необходимости назвать вещи их настоящим именем, прибегают к уловкам, которые они тотчас же замечают. Нравственные люди всегда относятся к этим предметам очень просто; но воображение, оскверненное пороком, делает ухо чрезвычайно чувствительным и принуждает постоянно утончать выражения. Грубые выражения не имеют последствий; нужно удалять развратные мысли.
Хотя стыдливость свойственна человеческому роду, но от природы дети ее не имеют. Стыдливость является вместе с познанием зла: а каким образом дети, у которых нет и не должно быть этого познания, будут иметь это чувство, которое является его следствием? Учить их стыдливости и нравственности, значит научать, что есть вещи постыдные и безнравственные, значит возбуждать в них тайное желание узнать эти вещи. Рано или поздно они достигают этого, а первая искра, которая зароняется в воображение, несомненно, ускоряет пробуждение чувственности. Кто краснеет, тот уже виноват; настоящая невинность ничего не стыдится.