Этот роман, смежный к циклу о великом кристалле, был написан в 1993 году, когда уже стало ясно, что Советский Союз не вернется. Чем новее книги Владислава Петровича, тем они жестче.
В "Корабликах" автор прошелся по тупости недалеких умом фантазеров-планировщиков, перекраивающих под свои выгоды природу. К счастью, поворот северных рек так и не состоялся, но рукотворные водохранилища изрядно изменили климат. В романном Старотополе горе-чиновники задумали сделать глубоко сухопутный город морским портом. Из-за перекопки русел рек, погода стала дождливой и сырой. Настоящего моря не получилось, да и радости искусственное жителям не придавало.
Романная территория бывшего СССР развалилась на сопредельные и не всегда дружественные государства. Полуостров Крым отделился от всех и жил относительно благополучно.
За 9 лет до "Кораблика" Крапивин уже затрагивал темы религии и одиночества покорителя межзвездных пространств в "Голубятне на желтой поляне". И в других произведениях Владислава Петровича мелькали заброшенные церкви и иконы грустной Богоматери с Младенцем. В "Корабликах" апогей религиозной темы. В 1949 или 1950 году Петьку Викулова выгоняют из пионеров за сохраненный медный нимб, часть иконного оклада. Песочат мальчишку основательно и учителя с вожатыми, и подпевалы из отличников, чьи отцы вдруг работают начальниками милиции, и трусоватые одноклассники, коллектив же, против которого не попрешь... Коллектив коллективу рознь, и сплачивают их разные, часто диаметрально противоположные силы.
Как и Ярослав из "Голубятни", вернувшийся Питвик за два года на "Игле" пропустил сорок земных лет. Прогресс по сравнению с "Голубятней" в том, что межзвездное путешествие не закончилось, а с экипажем "Иглы" сохранилась связь. Как такового кристалла нет, но есть конус - компьютерный суперинтеллект.
"Кораблики", несмотря на старинные церкви и красивый обычай с бумажными кораблями, книга очень жестокая. Злодеи других книг "Кристалла" давили на мальчишек словом, эмоциями, задерживали, и пытали, но темы, "как взрослые лезут на мальчишек", вроде бы еще не упоминалось. Да, трущобы, да, беспризорность и бесприютность детей, не нужных холеным взрослым, которые и семью сохранить не могут, но такое... Видимо, то ли информации стало больше, то ли в начале 90-х мир реально очень ожесточился, раз такая тема возникла в детской книге. Если бы я прочитала "Кораблики в своем подростничестве в середине 2000-х, до меня бы, к счастью, она просто бы не дошла. Петька и Питвик обсуждают случавшееся в трущобах на бегу, не подробно. Все же у них одна душа, многое понимают без слов.
Интересно КРапивин описал встречу Петьки с Питвиком. По сути, они были одной и той же личностью, но из разных времен и параллельных миров. Во многих книгах про параллельные реальности встречаться самому с собой запрещено, а здесь можно. Объяснение дано легко. Петька не развеялся и не ушел в свое время именно из-за присутствия Питвика рядом. Хоть часть их судеб пересекалась, и чувствовали они друг друга даже на расстоянии, Петька и Питвик далеко не одно и тоже. Со временем, живя рядом, они то притягивались и искали встреч, то отталкивались, старались отстраниться поездкой или блужданиями целыми днями по развалинам. Трудно было Питвику принять самого себя, но еще труднее осознать, что Петька теперь совсем не похож на него в детстве.
Крапивин не принимает идею некоторых религий в равнозначности для мироздания добра и зла. Ужасный маньяк, из-за описания которого в аннотации книга стала бы больше похожа на написанные позже детективы Гранже, оправдывается уравновешиванием счастья миллионов страданиями чистых детских душ. Бредовая идея, но для кого-то и заманчивая.
Не только из-за маньяка в романе много музыки. Крапивин упоминает нелегкие судьбы обрусевших немцев во время-и после войны, делает руководительницей старотопольского хора Длинную Эльзу, хорошо ладившую только с мальчишками, а не с девчонками или их учительницами.
Забыла еще упомянуть возможную тревогу автора о возможном возвращении в скинувшее с себя советскость государство карикатурных дворянских выпендрежей. По поведению далеко не аристократы прилепляют на себя ярлыки графов и герцогов. Не смешно, а грустно, будто горожане слегка головой тронулись. Хорошо, что в реальности здравомыслие отчасти осталось. Мы сейчас и не то, и не другое, оба вектора не удержим, не знаю, что в итоге получится. Нам и без титулов хоть и для оставшихся чьих-то знатных потомков хорошо. Нелепость это для современного мира. Все равно владений и домов их не осталось, точнее, оставшиеся в основном стали муниципальными зданиями. Что-то меня понесло на размышления, никак ресторанный балаган в романе подтолкнул. Нелепый абсурд с дуэлью очень получился, задел своей вычурностью.
Как всегда, Игорь Князев замечательно начитал аудиокнигу.
