- Главная
- Все подборки
- Явление по имени Сартр: от идеальной страны до идеальной любви
Явление по имени Сартр: от идеальной страны до идеальной любви
5
4.35
Татьяна Щербина21 июня французскому философу-экзистенциалисту, писателю Жану-Полю Сартру исполнилось бы 115 лет. Мы попросили рассказать о нем известную поэтессу и эссеиста Татьяну Щербину.
Больше всего Сартру хотелось двух вещей: идеальной страны – не утопии, а в реальности – и идеальной любви.
Его первый и долго считавшийся лучшим роман «Тошнота» – о невозможности смириться: героя от всего тошнит, физически. Ото всех проявлений существующего мира. За новый лучший мир Сартр готов был сражаться. Сначала таким миром ему виделся СССР – он восхищался им издалека, но при более близком знакомстве разочаровался, и осанны (молитвенные восклицания – Прим. ред.) сменились инвективами (обличительные речи – Прим. ред).
Когда на Кубе произошла революция, он ринулся туда, решив, что вот он, тот Остров Свободы, каким и должен стать весь мир. Дружил с Фиделем Кастро, написал уйму восторженных репортажей о кубинской революции и далеко не сразу понял, что опять ошибся. Зато уж в 1968 году в Париже ошибки не было, он принял самое деятельное участие в тогдашней революции, был арестован как участник беспорядков, но выпущен де Голлем, сказавшим: «Франция Вольтеров не сажает». Сартр был единственным человеком, которого студенты, державшие оборону Сорбонны, пригласили внутрь. А потом хотели учредить премию его имени, но он отказался. Как отказывался и прежде от официальных знаков отличия: от ордена Почетного Легиона, от Нобелевской премии по литературе, которую ему присудили в 1964 году («за богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время»). Объяснял это тем, что, приняв премию, лишился бы независимости, своего неизменного жизненного кредо. Но тут было и другое: Нобелевская премия казалась тогда даже менее значимой, чем явление по имени Сартр.
Писатель, философ – частные случаи этого явления. Его философия предполагала активизм: я так мыслю, значит, я так действую. Но в период немецкой оккупации Сартр сидит в кафе «де Флор» и пишет книгу о том, как можно быть и не быть. Его трактат «Бытие и ничто» говорит о том, что Бытие – это существование, не знающее отрицания, отторжения, искажения, отсутствия. А когда человек начинает задавать вопросы – тут и возникает Ничто, потому что ответ может быть отрицательным. В отрицании – печаль (если не все та же «тошнота»), но с ним возникают и свобода, и представление о границах должного и желаемого. Эта книга, изданная в 1943 году, заняла в 1999-м во французском рейтинге ста лучших произведений ХХ века 13-е место, обойдя более очевидные, на мой взгляд, романы – «Волшебную гору» Томаса Манна и «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса. Борис Виан, друг и сподвижник Сартра, вывел его в своем романе «Пена дней» (1947) под именем Жан-Соль Партр, высмеивая культ, принимавший тогда циклопические масштабы.
Свою идеальную страну Сартр в конце концов получил – Францию после 1968-го и до 1980 года, когда он умер. В восьмидесятые Франция «обуржуазилась», что снова вызвало бы «тошноту» у яростно левого Сартра. А идеальную любовь он собрал как пазл из энного количества женщин. Всегдашней «Прекрасной Дамой», другом, конфидентом, спутницей, известной как его жена (хотя они никогда не женились и не жили вместе), была писательница Симона де Бовуар. С юности они решили строить свои отношения по-особенному – как «открытый брак». У них были общие любовницы, у Бовуар случались и многолетние романы с мужчинами, но с Сартром они всегда оставались самыми близкими и любящими друг друга людьми. А в какой-то момент они стали альтер-эго друг друга.
Мое любимое сочинение Сартра еще со студенческих лет – пьеса «Мухи», написанная в 1943 году. Недавно я ее перечитала и обнаружила удивительную злободневность.
КЛИТЕМНЕСТРА. Жители равнины подвергли нас карантину: для них наше покаяние – чума, они боятся заразы.
ОРЕСТ. Это мне известно.
КЛИТЕМНЕСТРА. Тебе сказали, что мы вот уже пятнадцать лет гнемся под бременем неискупимого преступления?
ОРЕСТ. Сказали.
КЛИТЕМНЕСТРА. Что виновней всех Клитемнестра? Что само имя ее проклято?
ОРЕСТ. Сказали.
КЛИТЕМНЕСТРА. И ты все же пришел? Чужеземец, я царица Клитемнестра.
ЭЛЕКТРА. Не размякай, Филеб. Царица развлекается нашей национальной игрой: игрой в публичную исповедь. Здесь каждый кричит всем в лицо о своих грехах. Нередко в праздничные дни какой-нибудь торговец, опустив железную штору своей лавки, ползет по улице на коленях, посыпает голову пылью и вопит, что он убийца, прелюбодей и изменник. Но жители Аргоса пресыщены: все наизусть знают преступления всех. Преступления же царицы и вовсе никого не забавляют – это преступления официальные, лежащие, можно сказать, в основе государственного устройства.
Сюжет – фантазия на тему мифа об Электре – состоит в том, что Орест приходит в родной город после долгих странствий, представляясь неким Филебом из Коринфа. В качестве Филеба он рассказывает Электре о том, как счастливы коринфяне, а признавшись, что он Орест, признается и в том, что вообще ничего не знает про Коринф. Юпитер, в котором Орест не распознает бога (тут у Сартра двоение: люди взывают к невидимому Зевсу, а Юпитер, его аналог из древнеримского пантеона, разгуливает по улицам), насылает на проклятый город полчища мух. Жители считают этих мух заслуженной карой, и Юпитера это забавляет. Он на стороне зла, Эгисфа и Клитемнестры, убившей царя Агамемнона, и хочет побыстрее отправить Ореста из города, поскольку его появление здесь освободит жителей. Царевна Электра живет во дворце как рабыня, а Орест в своих долгих скитаниях потерял смысл жизни. И только встреча Ореста и Электры дарит им обоим вместо унылого существования будущее. Орест должен отомстить убийцам своего отца Агамемнона, что он и делает, несмотря на противодействие Юпитера. Дальше мухи, они же эринии, богини мести, будут их преследовать. А город освободится, чего так боялись заговорщики, Юпитер и Эгисф (основа власти – страх перед ней жителей).
ЮПИТЕР. Орест знает, что он свободен.
ЭГИСФ (живо). Он знает, что свободен. Тогда его мало заковать в кандалы. Свободный человек в городе, как паршивая овца в стаде. Он заразит все мое царство, он загубит мое дело. Всемогущий боже, чего ты ждешь? Порази его.
Тут просматриваются и личные параллели: Орест – Сартр, нашедший себя в атеизме и вере в социалистические революции; Электра – Симона, из разорившейся семьи, получившая католическое воспитание и отринувшая религию, буржуазную этику, ставшая идеологом феминизма. И то и другое – шок в патриархальной Франции, но их союз постепенно изменил и страну. Например, Бовуар вела кампанию по отмене запрета на аборты, и она увенчалась успехом. Не говоря о том, что переломный 1968 год во многом был подготовлен сочинениями и образом жизни обоих. А то, что герой рассказывает о Коринфе, – это мечта самого Сартра: идеальная страна, которую он тотчас дезавуирует, когда вымышленный Филеб становится реальным Орестом. В «Мухах» – автопортрет автора да и, пожалуй, всего прошлого века.
Больше всего Сартру хотелось двух вещей: идеальной страны – не утопии, а в реальности – и идеальной любви.
Его первый и долго считавшийся лучшим роман «Тошнота» – о невозможности смириться: героя от всего тошнит, физически. Ото всех проявлений существующего мира. За новый лучший мир Сартр готов был сражаться. Сначала таким миром ему виделся СССР – он восхищался им издалека, но при более близком знакомстве разочаровался, и осанны (молитвенные восклицания – Прим. ред.) сменились инвективами (обличительные речи – Прим. ред).
Когда на Кубе произошла революция, он ринулся туда, решив, что вот он, тот Остров Свободы, каким и должен стать весь мир. Дружил с Фиделем Кастро, написал уйму восторженных репортажей о кубинской революции и далеко не сразу понял, что опять ошибся. Зато уж в 1968 году в Париже ошибки не было, он принял самое деятельное участие в тогдашней революции, был арестован как участник беспорядков, но выпущен де Голлем, сказавшим: «Франция Вольтеров не сажает». Сартр был единственным человеком, которого студенты, державшие оборону Сорбонны, пригласили внутрь. А потом хотели учредить премию его имени, но он отказался. Как отказывался и прежде от официальных знаков отличия: от ордена Почетного Легиона, от Нобелевской премии по литературе, которую ему присудили в 1964 году («за богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время»). Объяснял это тем, что, приняв премию, лишился бы независимости, своего неизменного жизненного кредо. Но тут было и другое: Нобелевская премия казалась тогда даже менее значимой, чем явление по имени Сартр.
Писатель, философ – частные случаи этого явления. Его философия предполагала активизм: я так мыслю, значит, я так действую. Но в период немецкой оккупации Сартр сидит в кафе «де Флор» и пишет книгу о том, как можно быть и не быть. Его трактат «Бытие и ничто» говорит о том, что Бытие – это существование, не знающее отрицания, отторжения, искажения, отсутствия. А когда человек начинает задавать вопросы – тут и возникает Ничто, потому что ответ может быть отрицательным. В отрицании – печаль (если не все та же «тошнота»), но с ним возникают и свобода, и представление о границах должного и желаемого. Эта книга, изданная в 1943 году, заняла в 1999-м во французском рейтинге ста лучших произведений ХХ века 13-е место, обойдя более очевидные, на мой взгляд, романы – «Волшебную гору» Томаса Манна и «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса. Борис Виан, друг и сподвижник Сартра, вывел его в своем романе «Пена дней» (1947) под именем Жан-Соль Партр, высмеивая культ, принимавший тогда циклопические масштабы.
Свою идеальную страну Сартр в конце концов получил – Францию после 1968-го и до 1980 года, когда он умер. В восьмидесятые Франция «обуржуазилась», что снова вызвало бы «тошноту» у яростно левого Сартра. А идеальную любовь он собрал как пазл из энного количества женщин. Всегдашней «Прекрасной Дамой», другом, конфидентом, спутницей, известной как его жена (хотя они никогда не женились и не жили вместе), была писательница Симона де Бовуар. С юности они решили строить свои отношения по-особенному – как «открытый брак». У них были общие любовницы, у Бовуар случались и многолетние романы с мужчинами, но с Сартром они всегда оставались самыми близкими и любящими друг друга людьми. А в какой-то момент они стали альтер-эго друг друга.
Мое любимое сочинение Сартра еще со студенческих лет – пьеса «Мухи», написанная в 1943 году. Недавно я ее перечитала и обнаружила удивительную злободневность.
КЛИТЕМНЕСТРА. Жители равнины подвергли нас карантину: для них наше покаяние – чума, они боятся заразы.
ОРЕСТ. Это мне известно.
КЛИТЕМНЕСТРА. Тебе сказали, что мы вот уже пятнадцать лет гнемся под бременем неискупимого преступления?
ОРЕСТ. Сказали.
КЛИТЕМНЕСТРА. Что виновней всех Клитемнестра? Что само имя ее проклято?
ОРЕСТ. Сказали.
КЛИТЕМНЕСТРА. И ты все же пришел? Чужеземец, я царица Клитемнестра.
ЭЛЕКТРА. Не размякай, Филеб. Царица развлекается нашей национальной игрой: игрой в публичную исповедь. Здесь каждый кричит всем в лицо о своих грехах. Нередко в праздничные дни какой-нибудь торговец, опустив железную штору своей лавки, ползет по улице на коленях, посыпает голову пылью и вопит, что он убийца, прелюбодей и изменник. Но жители Аргоса пресыщены: все наизусть знают преступления всех. Преступления же царицы и вовсе никого не забавляют – это преступления официальные, лежащие, можно сказать, в основе государственного устройства.
Сюжет – фантазия на тему мифа об Электре – состоит в том, что Орест приходит в родной город после долгих странствий, представляясь неким Филебом из Коринфа. В качестве Филеба он рассказывает Электре о том, как счастливы коринфяне, а признавшись, что он Орест, признается и в том, что вообще ничего не знает про Коринф. Юпитер, в котором Орест не распознает бога (тут у Сартра двоение: люди взывают к невидимому Зевсу, а Юпитер, его аналог из древнеримского пантеона, разгуливает по улицам), насылает на проклятый город полчища мух. Жители считают этих мух заслуженной карой, и Юпитера это забавляет. Он на стороне зла, Эгисфа и Клитемнестры, убившей царя Агамемнона, и хочет побыстрее отправить Ореста из города, поскольку его появление здесь освободит жителей. Царевна Электра живет во дворце как рабыня, а Орест в своих долгих скитаниях потерял смысл жизни. И только встреча Ореста и Электры дарит им обоим вместо унылого существования будущее. Орест должен отомстить убийцам своего отца Агамемнона, что он и делает, несмотря на противодействие Юпитера. Дальше мухи, они же эринии, богини мести, будут их преследовать. А город освободится, чего так боялись заговорщики, Юпитер и Эгисф (основа власти – страх перед ней жителей).
ЮПИТЕР. Орест знает, что он свободен.
ЭГИСФ (живо). Он знает, что свободен. Тогда его мало заковать в кандалы. Свободный человек в городе, как паршивая овца в стаде. Он заразит все мое царство, он загубит мое дело. Всемогущий боже, чего ты ждешь? Порази его.
Тут просматриваются и личные параллели: Орест – Сартр, нашедший себя в атеизме и вере в социалистические революции; Электра – Симона, из разорившейся семьи, получившая католическое воспитание и отринувшая религию, буржуазную этику, ставшая идеологом феминизма. И то и другое – шок в патриархальной Франции, но их союз постепенно изменил и страну. Например, Бовуар вела кампанию по отмене запрета на аборты, и она увенчалась успехом. Не говоря о том, что переломный 1968 год во многом был подготовлен сочинениями и образом жизни обоих. А то, что герой рассказывает о Коринфе, – это мечта самого Сартра: идеальная страна, которую он тотчас дезавуирует, когда вымышленный Филеб становится реальным Орестом. В «Мухах» – автопортрет автора да и, пожалуй, всего прошлого века.
Поделиться
Другие материалы по теме «Авторская колонка»
О проекте
О подписке