Платье

Ох, ребята, ну я посмеялась! От души. Но сразу скажу, что книга очень специфичная. И чувство юмора тоже нужно специфичное. И вообще, самое страшное, что никакой это не абсурд – я своими глазами 90% этого наблюдала в реальной жизни.

Де Вердьер закрывает в одной квартире пять человек и сталкивает их в быстром и жарком конфликте: закоснелый ворчун-консерватор против группы воодушевлённых ультра-либералов. На повестке дня… ну, повестка. Здесь есть всё от расизма и гендерной идентификации до харассмента и культурной апроприации. Лавина претензий и обвинений сбивает с ног человека старой формации, который просто хотел отдохнуть после работы, но новый мир нашёл его даже на его собственном диване.

Сначала жена просит его надеть на ужин платье. Потом в платье приходит его друг. Который в какой-то момент заявляет, что он больше не мужчина. Но в целом не против замутить оргию на четверых. Потом появляется сосед сверху. Он чернокожий… швед. Который работает бизнес-панком. И умеет чинить водопровод. И не против заняться с главным героем сексом ради мира во всём мире.

В романе есть что-то Пелевинское, ей богу. С ноткой чисто французского высокомерия. Но абсурд лишь в том, что вся повестка свалена в кучу – заперта в одной комнате и поделена на пять человек. Сами споры реальны, что, впрочем, не делает их менее абсурдными.

Де Вердьер никак не отвечает на вопрос, где и как искать компромисс между прошлым и будущим. Он не занимает чётких позиций и утрирует обе стороны конфликта, просто констатируя абсурдность настоящего. Зыбкий мир разрушенных норм, в котором столько групп пропагандируют столько ценностей, что они начинают противоречить и угрожать друг другу. Мир, в котором свобода превращается не в любовь, а в жестокость по отношению к даже к самому ближнему. Мир, в котором, если не смеяться над всем этим, можно просто сойти с ума.

Очевидно, я уже слишком стара и непрогрессивна, чтобы воспринимать подобные книги всерьёз. Нам обещали остроумную ухахайку, но у меня, вот уж удивительное дело, ни один мускул на лице не дрогнул при чтении. Как минимум потому, что это бестолковая ахинея, в которой автор даже не решился чётко высказать свою личную позицию по затрагиваемой в книге теме. Лицемерненько чуток, не находите?

Да, жена главгероя действительно подарила ему аляповатое платье в цветочек. Да, она на полном серьёзе предложила его примерить. А потом высидеть в нём весь ужин. Пока их чуть более молодые товарищи занимались гендерной самоидентификацией и отстаиванием особых привилегий коренных чернокожих шведов, заключающихся, видимо, в праве первой ночи со свежеиспечёнными эмансипированными мужиками, упаковавшими свои телеса в гипюр и бархат.

Главный герой слегка опешил от подобных кульбитов реальной действительности, ведь с утра вроде всё было в порядке. Тут немножко включается кафкианство аля страшный сон, в котором ты не можешь и рта раскрыть, а слова для поехавших с отправкой их в пешее эротическое застревают где-то в горле, невысказанные.

По итогу, спустя немалую дозу горячительных напитков и пару беспомощных сопливых истерик, герой платье-то наденет. Ну а чтоб и нет, все ж говорят: это теперь норма. А его мысли об изжившем себя браке и неприязнь к сварливой жене с какой-то стати мигом трансформируются в подобострастное ползанье у её ног. Как же он, такой-сякой, без жёнушки-то проживёт? А она обещалась разорвать с ним любые контакты, если герой останется тем же дедом с устаревшими убеждениями. Пришлось, в общем, и платье померить, и соседу отдаться... Всё исключительно ради семьи!

Если вдруг во всём этом и была хоть одна смешная шутка, я её не нашла. Это даже не интересно в должной степени, потому что совершенно беззубо и бессмысленно. Кажется, автор чуток опоздал со своей, с позволения сказать, "сатирой". Потому что они уже все давным-давно в платьях. Поздновато спохватился. Но он, наверно, сам того не понимает.

18.15. Измученный рабочими неурядицами Жан-Пьер возвращается домой. Сегодня он и его жена Изабель принимают гостей. Вечером к ним на ужин придут Поль и Соланж. Вместе они сядут за стол, откроют бутылку вина и примутся поглощать заказанные на дом суши, болтая о работе и незаметно повзрослевших дочерях. В общем, как обычно. Но в 18 часов 20 минут Жан-Пьер достаёт из протянутой ему супругой картонной коробкой платье в цветочек, а в 18.45 Изабель просит мужа примерить подарок.

Пятый роман телевизионщика де Вердьера построен по тому же принципу, что и десятки французских комедий последних лет: кто-то что-то ляпнул и понеслась диалоговая драма, за пару часов которой герои выплеснут друг на друга все свои обиды. Конечно, любовь Жан-Пьера и Изабель не та, что прежде. Конечно, они друг к другу невнимательны. Конечно, как и большинство людей за пятьдесят, Жан-Пьер не очень понимает, на кой чёрт миру сдалась «новая этика» и почему темнокожих больше нельзя называть словом на букву «н». На просьбу надеть платье он может ответить лишь одно: «мужчины платья не носят». И всё бы ничего, если бы автор, прикрывшись абсурдом как художественным приёмом, не поддерживал явно списанного с себя героя в закостенелости взглядов и не хихикал в кулак, изображая толерантное общество как сборище озабоченных, каждый из которых только и ждёт возможности отыметь другого.

Быть может, французский читатель «Платья» и воспринимает роман как едкую сатиру о стремительно меняющемся в мире, в котором, вполне возможно, уже завтра все мужчины начнут ходить в платьях, а женщины – получать разрешения на флирт. Но там, где за публичную принадлежность к ЛГБТ-сообществу можно получить тюремный срок, смена пола вне закона, а ношение платья – часть 1 статьи 6.21 КоАП, текст Жерома де Вердьера будет восприниматься совсем иначе. Как подкрепление патриархальных «ценностей», рассказы о которых льются из каждого утюга в перерывах между байками о «загнивающей Гейропе».