Часть 1. Исправленному верить

Пролог

Случалось ли вам, возвращаясь после долгого путешествия или, наоборот, отправляясь из дома в далёкие края, где-то на середине пути замечать у поворота указатель со скромной надписью «Трактир»? Если нет, значит, вы были не очень-то голодны, не сильно утомлены и в целом довольны своей жизнью. А если да, то можно с большой долей вероятности утверждать, что вы и есть тот путник, о котором дальше пойдёт речь. Ну или можете им стать, что в принципе одно и то же.

Итак, наш путник соблазняется мутноватыми историческими образами, вызванными названием заведения, скорее всего, обычного придорожного кабака, в лучшем случае – мотеля типа Bed&Breakfast. Он сворачивает на узкую грунтовку и две минуты спустя оказывается посреди густой чащи. Примечательно, что с шоссе не видно никакого леса, даже захудалой рощицы, а тут вековые ели стоят мрачной стеной! Путник уже подумывает вернуться назад, на скоростную магистраль, прямую и понятную, с обзором на десять километров. И в этот самый миг гравийка внезапно упирается в кованую ограду с воротами, открытыми настежь.

Ещё несколько шагов мимо клумб с пышно цветущими розами или же укрытыми на зиму розами, в зависимости от сезона, и путник оказывается перед большим домом. Ничего особенного: каменный первый этаж, деревянный второй, черепичная крыша. Только остеклённый эркер в центре фасада светится, будто огромный фонарь. Под эркером – парадная дверь, широкая, двустворчатая, тоже стеклянная, убранная в мелкие соты переплёта. Над дверью вывеска: крупными буквами «Трактир», внизу витиеватая надпись помельче «Liberaliter tracto». Бронзовые буквы чинно поблескивают на тёмном дереве. Не кичливо, не зазывно, а именно так, как надо – респектабельно. Радушно. Обнадёживающе. Смотря что вам нужно.

Во дворе сгущаются сумерки, и путнику сквозь стекло видно, что творится в доме, по крайней мере, в ярко освещённом центральном помещении.

Это обеденный зал, совмещённый с гостиной: с одной стороны входа – четыре квадратных столика, которые при желании можно сдвинуть в один большой стол, с другой – мягкие диваны и кресла напротив пылающего камина. Посередине барная стойка. За ней высокий статный мужчина в клетчатой рубашке и вязаном жилете. На вид ему около пятидесяти, тёмные волосы и борода уже тронуты сединой, но взор серых глаз под густыми чёрными бровями чист и ясен. Орлиный нос, упрямый рот, чёткие, скупые движения. Ему бы боевое облачение да меч в руки, а он сосредоточенно возится с кофемашиной.

У парня, который подкладывает дрова в камин, такие же стальные глаза и вьющиеся тёмные волосы, а также гибкий стан, блуждающая на губах улыбка, честно скажем, довольно лукавая, и строгий греческий профиль – ну прямо-таки юный Гермес! За каждым его движением следит неопределённой породы пёс, растянувшийся рядом на ковре.

А вот девчушка лет десяти, отражение которой маячит в большом зеркале слева от бара – сама она наверняка прячется за стойкой – выглядит точь-в-точь как маленькая барышня на милых портретах ушедшей эпохи: светло-пепельные локоны перехвачены голубым бантом, такой же бант, только шире, служит поясом платьица, белого с голубыми незабудками, на ножках – лаковые туфельки, в руках – пушистый рыжий кот. Только глаза, большие карие глаза, опушенные кукольными ресницами, смотрят не по-детски серьёзно…

Тут открывается дверь в глубине помещения, и появляется женщина в длинном домашнем платье, в полосатом фартуке и с подносом в руках. Красивая женщина. Должно быть, ей за сорок – парень у камина явно приходится ей сыном – однако выглядит она моложе. Стройная, но не лишённая округлостей фигура, хорошая осанка, плавные движения. Густые светлые волосы собраны в узел, лишь несколько прядей выбиваются на висках. Поставив поднос на барную стойку, она машинально убирает волосы со лба, улыбаясь мужчине одними глазами – большими и карими, как у девочки. На подносе чашки. Кофейные, чайные, а может, для какао или горячего шоколада. Смотря что вам нужно.

Внезапно женщина поднимает взгляд и смотрит прямо на вас – так, словно давно вас ждёт. И вы открываете дверь…

Глава 1. Месть богини Бастет

Странно! Человек возмущается злом, исходящим от других – тем, что устранить не может, а не борется со своим собственным злом, хотя это в его власти. (Марк Аврелий)

Бронзовая вывеска «Трактир», под которой шла загадочная надпись на латыни, действовала безотказно. Посетитель вошёл твёрдым размашистым шагом, стуча тяжёлой тростью, словно впечатывал своё главенство в экспозицию – вот! вот! вот! – и властно огляделся. Однако оспаривать его статус никто не собирался. Обеденный зал был пуст, диван и кресла у камина тоже, даже за стойкой никого. Посетитель ещё раз окинул взглядом просторное помещение, теперь уже пристально, выхватывая из интерьера различные штучки, явно антикварные: картины, светильники, вазы. Ничего так, стильненько. Третий раз он привычно обшарил пространство особым зрением – выискивал энергетические ловушки и сгустки тьмы. Вроде чисто.

Человек, наконец появившийся из кухни, тоже ничего особенного из себя не представлял: добродушного вида мужчина средних лет, в вязаном жилете поверх клетчатой фланелевой рубашки. Однако посетитель без труда угадал в нём хозяина заведения – обычный служащий непременно был бы одет соответственно обязанностям.

– Добрый день, – с должной почтительностью поздоровался трактирщик. – Чем могу служить?

– У вас тут не особо многолюдно, как погляжу! – счёл нужным заметить посетитель.

– Через час подъедет группа туристов, – невозмутимо ответил хозяин. – Вы как раз успеете пообедать в тишине.

– Вот именно, пообедать. Могу я увидеть меню? – посетитель поводил туда-сюда длинным пальцем, указывая на отсутствие привычной меловой доски или табло с перечнем блюд и напитков.

– Безусловно, – трактирщик уже протягивал гостю элегантно оформленную папочку. – Меня зовут Марк. Как мне к вам обращаться?

Посетитель поморщился: с каких это пор в придорожных кабаках просят представиться? Затем вспомнил, что заведение, судя по вывеске, претендует на гостиницу, и снисходительно фыркнул:

– Прист.

Фамилия как фамилия. Однако хозяин трактира наверняка знал английский, поскольку уважительно кивнул; к тому же в прищуренных серых глазах мелькнул особый огонёк, означавший, что первичный смысл слова «священник» ему тоже известен.

«А этот мужик не так прост, каким кажется!» – мысленно отметил посетитель. Ведь он действительно был своего рода жрецом; если этот Марк сумел разглядеть тонкую духовную суть за респектабельным внешним обликом, что ж, значит, он неплохой психолог, что при его профессии весьма нелишне. Тут вспомнилась непонятная надпись под вывеской.

– Позвольте полюбопытствовать, что написано у вас над входом? – спросил он. – Учил латынь в молодости, да подзабыл уже…

–«Liberaliter tracto» – «оказываю гостеприимство».

– Вот оно что… А как быстро будет готов обед? – чуть более благосклонно осведомился гость, назвавшийся Пристом, когда хозяин провёл его в обеденный зал и предложил выбрать любой из столиков.

– Вы не успеете испытать тягость ожидания, – отделался Марк замысловатой фразой. И добавил, принимая чёрную шляпу, чёрные перчатки и чёрный плащ гостя: – Туалетная комната для джентльменов – слева.

В целях экономии времени посетитель сначала пробежал глазами меню, заказал желаемое, – удивительно, в этом захолустье подавали всё, что он любил, оставалось надеяться, что и готовили сносно, – и лишь тогда отправился мыть руки. А когда вернулся в обеденный зал, на столике уже стояли тарелки с салатом и свежим, ещё тёплым хлебом, в хрустальном бокале сверкала чистейшая вода. Хозяина снова не оказалось за стойкой – видимо, пошёл на кухню. Господин, назвавшийся Пристом, с аппетитом принялся за еду.

– Любезный, – обратился он к Марку, когда тот принёс горячее, – в машине мой водитель, отнесите ему кофе и пару сэндвичей.

– Всенепременно, – кивнул трактирщик и опять скрылся за кухонной дверью.

Чуть погодя посетитель заметил, как стройный молодой человек прошмыгнул во двор, видимо, через служебный выход, к большому чёрному автомобилю, неся перекус оставшемуся на рабочем месте шофёру.

«Отлично вышколенный персонал – не маячат перед гостями», – отметил посетитель, не отрываясь от поглощения главного блюда. Готовили здесь, как выяснилось, тоже отменно.

Господин Прист вкушал не спеша. Он любил хорошо поесть. А также окружать себя красивыми вещами, носить дорогую одежду и ездить в роскошных автомобилях. Кто сказал, что духовно развитому человеку следует чураться земных радостей? Наоборот, он может брать от жизни всё – ведь материальные ценности сами идут к нему в руки. Познавший гармонию Бытия и сам становится гармоничным, а значит, может материализовать всё, что ему потребуется. Люди сами несли дары в обмен на его услуги, иногда по полгода ожидая очереди на приём. Разумеется, он обходился без пошлых прейскурантов: снятие порчи – столько-то, открытие третьего глаза – столько-то и так далее. Подобными глупостями пусть занимаются меркантильные «потомственные ведьмы», новоиспечённые астрологи и сельские знахари.

Господин Прист работал с клиентами комплексно и основательно: он обнулял карму. Что толку откупоривать каналы животворящей ци, чистить ауру, снимать наговоры и сглазы, если человек, не изменившийся в сути своей, за считанные дни снова обрастёт энергетической грязью? Это сродни лечению симптомов вместо причины заболевания. Он же исцелял, в первую очередь, душу человека. Когда душа становится невинной, как у младенца в первом воплощении, всякая нечисть сама отваливается.

Безусловно, техника обнуления кармы сложна и подвластна далеко не каждому. Господин Прист шёл к вершинам духовного мастерства не один год и даже не одну жизнь. Чтобы стать Мастером, то есть обладателем первой степени Духа, нужно хотя бы два воплощения подряд посвящать себя служению Высшей Силе. Неважно, как звался твой бог: Ра, Ахурамазда, Аполлон, Вишну, Митра, Яхве или Аллах – это всё имена единого Творца Мира, что давно известно просветлённым. Тем более ему, Присту – священнику в третьем воплощении! О да, ему было даровано сакральное знание: в прошлой инкарнации он был католическим миссионером, за выдающиеся заслуги перед церковью посвящённым в епископы; а ещё раньше – верховным жрецом древнеегипетского бога Пта, демиурга, властителя мира мёртвых, блюстителя правды и порядка. Богатый опыт души позволил ему и в этой жизни рано осознать своё высокое предназначение…

Вот о чём размышлял посетитель, ловко орудуя серебряными приборами за столиком с накрахмаленной белой скатертью. И сервировка, и все три блюда, заказанные им, оказались выше всяких похвал – далеко не во всяком столичном ресторане так кормят. В общем, господин Прист остался доволен. И когда хозяин трактира предложил ему пересесть поближе к огню, чтобы в комфорте насладиться чашкой кофе с коньяком, он так и поступил.

Расположившись в удобном кресле, гость благодушно огляделся – и внезапно замер, вперившись в статуэтку на каминной полке. Чёрная кошка с золотым ошейником царственно восседала на белом мраморе полки. Господин Прист почувствовал, как его тело под батистовой рубашкой и английским костюмом-тройкой покрылось гусиной кожей, а горло словно железом сдавило.

– Любезный, – быстро совладав с собой, обратился он к хозяину, когда тот принёс бокал с благородным французским напитком и миниатюрную чашечку ристретто, – меня заинтересовала вон эта египетская штучка над камином. Небось старинная?

– Что вы, господин Прист, современная реплика. Хотя весьма удачная, – Марк уважительно кивнул статуэтке, словно отдавая должное её изяществу. – С какой стати мне хранить дома реликварий с мумией древней кошки? К тому же у нас свой кот имеется, живее всех живых, – и он показал на соседнее кресло, где, почти сливаясь с золотисто-оранжевой обивкой, свернулся калачиком крупный рыжий кот.

– Действительно, я и не заметил, – господин Прист опасливо покосился на пушистого зверя, однако тот продолжал спать, не обращая на посетителя никакого внимания. – Всё же э-э… Марк, будьте любезны, позвольте мне поближе рассмотреть эту вещицу. Я, знаете ли, питаю некоторую слабость к предметам, имеющим отношение к древним культам – таким, как эта кошечка, например…

Господин Прист старательно изображал совершенного профана, этакого любителя мистики. А мысленно хвалил себя за проницательность: ведь он снова оказался прав! Трактирщик, на вид простак простаком, явно разбирался в древностях: о реликвариях, вместилищах бесценных святынь, рассуждал будто о ценах на картофель, налогах на имущество или в чём там ещё надлежит разбираться трактирщикам.:

– Пожалуйста, господин Прист, смотрите, – Марк взял с каминной полки фигурку чёрной кошки и протянул гостю. – Думаю, премудрая богиня Бастет не будет против.

Статуэтка высотой менее локтя оказалось неожиданно тяжёлой. Неужто эбеновое дерево? Дорогая, стало быть, вещь! В глаза были вставлены прозрачные оранжево-жёлтые камешки. На груди красовалось широкое ожерелье с Уаджет, левым оком Гора, символом Луны, на лбу скарабей, символ Солнца – всё из качественной золотой фольги. Недолго думая, господин Прист перевернул фигурку и не смог сдержать возглас удивления:

– Так вот же вместилище! А вы говорите, не реликварий…

– Я сказал, что это удачная реплика – точная копия статуэток богини Бастет или Баст, как вам будет угодно. Моя жена регулярно насыпает в это отверстие свежую порцию ладана… Но давайте поставим кошечку обратно: Бастет, как известно, является олицетворением женственности, а значит, совершенно непредсказуема…

Гость нехотя вернул статуэтку, и Марк бережно водрузил её на прежнее место.

– Не буду вам мешать, господин Прист, наслаждаться напитками, – сказал он и вернулся за стойку, а затем вовсе ушёл на кухню.

Посетитель остался сидеть, глядя на сверкающую позолотой чёрную фигурку. Даже взгрустнулось, словно приступ ностальгии накатил … Он знал по опыту: так бывает, когда соприкасаешься с кем-то или чем-то, знакомым из прошлых жизней.