Глава 1

Пи-пи-пи… Во всех помещениях корабля раздался приятный, женский голос:

‒ Загрузка программы пробуждения началась. Бортовой компьютер «Анна» от лица корпорации «Будущее» приветствует Вас на борту! Проверка данных.

Год 2135. Грузовое судно «Симаргл¹». Место назначения полета: «61 Девы», планета «Ний», колония «Надежда». Цель полета: доставка режимного груза. Время в пути ‒ девяносто три дня. Время профилактической диагностики судна после посадки ‒ три часа.

Анализ состояния штатного персонала. Капитан Аким Строганов: здоров, к пробуждению готов. Второй пилот Ярослава Вертянская: здорова, к пробуждению готова. Штурман Эмиль Сараев: здоров, к пробуждению готов. Старший бортинженер Илья Милович: здоров, к пробуждению готов. Младший бортинженер Захар Ванильный: здоров, к пробуждению готов. Медик Валерия Псевдо: здорова, к пробуждению готова. Охранный состав. Демид Дальний: здоров, к пробуждению готов. Макар Режев: здоров, к пробуждению готов. Процесс гипобиоза² остановлен. Приступаю к возобновлению функций вегетативной нервной системы членов экипажа. Защитный твердосплавный экран опущен. Системы жизнеобеспечения запущены.

Бортовой ИИ вновь запищал, запуская «разморозку». В общей кабине гибернации, в вертикальных капсулах, заполненных плотной полупрозрачной субстанцией, похожей на мутный холодец с человеческим мясом, восемь подтянутых, стройных и совершенно нагих тел, забились в болезненных конвульсиях. Нарушая своим безобразным видом безмятежную обстановку «Симаргла», каждый из них извивался в неестественных позах и, давясь рвотными позывами, пытался прийти в себя. Отвратительная вакханалия продолжалась целую минуту, пока «желе» не разъело специальным раствором. Оно превратилось в густую жижу и быстро полилось по трубам в особый резервуар, где раствор станет храниться до следующего погружения в сон. Теперь ничто не мешало вдохнуть полной грудью и открыть глаза. Створки кабинок стремительно разъехались, выпуская на волю бледных, обессиленных людей.

В первые секунды после мерзкой процедуры оттаивания мало кому удавалось устоять на ногах. Не мудрено, что все, за исключением Дальнего, успевшего схватиться за край капсулы и удержать равновесие, попадали на четвереньки и закашлялись. Последнее относилось к побочным эффектам гипобиоза, как и высокая температура, озноб и прочие симптомы простудного заболевания в последующие полчаса бодрствования.

Кряхтя и постанывая, Илья Милович, мужчина пожилого возраста, с ясными голубыми глазами, глубокими морщинами на лбу, как следствие постоянно нахмуренных бровей, поседевшими, редкими волосами и густой, но не ухоженной бородой, поднял руку в качестве приветствия и недовольно пробурчал:

‒ Ненавижу просыпаться после затянувшихся перелетов. Всегда сложнее выходить из «комы», ‒ так обычно астронавты называли процесс гибернации между собой.

‒ Хватит ныть, Михалыч. Не самый долгий полет, ‒ по-доброму пожурил Строганов, назвав Миловича, самого великовозрастного из всей команды, прозвищем, придуманным вторым пилотом.

Отчества давно не использовались, но, прочитав популярную в тридцатых годах прошлого века книгу, Ярослава откопала второстепенного персонажа, характером столь же вредного, дотошного и сварливого как Илья. Однажды за ужином она в шутку озвучила замечание. С тех пор и прицепилось. Милович на кличку не обижался, напротив, считал, что подобным образом сближается с молодежью. Обзавестись семьей он не успел, да уже и не видел смысла, а так чувствовал себя рядом с ними на одной волне, все равно как родной дядя. Впрочем, поучать-вразумлять неопытных малолеток Михалыч любил скорее, как дряхлый дед, чем дядя. И все равно коллеги горячо любили и уважали старика.

Капитан встал на ноги вторым. Медленно, опираясь на камеры, он побрел к девушкам: помочь подняться. Строганов хоть и не выдался ростом, телосложением не уступал присутствующим здоровякам-охранникам. Зато только он на корабле являлся обладателем роскошной белокурой шевелюры и редким к ней сочетанием карих глаз, умных, но безразличных и уставших от жизни.

‒ Долгий ‒ недолгий, ‒ продолжал ворчать Милович, ‒ а я тебе, в который раз повторяю: стар я для продолжительных командировок. Искал бы потихоньку замену…

‒ Нет бы радовался, что протянул дольше сверстников, дед, ‒ подшутил над ним Сараев, разминая затекшие шею и руки внушительных размеров.

Среди остальных представителей своего пола, мужчина выделялся наиболее яркой запоминающейся внешностью: смуглая кожа, небрежная, но с идеальными контурами щетина, черные густые волосы, цепляющие серые глаза. Он был так высок, что и сидя казался одного роста с девушками. Эмиль как бы невзначай поигрывал мускулами и то и дело косил вожделенный взгляд на обнаженную докторшу.

‒ Правильно, Ванилька? ‒ неохотно отрываясь от молодых, упругих прелестей Псевдо, лукаво улыбнулся штурман. Он обратился к самому юному члену экипажа – Захару Ванильному. ‒ Ты вроде подсчеты вел. Сколько лишних лет протянул Михалыч?

‒ Десять, плюс три месяца и восемь дней! ‒ охотно сообщил младший бортинженер, развалившись на полу звездочкой. Он проще всех переносил последствия гибернации, но настолько хорошей физической подготовкой, чтоб вскочить и побежать, не обладал.

Друзья считали парнишку добродушным и отзывчивым, так что быстро придумали производное от фамилии прозвище. Да и внешне он не дорос до старших товарищей: какую сферу не возьми, смотрелся на их фоне неопытным салагой. А чудной образ с серьгой в носу, длинной «крысиной» косичкой и искусственной цветокоррекцией глаз, позволяющей менять оттенки радужки хоть каждый день, еще хлеще омолаживал образ Захара. Словно ему и заслуженных двадцати четырех не стукнуло.

‒ Ты, Эмиль, лучше бы за своими достижениями следил, ‒ нахмурился Милович, как и все, замечая неприличные поползновения Сараева в сторону тонкой и складной Валерии.

Благодаря типичной кукольной внешности: длинные светлые волосы, большие голубые глаза, пухлые розовые губы, ‒ девушка привлекала внимание многих мужчин, в том числе и представителей судна. Однако никто столь явно, как Эмиль, не проявлял навязчивой заинтересованности. Вся команда знала, что Псевдо излишне застенчива и с уважением относится ко всем присутствующим. Она элементарно не могла найти в себе смелости, чтобы поставить на место назойливого приставалу. Валерия пришла на «Симаргл» последней, два года назад, сразу по окончании учебного заведения, и до сих пор старательно избегала конфликтов с коллегами, боясь задеть чьи-то чувства. А вот свои никогда не жалела, частенько рыдала ночами в подушку по малейшему поводу.

‒ Как там главные из них поживают? ‒ строго поинтересовался старший бортинженер, со скрипом в старых косточках, поднимаясь с колен. ‒ Сколько дочурке лет? А близнецам? Мадина, небось, четвертого родила, пока ты в командировке торчишь. На каком месяце она ходила перед нашим вылетом? Четвертом? Пятом? Позвонить ей не забудь…

‒ Старик, а тебя не учили, что совать нос в чужие дела невежливо? ‒ обозлился Сараев, раздраженно бурча слова себе под нос. Его привлекательное лицо превратилось в звериный оскал. Но как бы мощно из него не перла злость, выказать недовольство громче он не решался, понимая, что Илья прав. Да и спорить с дедом бесполезно.

‒ Тебе давно не двадцать пять, ‒ между тем продолжал читать нравоучения Михалыч, намекая на десятилетний разрыв между Эмилем и предметом его обольщения. ‒ Пора задуматься о серьезных вещах…

‒ Легко рассуждать, когда всю жизнь для себя прожил, ‒ огрызнулся Сараев и пожалел, получив от Миловича звонкую затрещину. ‒ Ай! Рука тяжелая. Любишь ты прикидываться немощным дедом, а сам очухался быстрее молодых…

‒ Достаточно! ‒ оборвала спор Вертянская, помогая Псевдо, едва стоящей на ногах, накинуть одноразовый стерильный халат. ‒ В себя прийти не успели, уже погавкались.

Молодая женщина выглядела не так утонченно, как ее скромная подруга, хоть и старше была всего на несколько лет: крупная, плечистая, прямые волосы до плеч, грубые черты лица, а в карих глазах застыла настороженность и недоверие. В отличие от Валерии, Ярославе не пришлось учиться семь лет. Закончив летную академию в двадцать один, она вот уже как девять лет летала со Строгановым, так что успела обтесаться и донести до каждого свою требовательную позицию в вопросах личного пространства. Поскольку Вертянская на «Симаргле» считалась второй по старшинству и умудрилась завоевать уважение мужчин-сослуживцев, чаще всего ее беспрекословно слушались. Но на всякий случай, ища поддержки, она перевела говорящий взгляд на Акима.

‒ Расходимся по каютам, ‒ вяло подхватил тот, поняв, что от него требуют. ‒ Через полчаса встречаемся в столовой.

***

‒ Так и думал, что объявишься раньше остальных, ‒ утомленно зевнув, Строганов сел на капитанское место, во главе стола. Он с удовольствием испил крепкий кофе из приготовленной для него кружки и закурил самовоспламеняющиеся сигареты без пепла, что нынче ходили в моде. ‒ Спасибо за целительный напиток, ‒ поблагодарил мужчина, чувствуя яркий коньячный привкус.

Вертянская молча подняла в ответ идентичную кружку, чокаясь с воздухом.

– Сводку новостей слышала? Команда Никиты Мерцева погибла. «Велес» попал в метеорный поток. Не могу поверить, что его штурман так глупо ошибся, – часто затягиваясь и выпуская пышные клубы дыма, Аким пытался вести непринужденный диалог. Напарница одарила его холодным взглядом и махнула головой. ‒ Знаю, жаждешь на меня сорваться, ‒ уставившись в потолок, вздохнул Строганов, ‒ но корпорация настояла на своем конвое. Я не осмелился возражать.

Девушка, как воды в рот набрала: пристально разглядывала незатейливый узор на сером, потертом свитере капитана и уперто молчала.

‒ Яра, меня поставили в известность о замене состава на последнем инструктаже, за несколько минут до гибернации. Я должен был в ходе процедуры кричать из кабины, что у нас непредвиденные обстоятельства?

Ярослава, сложив руки на груди, продолжала упрямо пялиться в одну точку.

‒ Послушай, я, как и ты, сегодня встретил ребят впервые. Их даже усыпили позже, ‒ старшего по званию начинало раздражать настырное безмолвие Вертянской.

Девушка водила туда-сюда бегунком своего оранжевого комбинезона и с укоризной поглядывала на коллегу исподлобья.

‒ Вот он, яркий пример женщины в напарниках: невозможно предвидеть, какая реакция тебя ждет! ‒ сердито взмахнул руками Аким, не стесняясь при подруге приправить эмоции крепкими словечками. ‒ С мужчиной договориться – не вопрос, но с вами… ‒ заключил он, подключив незаменимый метод «дзена», – достал из нагрудного кармана небольшую фляжку и плеснул в кофе еще больше крепкого напитка. ‒ Яра, на Земле я могу также мало, как и ты. «Будущему» принадлежит право заменять членов экипажа, не задействованных в управлении кораблем, на свое усмотрение. Что ты хочешь, чтобы я предпринял? Прогнал их с судна? Оставил на Нийе»? Или, может, выкинул в спасательных капсулах в космос? Все, что пожелаешь, но имей в виду, команда останется без работы. Корпорации достаточно сказать слово, и мы потеряем не только заказы, но и лицензию на полеты. В первую очередь я забочусь о нас. Так что засунь гордость в попу и мило им улыбайся. Придется терпеть этих ребят, какими бы мудаками они не оказались. Ладно, ‒ сбавил капитан обороты, ‒ про гордость я чутка перегнул.

‒ Ты хоть что-то о них слышал? ‒ прорвало, наконец, Вертянскую. В качестве протеста она громко поставила кружку на стол, но говорила тихо и сдержано. ‒ Мало того, что «Симаргл» отправили по непривычному маршруту, в дополнение впихнули не пойми кого! Мы много лет работали вместе, прошли сквозь огонь и воду, доставляли сверхопасные грузы и всегда брали надежных, проверенных временем ребят. Это первый раз за девять лет, когда нам внезапно заменили родной конвой на двух посторонних типов. Кто они? Откуда взялись? Эти товарищи ни в одном списке квалифицированных сопровождающих не значатся. Наша безопасность под вопросом, ‒ девушка перевела дух и, дабы окончательно поставить точку в монологе, ядовито осведомилась: ‒ Прежде, чем прийти в столовую, я заглянула на мостик и запросила у Анны разрешающие документы новеньких на полет. Ты в курсе, что информация заблокирована?

‒ Ты удивишься, но она закрыта и для меня, ‒ в том же желчно-несдержанном тоне парировал капитан, все чаще добавляя в кружку добротную порцию коньяка. Скорее всего, в ней и кофе уже не чувствовался. ‒ Я наведался к Анне до того, как отправился в каюту.

‒ И тебя ничего не смутило? Как положиться на тех, кого не знаешь?

‒ Им доверяет корпорация. Этого достаточно.

‒ А если в пути что-то случится? На корабль нападут, или он сломается? Любая внештатная ситуация. А если на Нийе после нашего отлета не досчитаются части груза? Вдруг амбалы – контрабандисты и привезли в колонию незаконные товары? Или напротив, притащат что-то на Землю? Нас всех посадят! Или еще хуже: среди прочего хлама корпорация отправила секретную посылку, а эти молодчики – агенты межпланетной безопасности. Они раскроют черные делишки «Будущего», а те свалят вину на нас. У них постоянно конфликты с властью! Мы просто пешки в большой игре, сольют и не вспомнят. Правительство приговорит весь экипаж к смертной казни!

‒ Прекрати фантазировать! ‒ с досадой обрубил Аким. В его душе успело поселиться мрачное и тоскливое предчувствие. – Зачем каркаешь? – он допил напиток залпом, смакуя разливающееся по телу приятное тепло, и немного успокоился. ‒ Мы же не собираемся нарушать условия поставки и вскрывать контейнеры… Только не это, ‒ мужчина состряпал кислую мину, читая по лицу напарницы, что она как раз таки имеет совершенно иные намерения. ‒ «Будущее» точно разнюхает и тогда…

‒ Я всего-то хочу уточнить, совпадает ли наполнение с данными, прописанными в официальных накладных, ‒ не унималась Вертянская.

‒ Черт, будь добра, не закатывай глаза и не коси под умную, ‒ предвидя новую серию обвинений, вздохнул капитан, снова закуривая. Как тут бросишь, если нерадивые коллеги то и дело мотают нервы. ‒ Мы часто транспортируем «скрытые» посылки корпорации.

‒ То есть, развернутые сведения отсутствуют.

‒ Раньше тебя это не волновало. Написано ‒ продукты, значит продукты. Львиная доля груза – термоящики, оружие в морозилках не прячут. Нечего совать нос, главное хорошо отблагодарят…

‒ Так вопрос в деньгах! ‒ хлопнув себя ладонью по лбу, догадалась Ярослава в чем подвох. ‒ Ты снова спустил весь заработок на подружку. Чем на сей раз «баловались»? Дай угадаю, стоило стерве учуять, что ухажер исчерпал финансовые запасы и влез в долги, она свалила. А ты привычно искал утешение на дне бутылки. Черт, Аким, эта тварь сосет из тебя кровь как комар. Хрен с ним, с деньгами, подсаживаясь на всякую дичь из-за этой суки, ты лишаешься последних мозгов и здоровья.

– Они не вызывают привыкания…

– Да проснись, дружище! Ты ей не нужен.

‒ Довольно читать нотации.

‒ Не могу поверить, что ты такой беспечный. Рискуешь друзьями ради денег. Запомни мои слова: мы вляпаемся в такое дерьмо, что потом не отмоемся. Сколько «Будущее» обязалось заплатить?

‒ Триста тысяч денежных знаков.

Вертянская расслабилась, примерные суммы команда обычно и получала по окончании работы, но лишь до тех пор, пока не услышала дополнение от Строганова:

‒ Каждому участнику команды.

‒ Твою мать… ‒ выругалась девушка, все же закатывая глаза. ‒ Как же ты пожалеешь, когда узнаешь, кто они. По крайне мере не оставляй конвой наедине с грузом до тех пор…

Яра не закончила предложение. В комнату вошли два здоровяка, которых напарники активно обсуждали.

***

Незнакомцы вели себя сдержано: ели и пили, не принимая участия ни в одном из обсуждений, касались они стыковки судна с колонией или пошлых анекдотов Сараева.

Неосознанно взгляд каждого члена команды беспрестанно гулял в сторону двух мужчин. Чаще остальных, причем недружелюбно, а порой и агрессивно, на них поглядывала Вертянская. Друзья выяснили, что одного из здоровяков, наголо стриженого качка-брюнета с квадратным лицом и злобными пустыми глазами, звали Макар Режев. Он ел без остановки, на вопросы отвечал односложно, и то после того, как напарник подбадривал его кивком. Второй, Демид Дальний: коротко стриженный, с рыжеватым оттенком волос, крупными губами, выпирающими скулами и сильными руками, ‒ казался приветливым и улыбчивым, но в его зеленых глазах застыл холод и отчужденность. Он относился к тому типу людей, что осведомлены о своей привлекательности, знают себе цену и оттого обладают самоуверенным, расчетливым характером наглеца. Обычно, женщины таких подонков любят, а мужчины давятся завистью.

Вертянская, как и новые сослуживцы, молча жевала безвкусную, но богатую белком еду, и вполуха слушала беззаботную болтовню коллег. До орбиты, где «Симаргл» обязан был совершить короткую остановку: проанализировать погодные условия, рельеф поверхности и рассчитать маршрут посадки, ‒ оставалось пару часов. На данный момент основная работа лежала на плечах штурмана, ее участие не требовалось. Пока представилась возможность, девушка намеревалась позвонить домой и, если останется время, отдохнуть и почитать книжку.

С планами пришлось проститься. Яра задержалась и помогла Псевдо убрать посуду. Иначе навязчивый Эмиль ни за что не отстал бы от девчонки. Там второго пилота застал Михалыч и вывалил монолог о плачевном состоянии вентиляционных систем. Он грозился, что к очередному полету они будут дышать углекислым газом. Можно подумать капитан она, а не Строганов. Затем Сараев потребовал обязательного присутствия Ярославы на мостике. Они с Акимом затеяли спор насчет траектории посадки. Как человек Эмиль заслужил звание «мудака», но как штурман имел огромный опыт. Девушка догадывалась, что претензии капитана не обоснованы и не могла не прийти на выручку. В итоге время Вертянской безвозвратно утекло. Она поспешила в каюту, переодеться в форму «Будущего»: черно-серые комбинезоны с тончайшими защитными прослойками от радиации, заражения неизвестными патогенами и компенсацией температурных перепадов. Но и тут ее ждал жутко скверный сюрприз.

‒ Не говори, что не предвидела моего визита, ‒ сложив руки на груди, Дальний с наглой ухмылкой оценивал второго пилота. ‒ Ты весь ужин не сводила с меня глаз.

‒ Это не повод вламываться в мое личное пространство, ‒ проскальзывая в комнату, угрюмо буркнула Ярослава.

‒ Разве? ‒ Демид без приглашения зашел следом. ‒ Мне показалось, ты хочешь поговорить.

‒ О чем же?

‒ Горишь желанием выяснить, что мы делаем на «Симаргле».

‒ Раз дюже догадливый, начал бы сразу с ответа.

‒ Зачем? Злить тебя гораздо веселей.

‒ Тогда напрасно тратишь время.

‒ Не груби. У нас нет выбора, нужно сотрудничать. Не лучше ли поддерживать дружеские отношения?

‒ Не вижу смысла. Через несколько часов мы вернемся в камеры гипобиоза, и я сотру малейшее воспоминание о нашей встрече.

‒ Как обидно. Я разозлюсь и приду к тебе в видении.

‒ Какое счастье, что в «коме» не видят сны.

‒ Лакомка, жизнь – коварна, ситуация может измениться за пять минут. Не отталкивай руку помощи.