Каталонские скелеты в шкафу оказались ничуть не хуже английских. И хотя этот роман в плане смысловой и эмоциональной нагрузки показался мне намного легче, чем «Я исповедуюсь», стилистика автора по-прежнему узнаваема, а сюжет не разочаровывает, как это часто бывает, когда читаешь вторую книгу автора после понравившейся первой.
У Ж. Кабре всегда припасены какие-то «изюминки» для читателя, и здесь это – ритмическая форма текста и изысканная музыкальность, пронизывающая его. Поэтому первое, что я сделала, едва открыв книгу, как, думаю, и многие другие, – немедленно послушала скрипичный концерт А. Берга. Раньше мне эту музыку слышать не приходилось, и, вероятно, просто так, по собственной инициативе, я бы и вовсе не стала её слушать: она не моя по самой своей сущности, но она очень подходит к жизнеописанию героя и его переживаниям. И, значит, это был правильный читательский ход, поскольку структура книги повторяет структуру концерта, и та глубокая трагичность, которая звучит и даже нагнетается в ней, пронизывает всю историю и постепенно раскрывает свои смыслы, всю глубину скрытой в ней печали. У Ж. Кабре действительно получился своеобразный синтез музыкальной и литературной форм на тему «С любимыми не расставайтесь…», но трудно определённо сказать: это литература, начинённая музыкой, или музыка, в которую завёрнута литература?
О чём же поёт=рассказывает музыка «Тени…»? На меня она произвела впечатление клубка меланжевых нитей, из которого в беспорядке вытягивалась то одна, то другая биографическая нить, распутываемая то от первого лица, то от лица других героев. Получилась необычная семейная сага, даже с генеалогическими древами, хотя и с весьма запутанной хронологией. И, конечно, как и любая человеческая история, это была история любви – её поиска, обретения, утраты, извечной до-конца-невысказанности и попыток заменить её недостачу чем-то другим в жизни. Но это и история личностного самообретения Микеля, осложненная его юношескими метаниями, чувством вины, сомнениями в самом себе и неуверенностью в правильности выбранного пути. А ещё это история зависти и мести, приобретшая разрушительный характер и «так бесполезно, так зло и ненужно» изменившая вековой ход семейной истории. И уж точно это история личной памяти, способной сохранять и нести в себе всё, что знáчимо для человека, и что, в конце концов, делает его самим собой. Можно сказать, что это и история дружбы и попыток обрести в другом человеке опору и признание себя и своих поступков именно тогда, когда человеку одиноко и страшно в бушующем мире отношений и событий.
Это очень человеческая и очень экзистенциальная история, требующая не только понимания, но и вживания и сопереживания.