Глава 4

Они начали негромко совещаться. Отсюда я не слышала ни слова, и это тревожило. Потом Аркаша встал в центре двора, чтобы, видимо, не упустить моего появления, а Гриша двинулся к ближайшему подъезду и принялся медленно обходить двор по кругу.

Если он так и продолжит движение, то сможет разглядеть за кустами меня! Здесь листва густая, конечно (я ещё забурилась в неё поглубже, оставив порядочное количество волос на ветках), да и топ у меня зелёный, однако же, приблизившись, рассмотреть что-то между ветвями можно.

Я начала высматривать пути отхода. Кусты были густыми и раскидистыми, но их было всего четыре или пять. А чтобы добраться до края дома и свернуть за угол, мне нужно было миновать ещё один подъезд, возле которого, как назло, было очень туго с растительностью.

Гриша закончил с одним из домов, образующих двор, и перешёл к тому дому, в котором жила Надя. Если так пойдёт и дальше, то он очень скоро будет возле моего убежища.

Внезапно во двор с громкой музыкой, от которой обычно мелко дребезжали стёкла в квартирах, заехала машина.

Из неё вывалилось двое подвыпивших парней.

– Эй, вы тут живёте? – крикнул им Аркаша, вставая со скамейки. Гриша тоже бросил свой обход и двинулся в их сторону.

Этот вопрос парням не понравился, как и сам Аркаша (в этом я очень их понимала!). Видимо, они были уже в том состоянии, что им для конфликта не требовалось даже особого повода.

– Слышь, а ты чё такой борзый, а?.. – Один из них сделал шаг к приблизившемуся на опасное расстояние Аркаше. Тот осознал свою ошибку, попятился назад и глянул на Гришу.

– Дружок твой? – включился второй парень, развернувшись к Григорию. – А чего вы, голубки, в нашем дворе забыли?

Гриша быстро достал что-то из кармана и поднёс к его лицу. Парень замер, будто врезался в стену, и застыл, как солдатик, с безвольно обвисшими руками. Гриша тем временем кинулся на помощь Аркаше, которого уже успели взять за грудки и встряхнуть.

– Отошёл! – рявкнул Гриша, держа артефакт наперевес.

Я вдруг поняла, что дожидаться развязки не стоит. Гриша в настоящий момент был ко мне спиной, а Аркашу загородил от меня тот подвыпивший парень, которого вот-вот собирались заколдовать и, очевидно, допросить мои преследователи.

Второго такого шанса может и не подвернуться.

Я попятилась назад, вылезая из убежища, а потом рванула что есть сил мимо последнего подъезда за угол. Криков позади не было, но я всё равно не останавливалась – неслась со всех ног, то и дело сворачивая, пока у меня хватало дыхания.

Наконец, сил не осталось совсем. Я хотела просто упасть на скамейку в ближайшем дворе, но потом вспомнила указания моей школьной преподавательницы по физкультуре (она строго-настрого запрещала резко останавливаться после быстрого бега) и перешла на медленный шаг. Чтобы отдышаться потребовалось время.

За мной, похоже, никто не гнался. Однако легче мне от этого не стало.

Теперь и речи не могло быть о том, чтобы вернуться к Наде! А ещё я ни на волосок не продвинулась в вопросе поиска родителей!

Нет, ну надо же, как Аркаша с Гришей землю роют! Интересно, они больше хотят вернуть меня или жетон? Если пропуск в Пряниксберг Аркаше выдали на его загадочной работе, то, надо думать, за потерю столь ценного предмета по головке его не погладят. Впрочем, так ему и надо, гаду.

Я в ярости сжала жетон так сильно, что почувствовала боль. Он внезапно разогрелся. Ладонь закололо, и по руке прошла волна будто бы микроразрядов. Тепло из артефакта перешло в кисть, потом распространилось до предплечья, а потом заполнило всё тело. Это длилось лишь мгновение, после чего всё стало по-прежнему. Только вот мне показалось, что жетон в ладони теперь ощущается как-то по-другому. Но в чём разница, я так и не смогла понять.

Что ж, похоже, идти мне некуда. Даже если я навещу ещё какую-нибудь приятельницу, о которой Аркаша мог не знать, то уж переночевать у неё точно не смогу. Мне ведь надо постоянно сжимать в руке жетон, чтобы меня не выследили. Во сне трудно контролировать тело. Рука разожмётся и… всё, возьмут тёпленькой. Не говоря уж о том, что подставлять очередную подругу совсем не хочется. Хотя, конечно, есть вариант примотать его к руке какой-нибудь тряпкой…

Задумавшись о том, что делать дальше, я как-то на автомате добрела до знакомой остановки. Там как раз стоял автобус, в который я, ни минуты не раздумывая, залезла с намерением уехать подальше от этого района, чтобы ненароком не наткнуться на Аркашу и его гадкого друга.

И только когда в автобусе вдруг стало неестественно тихо и люди вокруг замерли в разных позах, до меня дошло, что с зажатым в руке жетоном общественный транспорт идёт только по одному маршруту: мой мир – Пряниксберг.

Ну что ж, далеко не худший вариант. Да и вообще, зачем врать самой себе? На самом деле я очень хочу удостовериться, что этот городок мне не привиделся, а ещё мне невероятно хочется вновь посетить таверну. Это место манило меня, даже мысль о нём пробуждала какое-то невыносимо приятное чувство внутри.

Да, мне всё равно придётся вернуться в свой мир, чтобы узнать, что стало с родителями. Вдруг Аркаша доберётся до них, чтобы шантажировать меня? И документы надо как-то забрать, хотя бы паспорт. Но вот прямо сейчас я не представляла, как можно это всё сделать. Мне требовалось переварить всё произошедшее и составить новый план.

Да, пока в голове хаос, но в таверне эмоции, скорее всего, снова придут в порядок, и я опять начну мыслить ясно.

Я вышла на знакомой уже остановке и решительно зашагала по тропинке.

Таверна ждала меня на окраине, как преданный пёс своего ненадолго отлучившегося хозяина. То, что она ждала именно меня, не вызывало сомнений: едва я вошла, как особняк тут же перенёсся на одну из улочек города. Я увидела её через окна в торговом зале.

Стоило мне шагнуть за порог, как эмоциональная буря внутри снова утихла. Это было очень кстати, поскольку после пережитого приключения меня не просто потряхивало, а основательно штормило. Всё смешалось воедино: злость на бывшего и его приятеля, чувство вины перед родителями, страх, что меня могли поймать и при этом лишить жетона (а значит, единственного шанса вновь вернуться в таверну).

Поэтому, когда груз эмоций перестал разрывать на части, я невероятно обрадовалась. Да и вообще, мне было так приятно снова сюда вернуться! И в чудесный Пряниксберг, и, главное, в таверну, в которой я чувствовала себя так хорошо, как нигде до этого.

Лумар кивнул мне так привычно, будто я была завсегдатаем. Марлопа, которая уже опять носилась по залу, обрадованно воскликнула:

– Алекс, привет! А я уж боялась, что ты больше не вернёшься! Как твои дела? Да проходи же скорее, присаживайся…

Под её щебетание я села на своё прежнее место у стойки, а жетон с облегчением закинула в сумку.

– Есть хочешь? – заботливо уточнила она.

– Нет, спасибо.

– Тогда предлагаю свежезаваренный чай и пирожки с блаженикой. Уверяю, такого ты не пробовала!

Я глянула на Лумара, он кивнул.

– Ну… хорошо.

Счастливая официантка унеслась выполнять заказ.

– Что, не задалось утро? – первым нарушил тишину хозяин таверны.

– Да. Про родителей так ничего и не узнала, да ещё и едва не подставила подругу. И теперь я в тупике. Получается, что мне опасно привлекать кого-то в помощники и, признаться, кроме этого места совсем некуда пойти.

Он кивнул, не пытаясь мне сочувствовать. Впрочем, в сочувствии я и не нуждалась.

– Всё, что я сказал вчера, остаётся в силе, – веско сказал Лумар. И это было гораздо ценнее слезливой жалости.

– Спасибо. Не представляю, что было бы, если бы вчера я всё-таки не попала сюда. Единственно, здесь такая атмосфера, что проблемы перестают казаться страшными и о них совсем не хочется размышлять.

– Да, атмосфера здесь особенная. Она, бесспорно, способствует улучшению состояния, но обычно она не перекрывает эмоции, как это случилось с тобой. Однако твой случай особенный. Таверна захотела тебе помочь. Ты ей понравилась. Она решила, что тебе нужно отдохнуть и восстановиться, поэтому временно отключила часть эмоций. Дело в том, что вчера ты вошла сюда разрушенной, не в физическом плане, а в духовном. Физически ты выглядела нормально, но от ауры остались одни только клочья. Очевидно, ты невероятно сильна, если могла раз за разом прорываться сквозь чары своего парня, но делала это ты ценой собственной жизненной энергии. Поэтому в том состоянии разъедающие эмоции могли оказаться губительными для тебя. Таверна отключила их и принялась восстанавливать ауру. За ночь ей удалось почти полностью привести тебя в порядок. Если бы ты сегодня не явилась, то окончательно восстановилась бы сама через пару дней. А раз ты пришла, она решила закончить дело и вновь отключила часть эмоций. Потом они вернутся, но ты не будешь ощущать их так болезненно. Ты снова сможешь справляться с ними. Хотя, бесспорно, тут, в таверне, тебе будет делать это намного комфортнее, поскольку, во-первых, как я уже говорил, это место создано для душевного отдыха, а, во-вторых, оно по какой-то причине включило тебя в круг своих.

– Ого, – я погладила пальцами стойку.

Почему-то информация о том, что таверна в определённом смысле живая и способна испытывать симпатию, не оказалась для меня новостью. Что-то подобное я подозревала ещё во время первого появления здесь. Надо сказать, симпатия эта была взаимной.

Вот только теперь возникает вопрос – какие эмоции были моими собственными, а какие – навеяны таверной?

– Не грузись понапрасну. Всё, что ты ощущаешь здесь – твоё собственное. Таверна лишь временно убрала то, что тебя разрушало.

– Это хорошо. Потому что вот уже второй раз мне кажется, что я вернулась домой. Не хотелось бы думать, что это лишь навеянная иллюзия.

Мы замолчали, думая каждый о своём. Разговаривать больше не хотелось. Неслышно подкралась Марлопа и поставила передо мной поднос с ароматным чаем и пирожками в виде пухлых румяных конвертиков.

Запах от них шёл умопомрачительный, так что устоять было попросту невозможно.

Лумар деликатно замолчал и сделал вид, что его заинтересовали посетители, чтобы не отвлекать меня от еды.

Чай казался чуть тёплым, но стоило сделать глоток, как он разогревался во рту и раскрывался ярким необычным вкусом, одновременно острым и сладким. Он моментально поднял моё и без того наладившееся настроение на небывалую высоту. Казалось, я пью концентрированную энергию.

Румяные пирожки же были начинены каким-то восхитительным джемом, ароматным, но не приторным. Честно сказать, после первого укуса я некоторое время сидела с закрытыми глазами и невнятно восторженно мычала. Боже, да стоило устроиться на работу в таверну только ради того, чтобы иметь доступ к этим пирожкам!

Закончив с пирожками, я принялась наблюдать за залом. Посетителей было не так, чтобы много, но и не мало. Из десяти столиков пустовали всего два. За одним сидела оживлённая компания, ещё за одним, дальним, парочка, а за остальными по одному человеку.

Вообще, когда я раньше читала книги про другой мир, я представляла себе людей в пышных платьях, пёстрых панталонах и беретах с перьями. Но в Пряниксберге всё было не так.

У мужчин преобладали приталенные рубахи из тонкой ткани вроде шёлка, безрукавки, порой с неброской вышивкой серебряными или золотыми нитями, неизменные широкие пояса и либо укороченные штаны (даже, пожалуй, бриджи), которые обязательно доходили до голенищ сапог и даже чуть их прикрывали, либо узкие длинные брюки, которые заправлялись в сапоги или носились с ботинками вроде ботфорт с заострёнными носами. Женщины, увиденные мной в зале и на улицах за окном, предпочитали яркие платья и яркие костюмы с шароварами и цветочной вышивкой. Честно сказать, мне немедленно захотелось прикупить себе такой костюм.

Марлопа с неуёмной энергией летала по залу. При всей своей комплекции двигалась она очень проворно и выглядела при этом весьма жизнерадостно. С какими-то посетителями она весело болтала, других, напротив, старалась не беспокоить. Понаблюдав за ней какое-то время, я вдруг поняла, что сидеть на месте мне невмоготу.

– Я хочу помочь Марлопе, – сказала я Лумару. Он одобрительно кивнул.

– Правда?! – обрадовалась незаметно возникшая рядом блондинка. Только ведь вроде суетилась возле дальнего столика. – Ну так это всегда пожалуйста!

И в следующие два часа я вместе с ней носилась по залу. Она говорила, что делать, я делала, не задумываясь и полностью отдаваясь процессу. Почему-то простые действия доставляли мне почти сверхъестественное удовольствие. С каждым отнесённым клиенту блюдом я чувствовала себя всё более и более живой. События с Аркадием будто отошли даже не на второй, а на сто второй план и казались чем-то вроде страшного сна, увиденного давным-давно.