Цитаты из книги «Озеро Сариклен»

коней. «Вот какой мудрый!» – сказали люди. А он опять ответил: «Подождите судить. Что вы спешите судить по обрывкам?» Случилось так, что на одном из коней поскакал его сын и упал, и сломал себе ногу. – «Ай, яй, яй, – говорили люди, – он и это предвидел. Но почему же тогда ты не избавился от коней?» – «И опять вы спешите», – сказал мудрец. Пришла война. Всех молодых парней забрали на войну. А сына мудреца не забрали, потому что тот охромел, когда падал с лошади. На войне все погибли, один только и остался жить сын мудреца, говорившего «Подождите судить…»

Есть такая суфийская притча о бедном мудреце, у которого было одно богатство – белый конь неслыханной красоты. Цены ему не было. Односельчане говорили бедняку: дурак, продай коня, и ты избавишься от бедности, тебе будет чем кормить жену и детей. Но бедняк голодал и не продавал коня. И вот конь его убежал. И люди стали пенять ему: и без коня, и без денег. Подождите судить, – говорил бедный мудрец, – вы еще ничего не знаете. И действительно, конь вернулся, приведя с собой целый табун таких же

было – то залетное, мимолетное? Нет, отголосок, намек… Семь часов вечера. Сейчас он придет с работы. Сейчас они обнимутся. И сердце падает при мысли об этом, как у девочки при мысли о еще не бывшем поцелуе. Да, не бывшем. Ничего еще не было… Все каждый раз начинается с начала и – никогда не кончается.

мира, в котором все всегда проходит. И вот – стоп! – оказалось, что есть что-то, что пройти не может. Это недоказуемо. И неопровергаемо. Это просто есть. Оказывается, то, что предчувствовала она девочкой, – правда. Те прикосновения, от которых сердце разрывается, – не мечта, не сон, а правда. Иногда на улице, на людях они едва касаются друг друга, переплетенными мизинцами. И вот однажды она сказала ему: «В одном твоем мизинце больше чуда, чем во всей моей прошлой жизни…» Раньше чудо было только залетной птицей, которую надо не запирать в клетку, уметь впустить, уметь выпустить, ибо оно обязательно улетит Но чудо ли это

Еще так недавно она принимала правила игры этого временного

щество внутреннего или во всемогущество земных, видимых законов. Вот… Вера во внешнее, то есть в его верховность, во всемогущество внешнего – это вера в смерть. Это противостояние жизни. Такая вера и создает дьявола.

Поймите, в нас есть незыблемая основа, стержень, костяк, если так можно уподобить. Да, стержень. Ну вот. Если мы в это верим, если мы больше всего думаем об этом невидимом стержне, то мы почувствуем, что он остается незыблем, что бы ни происходило на поверхности. Это нагл внутренний человек, который цел, даже когда внешний весь изранен. Так вот, у нас выбор: верить в это всемогу

«Боря, елочка!» А он поднял на меня скучающие глаза и сказал: «Ну и что? Я ее уже видел». – Ну, и что же ты хочешь этим сказать? – Ничего. Никто ему ни про какое чудо раньше не рассказывал. Сам увидел. Сам и перестал видеть

Знаешь, – продолжала мать, – однажды я встретила возле нашей дачи мальчика лет трех. Видно, они только что переехали из города. Я этой встречи, кажется, никогда не забуду. Он бросился ко мне и закричал: «Тетя – елочка!!!» Перед нами была елочка, самая обыкновенная, только свежая, с почками. Но для мальчика это было Чудо. А потом, недели через две, я его снова встретила. Это был уже совсем другой, совершенно обыкновенный мальчик. У меня сердце упало, но я сказала:

– Ты все время говоришь со Мной как с человеком. Столько лишних слов! Ты же знаешь, что они лишние. Знаешь, что Я не могу запретить тебе прийти к Иову и сделать все, что ты пожелаешь, как не мог запретить тебе прийти к Еве и Адаму. Зачем же эти просьбы? Ты – господин земли, а Я – неба. Я – внутри, ты – снаружи. Я – в глубине, ты – на поверхности. Вся поверхность – твоя. Ты выманил из Меня к себе сначала Адама, а потом и Каина, но… не совсем. Что ж, иди к Иову…