Отзывы на книги автора «Жан Жене»

Этот роман накрыл меня. Я читала его долго и медленно. Наверное, неделю, или 10 дней. Не от нехватки времени. От обрушившейся с первых строк новизны, требуещей осмысления.
Я его принимала малыми дозами, и постепенно я ему поверила, он вошёл в меня, новой субстанцией, новым мироощущением: удивительным и прекрасным, невзирая на специфичность тематики, возможно, кому-то и покажущейся мрачной и неэстетичной.
Я увидела в романе безграничную эстетику.
Эстетику слова, эстетику мужской красоты, воплощённой в камне ещё древними греками и римлянами, но так и не попавшейся мне воспетой в слове в такой степени, как здесь. Я увидела эстетику страсти, раздуваемую морским ветром и усугубляемой мраком улочек припортового города. Я увидела эстетику авторского мышления: реалистично и убедительно описанную связь эмоциональных порывов героев с физиологией мужчины, зарождения чувств: влечения и любви. Эстетику мужского вкуса и восприятия.
По глубине проникновения в психологию персонажей, детализации мыслей и мотивации поступков Жене близок к Достоевскому. Почему же я не слышала об этом авторе прежде? Хотелось прочесть о нём как можно больше. Я многое нашла, но не стала читать. Это же всё оказались мнения мужчин, пусть даже и "за". Пусть подождут, пока не оформится моё собственное.
Почему этот роман не стал бестселлером? Неужели виной ложное пуританство? Но столько всего уже сказано об "этом"... Или виной гремучая смесь гомосексуальной любви и криминала?.. Но как это написано!
(Напомню, что в античном мире не было понятия "гомосексуальности", появившегося только в конце 19 века, а были только понятия "активности" и "пассивности"; и в древней Греции и в древнем Риме были строгие правила о допустимости последних для различных членов общества).
В центре романа - моряк: убийца, вор, гомосексуалист . Герой окружён, в большинстве, такими же маргиналами, строящими каждый свою собственную теорию морали и преступлений. Люди эти естественны и неизбежны, как любая природная стихия. Наблюдать их ход мыслей и построения удивительно и увлекательно. Наблюдать и понимать эту неизбежность.
Жене погружает достаточно глубоко: и в любовь, и в подлость и в предательство. От любовной страсти лейтенанта к Кэрелю, его жертвенности во имя этой любви, дух захватывает более, чем от чувств многих всеизвестных литературных влюблённых. А это - признак большого искусства.

В детстве у меня была мама. В то время,я целыми часами сидела в одиночестве, запертая в собственной комнате, что бы не мозолить глаза. Именно тогда, я придумала историю про то, что у меня есть мой родной человек , но какое-то жуткое (а как же!!!) стечение обстоятельств нас разлучило, но она обязательно меня любит, и мы обязательно встретимся.
Тогда, я очень хорошо себе ее представляла, (хотя сейчас, не могу вспомнить) как именно она выглядела, и вот, сидя в своей комнате я могла часами сочинять истории про то, как моя мама меня любит,ждет...ну и про злой рок, который не дает нам встретится.

Сейчас, я наверное, должна была бы обижаться на своих родителей, которые относились ко мне холодно и равнодушно, но вместо этого, я благодарна им за это, ведь у меня была моя Мама, а с ней вера, надежда, и постоянное(каждодневное)ожидание чуда!!! (интересно, у многих детство было столь счастливым?)

Пардон, за столь длинное предисловие, но мне просто, Очень надо было ЭТО сказать!

Потому что,получается, нет писателя для меня роднее и ближе, чем Жан Жене. Когда я читала «Богоматерь Цветов» меня не раз посещало чувство того, что я нахожусь где-то в компьютерной игре и собрала все "волшебные ключики", для того что бы попасть в РАЙ! (виртуальный, конечно же).
Это произведение, для меня больше похоже на поэму , или даже оду, тому сколь сера и убога наша реальность, по сравнению с "внутриутробным раем" созданным воображением. .
С самых первых страниц, автор дает понять о том, что нет никакой Дивины (ну что бы мы не тешили себя ложными надеждами, по поводу РЕАЛЬНОСТИ и
псевдобиографичности повествования), и Миньена нет, и Нотердама, нет. Получается что, в этом романе нет ничего, кроме двухместной камеры, человека в ней и, бесконечного, безумного желания Любви и Свободы.Ну и ожидания чуда, конечно же...
В этой книге все призрачно, кроме самого автора а его желание быть любимым настолько сильное и чистое, что Жан Жене без конца поливает его грязью.
Не знаю, замечал ли кто, но когда читаешь про Дивину, бросается в глаза различие между витиеватым, красивым,( воистину французким) слогом писателя, и бытовыми, мелкими гадостями и мерзостями, которыми кишит роман. А в совокупности , это почему-то переносит Дивину и других персонажей в какую-то иллюзорную, кружевную действительность …
В тоже время, "Богоматерь Цветов» буквально пронизана духотой и испарениями грязной, вонючей комнатушки.
Мир в котором живет Дивина, похож на рай, буквально через несколько минут после грехопадения. А стиль Жана Жене чем-то схож с описаниями жития святых ( примерно таких, которые я читала в воскресной школе, где ничего конкретного про деяния не говорится, но постоянно повторяется о том насколько Свят был тот или иной Святой).
На станицах романа, Дивина медленно умирает превращаясь из милого юноши\девушки в стареющую никому не нужную проститутку. Вместе с ней ее создатель пытается убить в себе все человеческое, дыша своими выделениями и мастурбируя.
!!!!Для автора не существет нормального, в нашем понимании, выхода из тюрьмы. Для того что бы покинуть камеру, предварительного заключения, и попасть куда-то еще,пусть на каторгу( в ад) или на свободу (в рай), надо прожить всю ту несбывшуюся историю-чистилище вместе с Дивиной, и за Дивину. ОБЯЗАТЕЛЬНО НАДО ЗАМКНУТЬ КРУГ. Нужно доказать себе (и той части себя которую писатель зовет Дивиной ), что выжить можно и в клетке, где бы эта клетка не была, внутри или снаружи.!!!!
Перечитывая этот роман второй раз, я не увидела пошлости в нем, точнее она есть, но служит примерго для того, для чего служат экспонаты в анатомическом театре.
Такое ощущение, что автор специально травит себя вожделением,и таким образом он как алхимик превращает телесное в духовное , и изливается не спермой а своим несбывшемся.
Как и должно было быть, у этой сказки очень хорошей конец. Дивина, (эта пародия и на женщину и на мужчину,святую и блудницу совершенно не связанный с НАШИМ МИРОМ персонаж), умирает; молодого бандита казнят, Миньен вынужден бегать по замкнутому кругу от содержанке, к содержанке (чем-то напоминет круги ада не правда Ли?) , а Жан Жене получает первую весточку ОТТУДА из нашего мира, и мысленно готов отправится в ад.
Все связано, все логично, все так, как нужно….только страшно, от всего этого, как будто я сама попала в эту камеру, и вдруг поняла, что писем мне уж точно ждать не придется…

История Жене начинается вместе с крепнущим членом в его руке. Мастурбация для него не рывок к утолению потребностей и даже не обыденно ключ к фантазиям - онанизм становится для француза началом крестового похода за святынями, что сокрыты за гранями наших постылых реальностей. Линейный сюжет и очевидные лейтмотивы здесь никому не нужны. Жене создает истории, что спутаны меж реально существовавшими людьми - убийцами, прожженными травести переулков Монмартра, сутенерами, что на арго - "коты"; меж выдуманных образов-эталонов жителей самого преисподнего дна Парижа; меж истекающей всеми доступными соками жизни самого (ударение на последний слог) величайшего гения — Жана Жене. Писатель, так и не признавший традиций собственного жилья, он облазил и даже облизал все возможные углы тюрем: томик Пруста, редчайшее издание импрессионистских галантностей Верлена, что началось пожизненной угрозой и речами Кокто в судах обратилось в лишь три месяца тюрьмы. От детской колонии до всевозможных заключений сквозь вечное воровство, в особенности книг и аперитивов.

Жене писал "Богоматерь" в тюрьме и камерность возвела его существо в абсолют — гомосексуальность во всей своей красе и, что неизбежно, и не во славу гомофобии, а лишь благодаря титанической честности писателя, отвратительности. Стиль француза сложен, рван, резко сменяет направление, забывает все правила последовательности. Сюжет — отрывки жизни гея-трансвестита Дивины, с которой/ым по прочтении книги вам уже будет чрезвычайно сложно определиться: все же Он или Она. Становление молодого гея, вдруг аллюзорно кажущееся вскользь автобиографическими строками, отношения с единственной девушкой, что разбиты разлукой и в особенности первой пробой однополой любви, что важно для Жене и Дивины — с главным маргиналом поселка - Змееловом Альберто, что рождал тревогу и самую распространенную, схожую с обыденным страхом, но и тревогу в девушках, что жаркими рабочими днями вдруг незнамо зачем представляли себе большие, крепкие и жилистые руки деревенского негодяя. Лу, будущий/ая Дивина, распробовав в Альберто свое будущее, бежит.

Рождается Дивина, благословленная парижскими интересами улиц. Квартирка, что окном смотрит на живое кладбище Монмартра. Жене начинает Дивинариану сценой похорон Дивины, куда, что десант, бросает будущих героев: роскошный Миньон, сутенер или по арго "кот", Мимиоза II, лучшая подруга Дивины, ею ненавидимая, Эрнестина, мать, что боится скрипок.

В пелене дождя черная процессия, пестрящая размалеванными лицами,
пахнущая румянами и цветами, тронулась вслед за катафалком.

Первым под дождь вышел священник, распевая Deus
Irae. Он приподнимал подол сутаны, его научили делать так в дождливую погоду
еще в семинарии. Этот хотя и непроизвольный жест, как бы высвобождал в нем
из плаценты благородства целый ряд грустных и загадочных существ.

Начиная историю смертью главного героя Жене навряд ли пытается форсировать драматизм или же играть формами нарратива — смерть Дивины становится здесь чуть ли не канонизацией при жизни, моментом великой красоты, красоты по Жене. Читатель с первых страниц должен понять, что пред ним грандиозное мученичество святого травести.

Преступая к чтению "Богоматери", имея багаж из великой "Песни любви" самого же француза и "Отравы" Тодда Хейнса, я получил именно то, что ожидал. Приторное порой до скрипа в зубах повествование, будто слепленное из артистичных ужимок уличных проститутов, путанное и намеренно усложненное, ибо:

Я усложняю, запутываю, вы скажете: это ребячество. Да, это ребячество. Все заключенные - дети, и только дети бывают так изворотливы, скрытны, так понятны и непоследовательны.

Каждое действо, слово выдуманных или рассказанных Жене героев для него — поэма, гипертрофированное восприятие всего и везде. Персонаж же Нотр-Дам-де-Флер - как апофеоз желаний, ревности, похоти и крепости молодого тела, является главным стержнем повествования, который обнажает важнейшие аспекты мировосприятия Дивины. Жене чрезвычайно тонко воспроизводит ее психологические мимикрии. Травести находится в постоянной игре выдуманных, подсмотренных, украденов образов, жизней и слов. Артистизм становится фундаментом ее жизни, лишь через тысячи навешенных на себя лиц можно обрести настоящую естественность. Решая, вдруг, стать плохой, скверной, она намерена быть такой на самом деле и вся жизнь превращается в ее подмостки: Дивина подстраивает смерть двухлетней соседской девочки, любящей играть на балконе ее квартирки с окнами на кладбище, закладывает знакомых полиции, предает друзей: все в угоду собственноручно выдуманному образу, что так не обходим ей, дабы сохранить себя в нашем мире. Но чтобы образ "плохой" не вызывал нареканий у самой же Дивины, что унять этот диссонанс, обличающий ложь, ей нужно и вправду стать плохой. Таковы условия ее выживания здесь.

Ведь "К чему мне быть теперь тысячу раз доброй? Чтобы загладить вину за это неискупимое преступление? Так что будем скверной".

Влача существования в камере, Жене создает потрясающую атмосферу парижских низов, сравнимую с берроузовским "Джанки", но гораздо интереснее монументальный оттиск психологии гея начала XX века, со всеми общими и частными, описание искаженности мышления и восприятия мира, враждебность которого буквально заставляет Дивину выдумывать себе новую реальность или хотя бы деформировать нашу собственную. Никому не нужный мальчишка, обретший себя в образе уличной проститутки уже больше ни разу не позволил внешнему миру лишить себя достоинства. И пусть во многом Дивина шла на уступки и действовала в угоду мирским реалиям, подстраивалась под них, но несомненно и нашему миру пришлось и приходится подстраиваться под неё. Я Вся — Долина Горечи.

Воображение дано человеку, чтобы утешить его в том, чего у него нет. (Оскар Уайльд)

Давать не себя самое - это как раз сущность фантазии. (Эдмунд Гуссерль)

Я сам себе и небо, и луна («Аукцион»)

«Богоматерь цветов» — первый роман Жана Жене. Книгу можно описать в трёх словах: «тюрьма», «фантазии», «геи». Главный герой, которым и является сам Жене, сидит в камере, преобразуя своё сексуальное томление, воспоминания и страхи в причудливые истории, в которых он сам и его разнообразные реальные (а, может, и не только) любовники, воскресшие и вновь умирающие, эстетизируются и проживают новую жизнь.

Жан Жене — абсолютно гениальный автор. Конечно, это не единственный гомосексуальный человек, который писал почти автобиографические тексты. Естественно, это не первый писатель, который умеет облачать реальность в одежды вымысла, а вымысел заводить в комнату реальности, закрывать дверь и выбрасывать ключ. Не является редкой и особенность Жене интересно рассказывать о заурядных, обычных событиях, превращая их в нечто причудливое, магическое и приковывающее к себе взгляд. И даже смелость в подаче материала — не самое ценное у Жене.

Как по мне, Жан Жене особенно прекрасен тем, что он умеет выразить с помощью слов сложнейшие состояния человека. Я смотрю на это как на номер эквилибриста под куполом цирка — с замиранием.

Книгу можно разделить на отрывки. Каждый из маленьких эпизодов — будто сложнейшее и эпичное музыкальное произведение. Тема развивается, напряжение нарастает, ты перестаёшь дышать — и вот вам разрядка. Жене всегда попадает в цель. Все эмоции проживаются от начала и до конца. Персонажи ничего не подавляют, потому и читателю можно быть откровенным с собой.

Хотя «Богоматерь цветов» — книга вполне стандартного объема, не Библия и даже не «Властелин колец», в финале возникает ощущение, будто послушал все четыре эпические оперы из цикла «Кольцо нибелунгов» Вагнера. И это я не про ощущение затянутости, которого нет и в помине, а о ощущении масштабности.

Короче говоря, стиль блестящий, владение словом безупречное, рефлексия впечатляющая, умение понимать себя — идеальное для писателя, который о себе пишет в большей мере, чем создаёт персонажей или конструирует миры.

«Богоматерь цветов» — книга, насыщенная гомосексуальной эротикой. Это значит, что вы будете читать о членах во всех отверстиях, о их размерах и о силе самцов. Впрочем, читателя обычно шокирует пиковое сексуальное вообще, а не его воплощение. Так что если вы хорошо себя чувствуете, погружаясь в наэлектризованный текст, то вам не помешает то, что все персонажи гомосексуальны.

При этом важно понимать, что противными обычно бывают собственные антифетиши, когда они подаются в пространстве, которое невозможно воспринимать иначе, чем порнографическое. Например, если конкретному человеку не нравится БДСМ, вызывает отторжение, то описание этих практик могут казаться отвратительными и таковыми, про которые не следует читать вообще. Но когда секс не является и центром, и правой, и левой сторонами (то есть вы читаете не только про героев, которые стегают друг друга плетью и прочее подобное) фильма или книги, то читатель вполне может найти нечто ценное для себя. Так и с гомосексуальным влечением для тех, для кого оно не является частью их собственной реальности.

Жан Жене не писал порнографические книги. Конечно, они вполне могут вызывать у определённых людей не только интеллектуальный интерес, но Жене описал всё то, что секс и сексуальное влечение сопровождает. И это ценно.

Странно предполагать, что тюрьма способна кого-то перевоспитать. Воспитывать лучше всего на собственном примере, а в определенном возрасте бессмысленно даже и это. Человек совершает некий поступок, а общество, помещает его в тюрьму, тем самым даёт понять, что он играл не по правилам. Более того — оно показывает, что человек весьма плох, его необходимо изолировать. Слова «плохой», «нелюбимый», «одинокий» часто подаются как синонимичные. Через систему наказаний и поощрений общество наполняет понятие «норма» содержанием, выстраивает социальную иерархию.

Когда Жене был ребёнком, его незаслуженно обвинили в воровстве. И он стал вором. Обычно достаточно того, что окружающие думают о тебе, вне зависимости от того, кем ты являешься. Не у всех есть силы и желание доказывать обратное. А когда общество вытесняет тебя, то ты начинаешь жить по альтернативным правилам. Иногда — по своим собственным. Возможно, это и есть свобода. Минус её обычно в том, что она сопряжена с одиночеством.

Жан Жене оказывается маргиналом в квадрате — преступник и гей. В глазах общественности это будто сразу переступить и юридические нормы, и моральные.

«Богоматерь цветов» пронизана тоской, желанием любви (что, в определенном смысле, есть желание одобрения). Жан Жене воспевает убийц, людей, передающих своих приятелей. При этом особой их заслугой признаётся спонтанность. То есть совершение преступления просто так. Не ради существенной выгоды, не из-за отчаянного положения. Преступление, которое совершает «плохой», совершается в связи с тем, что это его суть. А два «плохих» — уже надежда на близость.

Тесная связь между сексуальностью, которая многими людьми воспринимается как порочная, и преступлениями прослеживается во всех произведениях Жана Жене. У него есть ощущение себя человеком, оказавшимся вне общечеловеческого, а потому ищущего контакта с себеподобными. Как бы не-людьми.

«Возможно, среди этих двадцати заблудился кто-нибудь, кто ничем не заслужил тюрьмы: какой-нибудь спортсмен, чемпион. Но если уж я его пригвоздил к моей стене, значит, все-таки я заметил у него где-нибудь в уголке рта или в прищуре глаз дьявольский знак монстра. Какой-то изъян в их лицо или в запечатленном жесте подсказывает мне, что для них не невозможно меня полюбить, потому что они любят меня, только если они — монстры; можно даже сказать, что этот случайно затерявшийся сам сделал выбор и оказался здесь».

Если вы хотите прочитать нечто в духе «Богоматери цветов», но с менее гибкой сексуальностью, исключительно активной, берущей позицией рассказчика — вам подойдёт «Тропик Рака» Генри Миллера. Если вам нужна книга с гомосексуальным рассказчиком, с явным эротическим посылом, но без фетишизации отношений убийца-жертва и без обожествления бинарной оппозиции «твёрдое-мягкое», то вам к Эрве Гиберу.

Если вас не устраивает то, что представление себя женщиной главным героем — всего лишь метафора и грани сексуального, нечто из области театральных декораций и костюмов, вы хотите более реалистичного жеманного от мужского персонажа — читайте «Любиево» Михала Витковского.

Что же касается «Богоматери цветов» — читайте книгу, если вы не боитесь смотреть на все грани Эроса, если вам нравятся идеи Мишеля Фуко о дискурсе власти (вполне может проиллюстрировать некоторые моменты), если вы цените стиль больше, чем сюжет, если вам нравятся книги, в которых много автора.

Для меня Жан Жене — один из лучших не только в квир-литературе, но и в литературе вообще.

Мой друг – ханжа, но ведёт себя как-то странно. Я вчера рассказывал про девчонок, а он убежал, цокая каблуками. Фу быть таким, в шпильках и по каменному полу школы. В среду он смотрел на меня на геометрии и так рисовал круги, что сломал циркуль. А в понедельник сделал руками сердечко у доски. Никто не замечает, но я вижу, что он ходит на тотал-шугаринг к Анжелике из параллельного .
Чтобы напугать моего друга, надо просто показать ему девчонку. Он забьется под стол и будет махать оттуда своим вульгарным маникюром.
Мне кажется, это всё неспроста. Мой друг терпеть не может неприличных шуточек, избегает скользких тем и вообще изучает ландшафтный дизайн в свободное время. Но он читает мне вслух «32 способа быть стервой».
Я практически уверен, что он собирается соблазнить Серёгу. Только ничего (ха-ха) не выйдет, Серёга встречается с моим бывшим – с Виталиком.

Продолжим школьные традиции и напишем письмо, обращенное в … не в будущее, а в прошлое, ко мне самой.
Итак, письмо.
Дорогая моя Феана образца 2015 года!
Я знаю, что ты морщишь носик от любой похабщины. Я помню даже, как ты захлопнула «Американских богов» на первых страницах из-за нехорошего слова.
Так вот, заклинаю тебя всеми слезами возвышенных дев – записывайся в эту непонятную Долгую прогулку и читай там странные книги! Продирайся через частокол членов в Гийоте, вдыхай молоко и мёд «Овсянок» и да не настигнут тебя рвотные позывы из «Это настигнет каждого»! Потому что всего ишь через полтора года тебя ждёт ОНО. (Кстати, Кинга переснимут в 2017, не забудь сходить).
Крышесносящая как бульдозер. Поэтичная как крик иволги в волосах. Бессмысленная как улыбка осужденного. Полная спермы, улиток и кружев. Книга Жака Жене о педерастах.
Ты не ослышалась – ты будешь запойно читать историю об убийце, проститутках-трансвеститах и черт знает о чём.
Будешь с нетерпением ждать откровений мужика, онанирующего в своей тюремной камере. Впрочем, за её пределами он тоже этим занимался – у него специальная дырка в кармане.
Поющая бессмысленность. Влажная ночная греза. Путаница имён и обстоятельств, единственная цель которой – доставить удовольствие тому мастурбирующему гомосеку и, может быть, читателю.
Благодаря выучке, полученной в ДП, ты не захлопнешь «Богоматерь цветов» на первом же округлом попердывании.
Дать пощечину общественному вкусу легко – даже слишком легко. Нашпиговать текст похабщиной, сплясать на костях… Это твоя главная причина НЕ читать подобное. Ты искренне считаешь, что неформат пишут исключительно чтобы выделиться и никакой отдельной ценности он не несёт.
Вывернутое наизнанку нутро человека. Найти его в жирной могильной земле, украсить стеклярусом. Витражи. Бог в витражах.
Человек как данность, не учит не призывает. Он мечтает и извергает семя – ночь за ночью, в неподвижном смраде камеры.
Быть погребенным под цветами и вышивками Параджанова – не самое плохое в этой жизни. Ласкать змей, пропускать между пальцев их упругие тела – не самое отвратительное. Любоваться старыми пидовками, их потрескавшимися накрашенными губами – не самое странное.
Закрываться от нового, отвергать непривычное – вот что плохо. Так что, Феана, иди в ДП, читай хорошее, читай неформатное, воспитывай вкус и находи незнакомую себя в странных книгах.

(А) Знаете, мой лучший друг — ханжа. (Не будем показывать пальцем). Более того, этот парень — ханжа, мещанин и гомофоб. Я всегда считала себя человеком широких взглядов и вкусов, поэтому мне самой странно, как мы могли подружиться. В каком-то смысле (в смысле высокомерного консерватизма), ханжество — не такая уж и плохая вещь. Возможно, именно за твёрдый и бескомпромиссный консерватизм я и уважаю своего друга. Возможно, за лояльное понимание и принятие его непримиримого характера мой друг уважает меня. Так или иначе, мы хорошо друг к другу относимся, настолько хорошо, что я даже под страхом смертной казни не рискнула бы посоветовать ему эту книгу.

(Б) Понимаете, я боюсь, что даже рядовому читателю не под силу преодолеть сантиметры дешёвого голубого порно и фантазии мастурбирующего передаста, складывающиеся в абзацы, страницы и главы. А уж если вы мужчина, мещанин, ханжа или гомофоб, то книгу лучше даже не открывать. Лучше вообще не знать о её существовании.
Зато рядовые читательницы пробежали бы глазами эти строки и картины, не дрогнув, едва поморщившись от лишь-самую-капельку-ханжеского (впрочем, что для одних — ханжество, то для других — естественная гетеросексуальная реакция) отвращения, но всё же спокойно читая дальше. А некоторые — самые исключительные из них, — даже оценили бы происходящее по достоинству. Ну а уж если читатель вполне разделяет взгляды и вкусы писателя, то ему точно понравится книга.

Я всё хожу вокруг да около (как, впрочем, поступает и Жене), а история, которую по ночам заключённый Жене рассказывает стенам своей камеры №426, относительно проста — это переплетение судеб трёх героев (я даже не могу назвать их мужчинами) — Дивины, Миньона и Нотр-Дам-де-Флёра, — отчасти пленников своего автора, отчасти пленников своих жизней, из которых им никогда не вырваться. (Интересно, почему переводчики всё время называли последнего на французский лад? Неужели им казалось, что в русском переводе «Богоматерь цветов» для этого невинного убийцы, совсем ещё ребёнка, будет слишком пафосным именем?) И эти жизни неумолимо диктуют им быть теми, кто они есть, что делает мирное сосуществование всех троих невозможным.
Вообще структура текста несколько сложнее — героев на самом деле четверо, ведь автор тоже один из них. Мне сложно понять, где начинаются и где кончаются его фантазии, возможно, потому что я не горела желанием разбираться, где правда, а где ложь. Не знаю, не знаю. Я даже биографическую статью, втиснутую перед романом, не читала из опасения слишком сильно погрузиться в жизнь писателя. Но даже без этой статьи мне ясно: Жан Жене влюблён в Тьму и хотел бы сделать своей профессией собирание «цветов зла».

Очарование зла. Прекрасные и мрачные цветы смерти. Поэтизация преступлений, голубой любви и мастурбации. (Кстати, для Жене «любовь» и «секс» хотя и не абсолютные, но всё же интимно близкие синонимы.) Если вам когда-либо было интересно, как смотрят на мир и оправдывают до полной невиновности себя насильники и убийцы, то здесь вы можете найти подобные монологи. Впрочем, Жене в какой-то мере действительно преступник. Убедительней всего у него, разумеется, звучат пассажи, проверенные на его собственном опыте. И знаете, если в вас есть что-то тёмное, какая-то склонность нарушать законы, вы внезапно можете узнать себя в этой книге. Это, пожалуй, самое страшное: найти в подобной книге оправдание своим самым тёмным и подавляемым желаниям. Поэтому я не то чтобы не советовала книгу детям и подросткам — я бы не советовала её всем существам с неокрепшей психикой, восприимчивым ко злу, существам с тонкой душевной организацией, способным оценить всю поэзию зла. А так как статистика показывает, что сегодняшняя норма — это иметь девиантные отклонения от нормы, то получается, что я бы не советовала эту книгу никому.
Хотя безумием от книги не пахнет, ничего такого. Поэтому если вы уверены в крепости собственного желудка и душевного здоровья, а также способны отрешиться от реального зла и насладиться незамутнённой красотой текста, то книгу однозначно стоит прочитать. А роман действительно красив: красивы люди, красивы отдельные пассажи, красива путаница повествования и его неровный, нелинейный, невротически дёрганный ход. Красива смерть, красива любовь, красива сама вульгарность подобной жизни. Красива даже нежность, с которой писатель-узник описывает своих девочек-педерастов.
Пожалуй, я настолько оценила красоту тьмы, заложенной в основу книги, что меня озарило. Жизнь можно подарить, а можно отнять. Обычно книгу называют детищем писателя, однако после этого романа я осознала, что бывает и противоположная ситуация, когда создание литературного произведения сравнимо с лишением жизни, и тогда книга — это жертва убийства, совершённого писателем. Это комплимент, мой последний комплимент «Богоматери цветов».

новелла с удивительным послевкусием.
книга, которую я прочувствовала с первого до последнего слова.
само непринуждённое изящество написания захватывало дух настолько, что невозможно было ни на миг оторваться от чтения. описания самым кончиком острого лезвия слов проходили по напряжённым нервам, буквально утопленным в ту атмосферу: Брест, порт, солёный ветер с моря, бары, улочки, моряки и каменщики; вкус убийства, который чувствовал Кэрель; принятие им решения о "наказании", которое затем перешло в предпочтение...
и именно эта эстетика стиля заставляет возвращаться к этому произведению снова и снова. так тонко, поэтично и проникновенно об "обитателях социального дна" ещё никто не писал.

Это книга о страсти, крови, преступлении, о чувстве, когда разум настолько сильно изменяет маску повседневности, что самому человеку, носящему эту маску, становится страшно.

Удивительно романтический, элегантный роман о человеке который разменивает людей на свою страсть, на добычу золота, не впадает в порно сюжет, хотя отрицать очень мощный накал похоти невозможно.

Жан Жене синтезирует в романе все заблуждения человеческих страстей, смывает границы отношений, каждым руководит охота чувственности, каждый готов переступить черту, что бы поймать неосязаемое сари проносящейся жизни. Главный герой — моряк, он грабит, убивает, он ищет пульс жизни, его естество — это кровь и страсть его жертвы, происходит рокировка, и вот, уже он как жертва, он под чьей то тяжелой страстью. Дружба это мнимое — это следующий шаг предательства, тело — сосуд похоти в котором разум завершает игру, и цепким капканом удерживает каждого, кто пытался на иллюзиях построить свой мир. Это роман о крови, чувстве, похоти, дружбе, смерти. Все, что окружает нас, так или иначе имеет свою зеркальную природу — у каждого из нас и наших поступков есть свой клон, свой близнец, в противоборстве с ним — рождаемся или умираем мы «настоящие».

Непростая книга в с точки зрения стиля. Описания местами тяжеловесны. Здесь нужно войти в ритм книги, чтобы следовать вслед за автором. Грязные кабаки, пошлые приставания, кровавые преступления, преследования, низкие желания и один большой ботинок главного героя, который топчет чью-то жизнь. Сам он красавец с душой темной, придурковатой. Маньяк, который делает то, что хочет, сам скорее всего, не понимая от чего возникают такие желания. Не сомневается ни в чем. Книга по-своему увлекает и пугает одновременно.

Несмотря на то, что лично я отношусь и к подобной литературе, и к подобным, скажем не тая, — личностям с большой долей лояльности, — тройка. Вот не угодил мне автор, именно этим произведением не угодил. Тут одно из двух: книга настроения, которое я безуспешно пытался создать включив фоном действительно слащавенький альбом группы «Rome» (впрочем, у них все такие), или, простите меня, язык автора, при всей своей красоте:

После полного одиночества, которое всегда отделяло меня от людей, возможно ли это, правда ли, что я могу прижать к себе этих обнаженных мальчиков, смелость и сила которых поднимает их так высоко, а меня ошеломляет и повергает к их ногам? Я не осмеливаюсь поверить в это, и слезы наворачиваются мне на глаза из благодарности к Господу, давшему мне это счастье. Мои слезы делают меня нежным. Я таю. Ощущая их влагу на своих щеках, я прижимаюсь, изнывая от нежности, к гладкой и твердой щеке юноши.

показавшийся мне слишком приторным. Да, не спорю, Жене копнул глубоко, Жене большая умница, Жене нравится многим, в т.ч. и мне. Но тут явный перебор. Размышления сваливаются в ком, рассуждения раскатываются в переспелые блины, прочие «ра» просто идут к чёрту из-за сахарной ваты, которой автор прикрывает творимые в романе безобразия. Хотя если вернуться к книжке через полгодика-год… не знаю, может быть моё мнение и изменится. Не исключаю, что радикально.
В любом случае, автора советовать друзьям буду обязательно, хотя бы для «а не ознакомиться ли мне с таким явлением, как Жан и его творчество?». Не Берроуза же им подсовывать, право-слово.