К старому персонажу - гениальному изобретателю Робуру, который блеснул в романе 1885 года со своим мультикоптером "Альбатросом", Жюль Верн вернулся почти через 20 лет. Новый роман со старым героем был издан в 1904 году, за год до смерти великого фантаста.
На самом деле эти два романа ничего не связывает кроме имени главного героя, потому что даже он сам в первой и второй книге разный. В первой перед нами предстал целеустремленный ученый, не лишенный странностей, но верящий в силу науки и в прогресс, во второй - это классический "сумасшедший ученый", свихнувшийся маньяк, мечтающий о мировом господстве, потому роман и называется "Властелин мира", потому что Робур так именует себя.
В этот раз он изобретает машину, которую, используя более поздний язык, можно было бы назвать трансформером. Новый агрегат совмещает в себе и "Наутилуса" и "Альбатроса", то есть он может плавать под водой и летать по воздуху, но кроме того, он еще способен плавать по воде как корабль и ездить по дорогам как автомобиль. Название у этого чуда рождает ассоциации с русской историей, как уже довольно древней, так и очень даже новой - вспоминается могучий русский царь и столица одной южной республики - трансформер назывался "Грозный".
В этот раз Верн рискнул максимально развить детективную линию, сделав главным антагонистом своенравного Робура инспектора Строка, который отправляется в один из округов Скалистых гор разобраться со странностями там творящимися. Ну а дальше все по уже знакомой, не раз откатанной схеме: инспектор становится свидетелем невиданной мощи нового изобретения, а затем пленником свихнувшегося изобретателя.
Надо признать, что в детективе Жюль Верн не силен, впечатлить в этом жанре у него не получилось, Конан Дойль остался вне конкуренции, а 14-летняя на тот момент Агата Кристи, которая еще и Кристи-то не была, пока не знала - что станет делом всей её жизни. Но детективная линия как-то сама собой рассыпалась вместе с зарождающейся интригой, на первый план вышел даже не географический аспект, а, скорее, политический. Дело в том, что ведущие страны мира, осознав мощь нового изобретения, стали за него бороться, предлагая Робуру фантастические деньги, а он, в свою очередь, пытался стать правительствами мировых держав. Чем-то в этом смысле он напоминает инженера Гарина из толстовского "Гиперболоида", правда, у Жюля Верна всё обошлось без мировой революции, но и не без воли божьей. Чтобы никого не вводить в искушение, господь Бог одним ударом молнии покончил и с уникальной машиной и с её изобретателем, как бы повторяя за автором романа, что время для столь могучих изобретений еще не пришло, не готово к ним еще человечество.