Если он воспротивился этой навязчивой мысли о самоубийстве, это тоже произошло из-за нее. Религиозное детство снова всплыло в его душе вместе с развитием его печали. Как мистик, он надеялся, что небытие не является концом жизни и что он когда-нибудь снова увидит ее. Религия запрещала ему добровольную смерть. Она равнялась бы его исключению из лона Бога, лишению смутной надежды снова увидеть ее!..