каждый мой месяц начинается с того, что я покупаю пачку «Беломора». А потом, когда бывает грустно, или больно, или радостно, достаю, глажу, вдыхаю запах, родной, знакомый с детства, и появляется чувство, что папа рядом, он защитит и все будет хорошо.
Драматург из Казахстана Жанар Кусаинова живет в Петербурге и пишет чудесные рассказы. Надеюсь. не нарушу требований политкорректности, сказав, что казахи сейчас в тренде. Такая примета времени, с десяток лет назад почти невидимые в нашем культурном пространстве страна и люди, сегодня заметны во всех сферах. Вот написала и одернула себя - как раз из поп-музыки ушли прежде знаковые "А-студио" и Марат Насыров, зато теперь мы знаем Димаша, Скриптонита, Назиму, смотрим комиков и стендаперов, читаем Алину Гатину и Катю Манойло. Кстати, несмотря на соблазн, обусловленный присутствием в названии отцовской фигуры, увидеть параллели в книгах Жанар и Кати - это совсем другое.
Удивительно, насколько по-разному можно воспринимать и описывать нищее детство в казахской провинции, сделавшись взрослой красивой, умной, востребованной жительницей российской столицы (культурная ведь тоже считается). Я люблю "Отец смотрит на запад", но согласитесь - при всех достоинствах, это довольно депрессивное чтение. Вышедший десятилетием раньше и переизданный в нынешнем году "Мой папа курит только "Беломор" через край наполнен радостью жизни, веселым удивлением перед ее сюрпризами (чаще неприятными, будем честны) и умным оптимизмом. "Умным" - это когда все про все понимаешь, но сознательно выбираешь не ныть, кукситься и расковыривать душевные раны, а двигаться дальше, невзирая.
Совсем короткие рассказы о детстве, практически о папе только в первом, про пачку "Беломора", которую некурящая рассказчица покупает первого числа каждого месяца, носит в сумке как кусочек родины, и отдает нищим в последний день - такой многолетний ритуал. Много про дядю - мастера джигитовки (и бабника, и выпивоху), работавшего в Алма-Атинском цирке. С ним маленькая Жанар проводила куда больше времени, чем с вечно сидевшим по тюрьмам папой. Цирковые байки отдельный жанр в ее исполнении одновременно забавный и курьезный, веселый и грустный.
Чего стоит история про красавицу в перчатках с деревянными протезами пальцев. А месяц жизни в оркестровой яме? Знакомство с Виктором Цоем, который сказал девочке, что все мы немного лошади, а потом подарил книгу Маяковского с дарственной надписью, обидно потерянную в переездах. Детство в глухом казахском поселке, бесконечное кино в будке мачехи-киномеханика, веселая дворовая жизнь и ненавистная пропитанная советской идеологией, когда уже и Союз почти развалился - школа. Прекрасная Алма-Ата 89-го,по которой мы ходили в одно и то же время и Питер, где она живет постоянно, а я была лишь раз.
Яркая, парадоксальным образом жизнеутверждающая проза. Автофикшен, окрашенный не: "а теперь я расскажу вам, как жизнь меня обижала", но феллиниевским ощущением гротескного праздника, который все же праздник.