Отзывы на книгу «Плоть»

Г-ну Эмилю Золя
Не дерзаю идти по Вашим стопам; я лишь осмеливаюсь, следуя Вашему примеру, написать скромный этюд в духе натурализма. Вам невозможно подражать – Вами можно только восхищаться.
«Мы оживаем,– говорит Овидий,– когда действует бог, обитающий в нас». Что ж! Под воздействием крохотного божка, обитающего во мне, написал я «Плоть».
Это не «Западня», не «Проступок аббата Муре», не «Земля» – но, черт побери! Свеча – не солнце, но и она светит.
Как бы то ни было, вот мое сочинение.
Понравится ли Вам мое посвящение? Почему бы нет! Ведь и короли, утопающие в богатстве, не гнушаются жалкими подношениями бедных крестьян.
Позвольте Вашему всепокорнейшему слуге выразить совершеннейшее почтение словами флорентийского поэта:
Tu duce, tu signore, tu maestrо .
Сан-Паулу, 25 января 1888 Жулиу Рибейру

Это второй роман классика бразильской литературы Жулиу Рибейру, посвященный известному французскому писателю Эмилю Золя. Именно этот роман положил начало натуралистическому направлению в бразильской литературе. Для натурализма характерен культ науки, особенно физиологии. Жестокие сцены охоты, особенно процесс умирания, описаны так подробно и по-медицински, словно это отчет патологоанатома о причинах смерти. Момент пробуждения женского тела, взросление, превращение из девочки в девушку, и из девушки в женщину - словно научный трактат. Совершенно нет чувственных эмоций, слепая констатация факта. Своего рода опыты над собственным телом. Нет места любви и привязанности – чистая физиология.

Преуспев в научных занятиях, Ленита становится женщиной-педантом, вообразившей, будто никто из мужчин не достоин ее, и потому зарекшейся выходить замуж. В этом ее главная ошибка, ибо природа жестоко мстит тому, кто нарушает ее законы. На этой почве у Лениты начинается сильная истерия, толкающая героиню на неадекватные поступки. Здесь писатель предвосхищает теорию Фрейда, который объяснял всевозможные психические отклонения сексуальной неудовлетворенностью.
Все круто меняется, когда в жизнь Лениты нежданно вторгается любовь. Даже скорее не любовь, а пробуждение плоти. Для Лениты победа плоти (инстинкта) над разумом равна катастрофе. Она никогда не думала, что подастся страсти. Но природа взяла свое.

В такой же натуралистической манере описана и экзотическая природа Бразилии. Диковинные фрукты, экзотические животные, яркие птицы – все это вырисовывается в богатое красочное панно. Все это делает роман увлекательным и интересным для читателя.

«Вся женщина – в матке.»

Книга называется "Плоть", так же она называется и в оригинале "A carne". Хотя я бы ее назвала "Похоть", разница не принципиальна, плоть - это материя, рождающая желание (похоть). Если в двух словах, то книга о том, что такое любовь и что такое вожделение. Он и она. Оба умные, интеллектуальные мизантропы. Тот самый случай, который в народе называют "горе от ума". Им бы наслаждаться жизнью, природой, друг другом, рожать детей да нет, нужно было испортить себе жизнь без возможности исправить ошибки.

Мануэль Барбоза - 40 лет, в прошлом ловелас, в настоящем промышленник, рабовладелец, ученый, успешный охотник, ходячая энциклопедия и при этом опытный любовник. Не мужчина, а сказка. 

Елена, для близких Ленита - 22-летняя красавица, получившая прекрасное образование благодаря своему отцу, увлекающаяся науками, никогда не упускающая свою добычу охотница, сексуальная, без комплексов. Чем не идеальная пара нашему Барбозе?

Сводит их судьба в доме отца Мануэля, куда Елена приезжает погостить. Молодые люди (позвольте мне их так называть несмотря на то, что в книге Барбозу постоянно называют стариком, ну да, времена-то другие - книга была написана в 1888 году) проводят время в библиотеке за научными трудами, охотятся, наблюдают за животными. Человеческая природа и жизнь в деревне делают свое дело: наши герои влюбляются, и с этого момента действие неумолимо несется к трагической развязке.

Роман антиклерикальный, направлен против католической церкви, автор выносит на обсуждение невозможность развода в Бразилии (гг книги женат и не может развестись), что привело к жесточайшей полемике в обществе после выхода этой книги. Автор как нельзя более ясно выражает свое отношение к браку:

«Что такое современный брак, как не общественное установление, подверженное эволюции, как и все сущее, довольно безнравственное и бесконечно смехотворное? В будущем брак перестанет быть нелепым, драконовским договором, основанным на торжественном обещании делать то, что заведомо невыполнимо. Человек – именно в силу того, что он занимает высшую ступень на биологической лестнице,– изменчив и непостоянен. Обещать то, что выполнить никак не удастся,– разве это нравственно? Вечная любовь бывает только в сентиментальных стишках. Брак без возможности свободного, честного, законного развода для обеих сторон – это все равно что паровой котел без предохранительных клапанов. Мужчина напяливает щегольской фрак, женщина прихорашивается, украшает себя фальшивыми цветочками, и оба тащатся в церковь, с необычайной помпой и в сопровождении многолюдной свиты – а зачем? Чтобы заявить при всем честном народе, сколько бы его ни собралось, под колокольный звон и звуки труб, что он хочет совокупляться с ней, а она с ним, что никто против этого не возражает, а родственники страшно рады... Замечательно! И множество ротозеев, старых и молодых, самцов и самок, щурясь и белозубо улыбаясь, лукаво толкают друг друга под локоть и шепчут на ухо всякие непристойности. Это уже не просто смешно, а пошло и грязно.»

Развод был легализован в Бразилии только в конце 20-го века.

Ну а что же такое любовь по мнению основателя бразильского натурализма?

«Любовь – это дитя роковой, тиранической необходимости воспроизводства. Индусы это называют вернуть долг предкам. Слово любовь – это, по сути, эвфемизм для слова течка. Действительно, с точки зрения физиологии любовь и течка – это одно и то же. Любовь, как утверждают биологи, начинается с избирательного влечения двух разнополых особей, которых можно назвать по-разному наэлектризованными, разнозарядными. Поразительная сложность человеческого организма превращает это примитивное влечение, результатом которого становится рождение ребенка, в войну нервов, которая, будучи сдерживаемой или плохо управляемой, производит гнев Ахилла, разврат Мессалины, экстаз святой Терезы. Противиться любви бесполезно – приходится покоряться. Против природы не попрешь, а любовь – это природа. Древние знали, что делали, когда символически изображали любовь в виде Венеры или Афродиты – прекраснейшей, но неумолимо мстительной богини. Любовь – это прочнейшая связь между живыми существами, их душа, их бытие.»

Природа это все, это начало и конец, суть и точка отсчета, и тот, кто попытается ей противится, жестоко за это расплатится.

Рибейро также подробно описывает образ жизни, традиции рабов на плантациях, зависимость их сознания от бытия. И совершенно замечательно у него получились описания природы Бразилии. Я читала в оригинале, но должна сказать, что перевод на русский очень хорош.

Хотела бы сказать об авторе, так как на русском языке нет его биографии. Жулио Рибейро - журналист, филолог, писатель. Член Бразильской Академии Словесности. Написал учебник португальской грамматики. Владел латинским и греческим. Основной его деятельностью была журналистская. Был собственником нескольких газет. Писал статьи на тему филологии, археологии и эрудиции вообще. Как журналист был сатиричен, жёсток и полемичен. Умер в 45 лет. В общем, умничка. Смело читайте и наслаждайтесь.

Впервые встречаюсь с направлением натурализма в литературе. Для меня этот роман стал открытием. А еще большим открытием было то, что роман написан в 1888 году. В процессе чтения ни раз хотелось проверить время написания книги.
Книга пропитана чувственностью, обнаженностью тел и чувств, эмоциональностью восприятия всего окружающего героев. Описания природы шикарны.
Кроме чувственно-эмоциональной составляющей в романе есть историческая и географическая информацию о Бразилии конца 19 века. Перечислены виды животных, птиц, растений, рыб. Рассказано о сельском хозяйстве и об экономических и общественных достижениях. С какой красотой описаны горы и виадуки, железная дорога

Нечто вроде борозды тянется по равнине, пересекая то здесь, то там зеркальную поверхность спокойной воды. По этой борозде движется туда-сюда огромная, съежившаяся, плоская штука, похожая на безобразного глиптодонта. Она быстро скользит, извергая дым. Борозда это железная дорога, а глиптодонт паровоз.
Внизу, где начинается равнина, видно скопление вагонов как будто стадо гиппопотамов задремало на солнце.

А вот информация из раздела орнитологии:

Отряд попугаев представлен в Бразилии только арами и собственно попугаями?
В Сан-Паулу, по крайней мере, да.
Сколько у нас видов попугаев?
Насколько я знаю, шесть: туины, волнистые попугайчики, кую, сабиа вот один из них, байтаки и попугаи обыкновенные.
А сколько видов ар?
Четыре: тиривы, арагуари, мараканьяны и арара.
Всего, значит, десять?
Это те, которых я знаю. Всертане, должно быть, их больше

Книга изобилует также и физиологическими (анатомическими) описаниями. Рассказано о быте на фазенде и традициях рабов. О тростнике и колдунах. Есть описание болезней: истерия, мигрень, даже укус гремучей змеи. Все это настолько емко, доступно и совершенно не выглядит как учебник. Упоминается теория Дарвина почитателями коей были Ланита и Мандука.

Очень тяжело передать о чем эта книга. С одной стороны она информативная, с другой стороны она о любви (сексе) между молодой женщиной и мужчиной годящимся ей в отцы. С его стороны понятное дело было влечение, любовь. Он познал в этой жизни все. Хотя последней его поступок какой-то не логичный, ну не верю я что он не подумал о своих родителях.
Она же молодая мамзеля, которой было позволено все. В своем роде тоже эгоистка, удовлетворив свои физиологические потребности, отправилась удовлетворять социальные. Сначала их объединила любовь к наукам, к знаниям, к постижению всего нового. Потом ее взбесившаяся матка перевела их отношения совершенно на другой уровень. А дальше снова ее мозг возобладал над плотью.

Полбала убрала за сцены охоты (не люблю когда убивают животных) и за концовку. Описана она просто прекрасно, но хотелось бы чего-то другого.

Я в замешательстве. Роман Жулиу Рибейру стал для меня как раз тем случаем, когда не можешь понять, серьёзно ли говорит твой собеседник или это такой тонкий сарказм, что ты не в состоянии его уловить. Это вызывает ужасную растерянность. С одной стороны, "Плоть" заявлена как произведение, написанное в духе натурализма, снабжена посвящением Эмилю Золя и, как утверждает вступительная статья, стала первооткрывателем этого литературного направления на бразильской земле. С другой стороны, от начала до конца книги меня не отпускало подозрение, что автор просто люто стебётся и над натурализмом, и над Золя, и над читателями. То ли я, испорченное дитя постмодернизма, вижу иронию и разрушение жанровых рамок там, где их и в помине нет, то ли Рибейру всё это пишет всерьёз, и тогда это просто какой-то сюр.

Судите сами, можно ли принимать за чистую монету подобные эпизоды. Скажем, девушка скучает по своему уехавшему возлюбленному, бродит по саду, где они так часто гуляли вдвоём, тоскует и предаётся воспоминаниям:

Всё говорило ей о Барбозе, всё напоминало о нём. Вот апельсиновое дерево, возле которого она встретила его - преобразившегося, улыбчивого, искреннего, общительного. В этот момент он сразу произвёл на неё неизгладимое впечатление.

Пока всё неплохо, верно? Но читаем дальше:

Вот стайка сливовых деревьев, послужившая темой лекции по садоводству. Она прекрасно всё помнила: индийская слива и канадская слива суть неверные названия, ибо они никак не связаны с упомянутыми странами. Дерево родом из Китая и Японии, где встречается в дикорастущем состоянии, именуется эриоботрия японская. Ей уготована важная роль в будущем, когда эта страна станет индустриальной. Из её плодов можно варить желе, не имеющее себе равных, и гнать водку, которая затмит знаменитый киршвассер. А вон высаженные в рядок ананасы, о которых Барбоза прочёл ей блистательную, но понятную лекцию, рассеявшую многие её сомнения...

Но не буду мучить вас ананасами, которым посвящена ещё целая страница текста - какие у них листья, какие цветки, к какому семейству они принадлежат и какие учёные описывали их в своих трудах. Поверьте, я отнюдь не против того, чтобы в художественной литературе присутствовал познавательный элемент. Но в романе Рибейру присутствует угнетающая неуместность этих элементов, почему-то вставленных именно туда, где им вроде бы совсем не место - в воспоминания о возлюбленном, в диалог влюблённых, встретившихся после долгой разлуки (это не диалог, это экзамен по орнитологии, богом клянусь)... Когда доходишь до письма Барбозы, лучше сразу же настроиться на то, что это - что-то вроде вставной новеллы, подробнейшее эссе об одном бразильском городке, от атмосферы до тектоники. Иначе можно ошалеть от недоумения, наткнувшись вдруг на тридцать страниц научно-исторических изысканий. Причём эссе-то как раз весьма интересное, в отличие от описания ананасов.

Итак, я не могу отделаться от мысли, что все эти научные вставки - стёб и издевательство. Когда речь заходит о научных занятиях главных героев (а они занимаются наукой, подобно доктору Паскалю у Золя), это становится ещё очевиднее. Я хочу сказать, что доктор Паскаль занимался делом и двигался к важному открытию, выписано это было убедительно и органично вошло в плоть романа. А Ленита и Барбоза... ну вот читайте:

Когда научная любознательность Лениты касательно электротехники, прежде знакомой ей чисто теоретически, оказалась удовлетворена, они с Барбозой переключились на химию и физиологию. Потом увлеклись лингвистикой, занялись языками, особенное внимание уделяя греческому и латыни, переводили фрагменты Эпикура и "О природе вещей" Лукреция.

Эта беспредметная и расплывчатая страсть героев к науке в конечном итоге сильно их подводит, так что у меня нет сомнений, что автор как-то так и задумывал - показать, как бессмысленна "чистая наука" и как она далека от жизни. Но задумывалось ли, что читатель будет хохотать над приведёнными выше отрывками? Не знаю, не могу понять.

Итак, роман "Плоть" рассказывает трагичную историю любви, протекающую в ярком тропическом антураже и сопровождающуюся многословными излияниями, напоминающими незабвенного Леопольда Блума:

Клянусь своими подштанниками, если подымешь с полу соломину и скажешь этому Блуму: Гляди, Блум. Видишь эту соломину? Это соломина, - клянусь троюродной бабкой, он будет про неё толковать битый час, я точно вам говорю, и не запнется ни разу.

Ну что ж, скажете вы тут, если с точки зрения натурализма человек суть животное, сатанеющее от сдерживающих факторов цивилизации, то высмеивание науки как будто очень к месту. Но и на страницах, посвящённых физиологии, я нашла много забавных моментов, которые, кажется, написаны были вполне серьёзно. Например: "в определённом смысле он был довольно целомудренным человеком - к соитию стремился только тогда, когда ощущал, что неумолимая физиологическая потребность мужского организма грозит его здоровью". Вот думаю, может, моё стремление каждую фразу истолковать в ироническом ключе объясняется тем, что мне просто не нравится натурализм как направление (а это правда)? Все эти неумолимые физиологические потребности, о которых пишет Рибейру, действительно предвосхищают Фрейда, которого я тоже не очень хорошо переношу; от эпизодов, посвящённых жестокости главной героини у меня, правду сказать, волосы на голове шевелятся. Просто ужас, до чего недостаток секса может довести женщину - ну, по мнению Рибейру. По моему мнению, Ленита однозначно нездорова психически, и сексом тут дело не поправишь.

Однако же, хотя "Плоть" оказалась для меня таким вот камнем преткновения, хотя я не люблю это направление, хотя я не в должной мере сопереживала героям - роман всё-таки вызвал больше положительных эмоций, чем отрицательных. Несмотря на стремление "истинную любовь" сводить к желанию соития, зарождение страсти в душах героев описано очень тонко и психологически достоверно; страницы истерии и жестокости - страшные, но, опять же, замечательно реалистичные и впечатляющие. Жутковатая история с неграми - рабами на фазенде - добавляет в роман нотки мистики и приключенческого духа. Ну а трагический финал и вовсе великолепен и многое в книге оправдывает.