бояться и к ней готовиться.
Горбенко: Абсолютно не представляю, что Страут хотела сказать, но получилось – что стареть страшно, даже если вы по жизни оптимист с прекрасным чувством юмора.
Петрич: Книга о судьбах непохожих людей. О том, как по-разному человек выглядит в глазах других. А еще о том, что жизнь заканчивается только со смертью, а пока она не наступила – нужно жить, не боясь меняться.
Котенко: Начну издалека. Помню, как моя репетитор по немецкому языку пошла на курсы вождения. Ей было тогда где-то в районе 70 лет. Среди моих знакомых это почему-то вызывало невообразимый фурор: принято думать, что в таком возрасте уже не ходят на курсы по вождению, тем более женщины. Вот и тезис «Оливии», на мой взгляд, довольно прост: жить не поздно никогда.
– Это универсальная книга, или кому-то будет рановато ее читать?
Горбенко: Чем старше читатель, тем сильнее в нем отзовется роман. Все-таки двадцатилетним кажется, что уже в тридцать лет – финиш, а семидесятилетие и вовсе представляется чем-то из ряда фантастики. Это не значит, что читать категорически не стоит. Кроме апологии старения, это еще и сборник историй об одиночестве самых разных героев, не только самой Оливии. А одиночество схоже ощущается в любом возрасте.
Лисицына: Физический возраст все-таки тут не совсем важен, гораздо важнее психологический и жизненный опыт. Другое дело, что они в большинстве случаев накапливаются только вместе с физическим, так что я стою на том, что лучше книжку читать в тридцатник или позже.
Котенко: Хочется сказать, что всем, но совесть не дает. Поймут вряд ли все «от мала до велика», а вот мои ровесники околотридцатилетние и все, кто после, – поймут и оценят. Особенно при должной степени эмпатии, фантазии и любви к таким простым с виду, но непростым по содержанию историям.
Петрич: Я думаю, что эта книга лучше подойдет людям постарше, которые уже успели насовершать множество ошибок, у кого уже есть дети или какой-то серьезный жизненный опыт. Прочитать-то может и 16-летний. Вопрос в том, поймет ли?
– Нужна ли первая часть «Оливия Киттеридж», чтобы понять вторую?
Лисицына: Я обожаю первую часть, но признаю, что она все-таки необязательна. Если будет возможность, то прочитайте обе, картинка будет ярче.
Котенко: Для справки: я всегда придерживаюсь занудного принципа все читать по порядку – у меня просто пунктик по этой части. Но в яснополянных чтениях пространства для маневра мне не хватило, так что начала сразу с «И снова Оливия». Вполне убежденно говорю: да, так тоже можно. Текст не связан неразрывными нитями, а существует сам по себе. Здесь нет, как в цикловой прозе, предыдущих сюжетов, без знания которых читатель ничего не поймет. Более того – формат отдельных новелл (некоторые говорят, что это сборник рассказов) позволяет воспринимать этот текст без мучений, «как же жить без первой части».
Горбенко: Я не читала, но смотрела сериал с потрясающей Фрэнсис Макдормэнд. Этого было достаточно. А в случае чего можно обойтись и без него. Конечно, предыстория позволяет лучше понять некоторые моменты. Но этот роман – как лоскутное одеяло: совсем не обязательно знать, чем были раньше его части.
Петрич: Я не читала, но смотрела сериал, поэтому для меня чтение второй части было очень простым с точки зрения понимания. Уверена, что без знания того, что было до в любой форме, описанное в «И снова Оливия» становится чуть менее логичным.
– Расскажите про Оливию Киттеридж – и почему она вызывает такие яркие эмоции.
Котенко: Оливия – железная леди. Железо, помимо своей крепости, неидеально – например, тоже ржавеет. У Страут вышла совершенная удача создать такого героя, который абсолютно живой, противоречивый, не всегда понятный, но такой, черт побери, настоящий, что глаз не отвести, смотришь на этого героя, как на сварку, – красиво же полыхает.
Петрич: Очаровательная бессмертная бабка. Не скажу за всю Одессу, но для меня она чертовски обаятельная, (остро)умная, сильная, но в то же время ранимая и хрупкая. И в этом ее притягательность. Да, она бывает резкой, но ей это как-то прощаешь.
Лисицына: Настоящий живой человек без условностей, который когда-то восхищает, а когда-то выбешивает. Обычно для художественных целей ограничиваются только частями личности героев и не выписывают противоречия, а Страут пошла по этой малохоженой дорожке и смогла сделать интересно.
Горбенко: Мне нравится, что она, как сканер, определяет человека, которому плохо. И немного подбешивает, что сканер этот, вероятно, российского производства и поэтому частенько сбоит. В такие моменты испытываешь настоящий испанский стыд.
– Хотели бы вы дружить с человеком, у которого похожий характер?
Горбенко: Мне кажется, лет через двадцать я сама стану Оливией. Пока удается сдерживать желание влезть, куда не просили, потому что я точно знаю, как нужно и что визави сейчас испытывает. Вообще, я бы скептично отнеслась к другу, который активно старается спасти других, но при этом уходит от решения собственных проблем.
Лисицына: Скорее хотела бы приятельствовать. Думаю, что в тесной дружбе Оливия может эмоционально измочалить.
Петрич: О, у меня уже есть своя «Оливия» правда, ей всего 30. И мы отлично ладим.
Котенко: Оливия – сильная женщина, а сильные люди – это всегда определенная планка, интересный опыт, человек «на вырост» во всех смыслах. Интересно тогда, когда сложно, – такая вот простая у меня философия.
– Что вы чувствовали при чтении?
Котенко: Несколько раз слышала мнение – «не понимал героиню», «она вызывала раздражение», «какая-то неадекватная реакция» и так далее. В принципе, не могу спорить с этими ощущениями, но с самого начала книги (когда некий герой сидит на скамейке в парке) и до самого финала (когда в саду сидит сама героиня) я испытывала что-то такое, что можно описать как «щемящая грусть», «печаль», «много думал», а особенно – «а ведь пенсия не за горами».
Лисицына: Печаль и желание жить. Захотелось ловить каждый момент более осознанно.
Петрич: Я могу сказать, что чаще всего я улыбалась. Выделить какую-то отдельную эмоцию как ведущую я не могу. Они были разные, быстро сменялись. Общее состояние во время чтения я, пожалуй, все же назову спокойным и ровным.
Горбенко: Страх. Меня действительно пугают старение и его неизбежность.
– Кому может понравиться эта книга?
Петрич: Возможно, я буду звучать как зануда, но, скорее всего, тем, кто постарше 30. Плюс-минус. И чем старше, тем лучше. А еще – любителям «душевных» книг, где внутренняя жизнь героя важнее, чем внешняя.
Котенко: Диванным философам вроде меня – ну, знаете, когда живешь в состоянии желания сесть в кресло, закутаться в плед, взять чашку лавандового рафа и подумать о том, что есть жизнь, люди и как короток век человеческий. Сесть в кресло не получается, но когда-нибудь я к этой мысли вернусь – например, когда начну читать «Оливию Киттеридж», переизданную недавно издательством «Фантом Пресс».
Горбенко: Тем, кто любит простые жизненные истории и грубоватых героинь с твердым внутренним стержнем.
Лисицына: Любому эмоционально зрелому человеку, который понимает, что литература не всегда крутится исключительно вокруг сюжета.
– Посоветуйте что-нибудь похожее для чтения.
Петрич: Конечно, первый роман «Оливия Киттеридж». Я себе купила, обязательно прочту. И еще по настроению очень напомнило «Пульс» Джулиана Барнса.
Лисицына: «Мой дедушка был вишней» Анджелы Нанетти – для тех, кому тридцати еще нет, а тема волнует. «Жили-были старик со старухой» Елены Катишонок тоже подойдет к теме.
Горбенко: «Элегантность ежика» Мюриель Барбери – пожилая героиня пытается сделать жизнь окружающих чуть легче. «Возможность острова»** Мишеля Уэльбека – тоже про страх старения. «Катушка синих ниток» Энн Тайлер – про возраст и трудности отношений отцов и детей.
Котенко: Это, конечно, неизбежный Бакман и какая-нибудь «Вторая жизнь Уве» – по той книжке тоже сняли вполне неплохое кино, герой там тоже довольно вредный дед, который переживает определенный катарсис. У того же Бакмана есть и «Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения» – роман, похожий, как мне кажется, по настроению на «Оливию». Это при том, что Бакман мне в целом не очень люб – у Страут все куда тоньше и точнее.
* Литературная премия «Ясная Поляна» — ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
** Некоторых произведений временно нет в каталоге MyBook. Подборка будет дополняться.
Наши эксперты: Анастасия Петрич (в «Инстаграме» – drinkcoffee.readbooks), Виктория Горбенко (телеграм-канал «КнигиВикия»), Вера Котенко (телеграм-канал «Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (телеграм-канал greenlampbooks).
«И снова Оливия», Элизабет Страут
(«Фантом Пресс», 2019)
– Оценки:
Евгения Лисицына: 8/10
Вера Котенко: 8/10
Анастасия Петрич: 7/10
Виктория Горбенко: 6/10
Итого: 7,25/10
– Расскажите немного о романе.
Анастасия Петрич: 78-летняя Оливия выходит замуж во второй раз, она вообще не собирается стареть так, как это делают другие. И умирать она тоже не собирается, потому что вокруг очень много важных дел и людей, которым она нужна.
Вера Котенко: Жила-была одна женщина, которая прожила интересную жизнь. Потом вдруг состарилась, но, как ни странно, продолжила жить интересно.
Виктория Горбенко: Вездесущей Оливии Киттеридж стукнуло семьдесят. Она по-прежнему активно сует нос в чужие дела и не может разобраться в отношениях с собственным сыном. А тут ее еще угораздило снова выйти замуж…
Евгения Лисицына: Бодрая в любом возрасте старушка уверена, что точно знает, как всем будет лучше, – и зачастую это действительно так, но ее активность многих отпугивает.
– О чем эта книга в целом?
Лисицына: О гедонизме и особом взгляде на смерть. Пока ты жив, никакой смерти нет, потому что вот же ты. А когда умрешь, ты все равно об этом не узнаешь, так что нечего бояться и к ней готовиться.
Горбенко: Абсолютно не представляю, что Страут хотела сказать, но получилось – что стареть страшно, даже если вы по жизни оптимист с прекрасным чувством юмора.
Петрич: Книга о судьбах непохожих людей. О том, как по-разному человек выглядит в глазах других. А еще о том, что жизнь заканчивается только со смертью, а пока она не наступила – нужно жить, не боясь меняться.
Котенко: Начну издалека. Помню, как моя репетитор по немецкому языку пошла на курсы вождения. Ей было тогда где-то в районе 70 лет. Среди моих знакомых это почему-то вызывало невообразимый фурор: принято думать, что в таком возрасте уже не ходят на курсы по вождению, тем более женщины. Вот и тезис «Оливии», на мой взгляд, довольно прост: жить не поздно никогда.
– Это универсальная книга, или кому-то будет рановато ее читать?
Горбенко: Чем старше читатель, тем сильнее в нем отзовется роман. Все-таки двадцатилетним кажется, что уже в тридцать лет – финиш, а семидесятилетие и вовсе представляется чем-то из ряда фантастики. Это не значит, что читать категорически не стоит. Кроме апологии старения, это еще и сборник историй об одиночестве самых разных героев, не только самой Оливии. А одиночество схоже ощущается в любом возрасте.
Лисицына: Физический возраст все-таки тут не совсем важен, гораздо важнее психологический и жизненный опыт. Другое дело, что они в большинстве случаев накапливаются только вместе с физическим, так что я стою на том, что лучше книжку читать в тридцатник или позже.
Котенко: Хочется сказать, что всем, но совесть не дает. Поймут вряд ли все «от мала до велика», а вот мои ровесники околотридцатилетние и все, кто после, – поймут и оценят. Особенно при должной степени эмпатии, фантазии и любви к таким простым с виду, но непростым по содержанию историям.
Петрич: Я думаю, что эта книга лучше подойдет людям постарше, которые уже успели насовершать множество ошибок, у кого уже есть дети или какой-то серьезный жизненный опыт. Прочитать-то может и 16-летний. Вопрос в том, поймет ли?
– Нужна ли первая часть «Оливия Киттеридж», чтобы понять вторую?
Лисицына: Я обожаю первую часть, но признаю, что она все-таки необязательна. Если будет возможность, то прочитайте обе, картинка будет ярче.
Котенко: Для справки: я всегда придерживаюсь занудного принципа все читать по порядку – у меня просто пунктик по этой части. Но в яснополянных чтениях пространства для маневра мне не хватило, так что начала сразу с «И снова Оливия». Вполне убежденно говорю: да, так тоже можно. Текст не связан неразрывными нитями, а существует сам по себе. Здесь нет, как в цикловой прозе, предыдущих сюжетов, без знания которых читатель ничего не поймет. Более того – формат отдельных новелл (некоторые говорят, что это сборник рассказов) позволяет воспринимать этот текст без мучений, «как же жить без первой части».
Горбенко: Я не читала, но смотрела сериал с потрясающей Фрэнсис Макдормэнд. Этого было достаточно. А в случае чего можно обойтись и без него. Конечно, предыстория позволяет лучше понять некоторые моменты. Но этот роман – как лоскутное одеяло: совсем не обязательно знать, чем были раньше его части.
Петрич: Я не читала, но смотрела сериал, поэтому для меня чтение второй части было очень простым с точки зрения понимания. Уверена, что без знания того, что было до в любой форме, описанное в «И снова Оливия» становится чуть менее логичным.
– Расскажите про Оливию Киттеридж – и почему она вызывает такие яркие эмоции.
Котенко: Оливия – железная леди. Железо, помимо своей крепости, неидеально – например, тоже ржавеет. У Страут вышла совершенная удача создать такого героя, который абсолютно живой, противоречивый, не всегда понятный, но такой, черт побери, настоящий, что глаз не отвести, смотришь на этого героя, как на сварку, – красиво же полыхает.
Петрич: Очаровательная бессмертная бабка. Не скажу за всю Одессу, но для меня она чертовски обаятельная, (остро)умная, сильная, но в то же время ранимая и хрупкая. И в этом ее притягательность. Да, она бывает резкой, но ей это как-то прощаешь.
Лисицына: Настоящий живой человек без условностей, который когда-то восхищает, а когда-то выбешивает. Обычно для художественных целей ограничиваются только частями личности героев и не выписывают противоречия, а Страут пошла по этой малохоженой дорожке и смогла сделать интересно.
Горбенко: Мне нравится, что она, как сканер, определяет человека, которому плохо. И немного подбешивает, что сканер этот, вероятно, российского производства и поэтому частенько сбоит. В такие моменты испытываешь настоящий испанский стыд.
– Хотели бы вы дружить с человеком, у которого похожий характер?
Горбенко: Мне кажется, лет через двадцать я сама стану Оливией. Пока удается сдерживать желание влезть, куда не просили, потому что я точно знаю, как нужно и что визави сейчас испытывает. Вообще, я бы скептично отнеслась к другу, который активно старается спасти других, но при этом уходит от решения собственных проблем.
Лисицына: Скорее хотела бы приятельствовать. Думаю, что в тесной дружбе Оливия может эмоционально измочалить.
Петрич: О, у меня уже есть своя «Оливия» правда, ей всего 30. И мы отлично ладим.
Котенко: Оливия – сильная женщина, а сильные люди – это всегда определенная планка, интересный опыт, человек «на вырост» во всех смыслах. Интересно тогда, когда сложно, – такая вот простая у меня философия.
– Что вы чувствовали при чтении?
Котенко: Несколько раз слышала мнение – «не понимал героиню», «она вызывала раздражение», «какая-то неадекватная реакция» и так далее. В принципе, не могу спорить с этими ощущениями, но с самого начала книги (когда некий герой сидит на скамейке в парке) и до самого финала (когда в саду сидит сама героиня) я испытывала что-то такое, что можно описать как «щемящая грусть», «печаль», «много думал», а особенно – «а ведь пенсия не за горами».
Лисицына: Печаль и желание жить. Захотелось ловить каждый момент более осознанно.
Петрич: Я могу сказать, что чаще всего я улыбалась. Выделить какую-то отдельную эмоцию как ведущую я не могу. Они были разные, быстро сменялись. Общее состояние во время чтения я, пожалуй, все же назову спокойным и ровным.
Горбенко: Страх. Меня действительно пугают старение и его неизбежность.
– Кому может понравиться эта книга?
Петрич: Возможно, я буду звучать как зануда, но, скорее всего, тем, кто постарше 30. Плюс-минус. И чем старше, тем лучше. А еще – любителям «душевных» книг, где внутренняя жизнь героя важнее, чем внешняя.
Котенко: Диванным философам вроде меня – ну, знаете, когда живешь в состоянии желания сесть в кресло, закутаться в плед, взять чашку лавандового рафа и подумать о том, что есть жизнь, люди и как короток век человеческий. Сесть в кресло не получается, но когда-нибудь я к этой мысли вернусь – например, когда начну читать «Оливию Киттеридж», переизданную недавно издательством «Фантом Пресс».
Горбенко: Тем, кто любит простые жизненные истории и грубоватых героинь с твердым внутренним стержнем.
Лисицына: Любому эмоционально зрелому человеку, который понимает, что литература не всегда крутится исключительно вокруг сюжета.
– Посоветуйте что-нибудь похожее для чтения.
Петрич: Конечно, первый роман «Оливия Киттеридж». Я себе купила, обязательно прочту. И еще по настроению очень напомнило «Пульс» Джулиана Барнса.
Лисицына: «Мой дедушка был вишней» Анджелы Нанетти – для тех, кому тридцати еще нет, а тема волнует. «Жили-были старик со старухой» Елены Катишонок тоже подойдет к теме.
Горбенко: «Элегантность ежика» Мюриель Барбери – пожилая героиня пытается сделать жизнь окружающих чуть легче. «Возможность острова»** Мишеля Уэльбека – тоже про страх старения. «Катушка синих ниток» Энн Тайлер – про возраст и трудности отношений отцов и детей.
Котенко: Это, конечно, неизбежный Бакман и какая-нибудь «Вторая жизнь Уве» – по той книжке тоже сняли вполне неплохое кино, герой там тоже довольно вредный дед, который переживает определенный катарсис. У того же Бакмана есть и «Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения» – роман, похожий, как мне кажется, по настроению на «Оливию». Это при том, что Бакман мне в целом не очень люб – у Страут все куда тоньше и точнее.
* Литературная премия «Ясная Поляна» — ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
** Некоторых произведений временно нет в каталоге MyBook. Подборка будет дополняться.
Поделиться
Другие материалы по теме «Блогеры читают»
О проекте
О подписке