«Есть только путь»: разбираем роман Кормака Маккарти «Дорога»

Кормак Маккарти. Дорога

(Азбука, 2014)

 

Сегодня речь пойдет о романе американского писателя Кормака Маккарти «Дорога». В 2007 году роман получил Пулитцеровскую премию в номинации «Художественная литература», а в 2010 году The Times выбрала «Дорогу» первым текстом в списке «100 лучших художественных и научно-популярных книг за последние 10 лет». На премию «Ясная Поляна» роман номинировал переводчик, писатель и журналист Алексей Поляринов: «Дорога», кажется, единственный в своем роде роман о пустоте, об опустошенности, в котором эта идея – идея пустоты – отражена в языке, в том, как роман написан». Перевод с английского выполнен Юлией Степаненко.
 

– Оценки книге:

Вера Котенко: 10/10
Евгения Лисицына: 8/10
Владимир Панкратов: 8/10
Виктория Горбенко: 7/10
Анастасия Петрич: 7/10

Итого: 8/10
 

– Если бы вы анонсировали книгу в Твиттер, что написали бы?

Лисицына: Выжившие отец и сын пытаются не потерять себя в условиях постапокалипсиса. Тяжела дорога, у которой нет точного конечного пункта, но лучше уж идти вперед в поисках цели, чем стоять на месте.

Котенко: В 2007 году на Пулитцеровскую премию претендовали книги про любовь, сексуальную революцию и потерю памяти, но победила книга про смерть, смерть, смерть и немного про надежду.

Панкратов: Отец и сын бредут по дороге, которая никуда не ведет. На дворе конец света. В револьвере ровно два патрона.

Горбенко: В результате неизвестной катастрофы известный мир погиб. В новом осталась только выжженная земля и радиоактивный пепел. Единственный шанс выжить – добраться до моря. Или нет. Но нужно же куда-то идти.

Петрич: Отец и маленький сын идут к морю по разрушенной природными катаклизмами территории, которая когда-то была США. Они мерзнут, голодают, путь опасен, но главная задача при этом – не только выжить, но и остаться людьми.
 

– Какой основной мотив и замысел автора?

Петрич: Эта история не о пункте назначения, а о пути. Именно он определяет, что будет в конце. Поведение человека, его ценности и идеалы – залог всего хорошего, к чему он, возможно, придет в итоге.

Лисицына: Даже в самой тяжелой ситуации можно найти силы для достижения прекрасной цели, пусть это и кажется невозможным, а оказывается неприятным. При этом не всегда цели глубоко личные, иногда они связаны с близкими нам людьми.

Горбенко: Человечество так заигралось, что спасти его может только глобальный катаклизм, который даст миру новое начало.

Панкратов: Сейчас это легко прочесть как роман о вынужденной самоизоляции героев (от других, «плохих» людей). С одной стороны, на этой изоляции нужно не потерять человеческое достоинство. А с другой – может, как раз самое время свернуть с проторенной дороги.

Котенко: Если воспользоваться классификацией Борхеса, который писал, что в мировой литературе всего четыре сюжета, то «Дорога» – книга о поиске. Герои ищут смысл в той жизни, что у них осталась, пытаются выжить, хотя смерть очень рядом – один из них болен, второй – ребенок. Но для меня это книга именно о любви. Думаю, в момент, когда Маккарти пришел на ум этот сюжет (как он рассказывает в интервью: он смотрел в ночное окно, а рядом спал его маленький сын), он ее такой и задумывал.

 
– Почему вы поставили такую оценку? Какая особенность романа на нее повлияла?

Панкратов: Главная особенность романа – его впечатляюще правдоподобная атмосфера. Уже одного этого было бы достаточно.

Котенко: Если говорить об условных антиутопиях, лучше «Дороги» я не читала ничего. Это умная, тонкая, философская и многогранная книга. Ее особенность – как тонко в тексте смещается конфликт с выживания на самих героев, на проблесках любви там, где ее, в общем-то, невозможно было бы увидеть, в поражающей мысли: жить не хочется, но есть ради чего, все не зря, тебе есть какой огонь донести до какой-то нужной цели (так у Маккарти: «с нами не случится ничего плохого, потому что мы несем огонь»).

Петрич: Эта оценка скорее более объективная, нежели личная. Роман определенно имеет свою ценность, которую нельзя не учитывать, но то, как он написан, увы, у меня не вызвало душевного отклика. Сухость языка, его аскетизм – и самая яркая черта романа, и то, что не дало разгореться эмоциям и сопереживанию.

Горбенко: Мне нравится постапокалиптика и нравится стиль Маккарти – немного суховатый, оставляющий пространство для воображения. Если бы здесь трагически погибала собака, оценка была бы еще выше.

Лисицына: Впечатляет, как мало красок взял автор для своего рисунка, но как много оттенков смог ими передать. Читателю постоянно приходится рассуждать, додумывать и работать, а поди ж его еще заставь в обычное время!
 

– Какие у вас отношения с известной экранизацией «Дороги»? Полезно ли ее смотреть в пару к роману?

Лисицына: Экранизация настолько буквальная, что кому-то это покажется плюсом, а кому-то – минусом, только пара моментов исполнена иначе, чем в книге. Так что я бы советовала ее смотреть, но через большой промежуток времени от чтения, когда все забудется. Но зато в любом порядке.

Горбенко: Я смотрела фильм, но, знаете, как рыбка Дори, сразу все забыла. Честно говоря, Хиллкоут не самый лучший режиссер (что вообще он еще снял?), и его фильм – просто крепкий подстрочник, хотя и не лишенный мрачной атмосферы романа. Если хотите правильную экранизацию Маккарти, смотрите «Старикам тут не место» братьев Коэнов.

Панкратов: Не смотрел полностью, но видел отрывки. По-моему – снято очень плохо, книга гораздо атмосфернее и, конечно же, глубже. Я думаю, можно вообще не смотреть.

Котенко: Я посмотрела фильм только благодаря этому вопросу. Во-первых, Вигго Мортенсен. Во-вторых, атмосфера, в-третьих, это невероятно пронзительное кино, которое книге, в общем-то, не проигрывает, а дополняет ее. Неудивительно, что «Дорога» при этом в прокате провалилась – слишком мрачный, медленный, холодный фильм, но это, по-моему, только тот случай, когда большинство ошибается. Употреблять лучше после книги Маккарти, разумеется.

Петрич: Экранизация замечательна тем, что, посмотрев ее, вы не пропустите ровным счетом ничего, что было в романе (все практически слово в слово), и ко всему прочему получите то, что в книге представлено весьма имплицитно – живые, яркие эмоции. И да, все же лучше посмотреть после прочтения.

 
– «Дорога» написана довольно давно по меркам «Ясной Поляны». Стоит ли ее перечитывать через несколько лет после первого впечатления?

Петрич: Читала дважды. Ни 10 лет назад, ни сейчас книга не вызвала особенного отклика. Более того, за эти годы я умудрилась ее совсем забыть, поэтому читала как в первый раз. Но восприятие оказалось тем же и мнение не изменилось.

Лисицына: Если первый раз понравилось, то стоит, но мне кажется, что впечатление от нее может измениться только в мелочах.

Панкратов: Думаю, что можно, роман как раз хорош тем, что в нем можно увидеть много смыслов. Когда-то я не заметил разговора героев о птицах, которые летают где хотят (в отличие от них самих), и мне это кажется очень интересным: их жизнь круто изменилась, а по сути осталась такой же – они все идут по дороге жизни, стараясь никуда с нее не сворачивать.

Котенко: «Дорогу» я читала трижды, в разные промежутки времени, которые мне сложно отследить. Не думаю, что впечатление изменилось, – зато я сразу вспомнила, что именно на «Дорогу» написала самый-самый первый в интернете отзыв на сайте, куда нужно писать рецензии. Такая вот для меня эта книга – с нее, можно сказать, и начался мой «книжный блогинг».

Горбенко: Читала впервые, перечитывать вряд ли стану. Не потому, что книга плохая или неважная, просто я редко читаю что-то больше одного раза.
 

– Какая сцена в романе самая пронзительная лично для вас и почему?

Панкратов: Наверное, та сцена, где отец заставляет человека, укравшего их вещи, самого раздеться догола и все им отдать. Как бы банально это ни звучало – но примеряешь ситуацию на себя и не понимаешь, как бы ты поступил.

Горбенко: Постфактум понимаю, что таких много. Маккарти, несмотря на лаконичность, умеет нарисовать сцену одной деталью. Например, эпизод в подвале, где компания людоедов держит человеческий скот на убой. И вся жуть передается одним штрихом: у одного из пленников отрезаны ноги. Все остальное дорисовывает фантазия.

Петрич: Вся книга прошла довольно ровно. Ярче всего, наверное, запомнился эпизод, когда отец и сын нашли бункер с едой. Я за них очень искренне порадовалась, даже в какой-то степени выдохнула.

Котенко: На ум приходят сразу несколько. Как ни странно, хочется сказать о той, где герой вспоминает прошлое: «…Они сидели у окна в халатах, ели поздний ужин при свечах и наблюдали, как на горизонте горят города». В одной фразе столько оттенков – необъяснимый, казалось бы, покой, неотвратимость события, продолжение жизни.

Лисицына: Младенец на вертеле. Даже сейчас в разговоре эти три слова в отрыве от контекста представляются очень красочно, а уж Маккарти сделал все, чтобы читатель трясся от ужаса и отвращения.
 

– Нравится ли вам прием недосказанности, которым часто пользуется Маккарти?

Горбенко: Он говорит ровно столько, сколько нужно. Заполнить пустоты не составит труда.

Петрич: Нравится в целом, но не в этом жанре. Читателя отправляют в незнакомый ему хронотоп и ждут, чтобы он все понял и догадался сам. Хотя идея в основе довольно прозрачная – на таком фоне человек выглядит ярче, четче, лучше поддается анализу, исключаются лишние переменные.

Панкратов: Честно говоря, мне так не показалось, у меня не осталось вопросов к автору. Это как раз тот случай, когда можно использовать романную основу для собственных размышлений.

Лисицына: Как по мне, так идеален для этой книги. Персонажам сейчас не до второстепенных вещей, им бы выжить. Имена, причины катаклизма, какие-то мелочи и разговоры – кто будет обращать на это внимание, когда ты неделю не ел и месяц не мог согреться?

Котенко: Мне нравится Маккарти целиком, со всеми его приемами, тем более что «недосказанность» наверняка его другое имя. В случае с «Дорогой», впрочем, можно предположить и так: все неважное для сюжета опускается. Конечно, узнать больше хочется про любую хорошую книжку – если она тебе прямо нравится, думаю, многие бегут в гугл, ищут интервью, статьи, чужой анализ, в общем, хочется разобраться и поискать ниточки, которые ты сам, может быть, не заметил. В случае с Маккарти, правда, это вообще сложнее, интервью-то он почти и не давал, но тем лучше: книги, как говорила моя первая учительница по литературе, должны развивать фантазию.
 

– «Дорога» небольшая, не слишком сложная для чтения и достаточно универсальная. Кто же тот редкий читатель, кому вы ее не посоветуете?

Лисицына: Тот, кого напугали наши ответы на вопрос про самые пронзительные сцены в романе.

Горбенко: Не посоветую людям с плохой фантазией. Возможно, беременным и кормящим матерям.

Панкратов: Те, кто после чтения восклицает: «И чем все закончилось?!» – не читайте. Или, например, кто-то не выдерживает почти полного бездействия на 300 страниц.

Котенко: Не понравится любителям экшн-книг, где ежестранично происходит что-то. Это пессимистичная холодная проза, где часть придется додумать самому.

Петрич: Любой излишне сердобольный человек. А то будет история, как с «Комнатой» Эммы Донохью – никто ничего не поймет, не увидит в этом литературу, а будет страдать по поводу «бедного мальчика».
 

– Посоветуйте похожие книги для чтения.

Горбенко: Цикл «Темная башня» Стивена Кинга – безумная постапокалиптика; правда, после «Бесплодных земель», пожалуй, слишком уж безумная.
«Дитя человеческое» Филлис Дороти Джеймс – тот же жанр, схожие христологические мотивы.

Котенко: Конечно, без «Противостояния» Кинга никуда – хотя, конечно, у Кинга все-таки тот самый экшн, которого у Маккарти нет, но текст тем не менее тоже философский. Еще в этом году в издательстве «Рипол» вышел прекрасный роман «Выжившие» Ханны Джеймесон – определенно без влияния Маккарти здесь не обошлось.

Петрич: Эмма Донохью, «Комната», как уже говорила выше. Правда, там мать и сын, но настроение схожее и в общем схожие мотивы. А еще «Пикник на обочине» Стругацких – из-за того же отстраненного, прохладного повествования, наполненного недосказанностями.

Панкратов: У Стивена Кинга есть такая повесть – «Туман». Ситуация с «Дорогой» похожая: все погружается в туман и не видно ничего ни впереди, ни сзади; а в конце у Кинга герою приходится решать, оставить ли в живых своих близких, ведь шанса выжить у них все равно почти нет. Первый раз читая «Дорогу», я думал, что в конце нас ждет точно такой же выбор. Маккарти же меня обманул, что успел сделать много раз по ходу всего текста.

Лисицына: Сюжетно подойдут многие постапокалиптические «выживачи» – например, «Вонгозеро» Яны Вагнер, «Я – легенда» Матесона, да и даже «Хлорофилия» Рубанова, хотя там как раз уровень текста далековат от Маккарти. А вот по атмосфере и способу ее прорисовки сравнятся только Стругацкие, подписываюсь под «Пикником на обочине».

* Литературная премия «Ясная Поляна» – ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.