«Альфонсо XIII Испанский: “Вы не дирижируете. Не танцуете. Не играете на фортепиано. Так какого же чёрта вы делаете?“ Сергей Дягилев: “Я, как вы, ваше величество. Я не работаю. Я ничего не делаю. И тем не менее без меня не обойтись.“» (Воспоминания Эрнеста Ансерме)
С началом войны в 1914 г. «Русский балет» Дягилева по объективным причинам остался без выступлений и труппы. Когда из США поступило предложение о гастролях, Сергей Павлович с присущими энергией и оптимизмом заново собирает труппу и обновляет репертуар. Тогда в Швейцарии собралась хорошая компания: Леонид Мясин, Адольф Больм, Лидия Соколова, Энрико Чеккетти, Игорь Стравинский, Эрнест Ансерме, Леон Бакст, Наталья Гончарова и Михаил Ларионов…
Американцы хотели «звёзд» – Карсавину и Нижинского, но Тамара беременна, а Вацлав интернирован в Австрии. Стравинский: «Дягилев уже давно хлопотал об их [Нижинского и его жены] освобождении, и оно было достигнуто после бесчисленных затруднений, которые удалось преодолеть лишь благодаря энергии и исключительному упорству моего друга.» К слову, зря Ромола прибеднялась – у Вацлава был значительный счёт в банке. И, как вспоминал Станислав Трубецкой (Дробецкий), Дягилев даже занимал у танцовщика деньги для выплат артистам.
В США большинству труппы не понравилось. Несколько спектаклей («Шехерезада», «Послеполуденный отдых фавна») сразу подверглись пуританской цензуре, их потребовали изменить. Т.е. сначала американская публика хотела увидеть эти балеты, а потом получила моральную травму. В Сергее Павловиче «веселье борется с раздражением». Но среди хаоса войны он вновь доказал, что искусство вечно.