«Не совокупляются с теми, с кем едят из одной миски». Народность На, живущая в Китае близ Гималаев, не придает никакого значения супружеским обязанностям, позволяя проявление полной сексуальной свободы, и все же к инцесту она проявляет непримиримость, не уступающую самым цивилизованным обществам. Запрет на инцест может варьироваться по форме, но это действительно важнейший фактор мировой культуры. Является ли инцест лишь культурным фактором? Этологи обнаружили, что приматы, наши братья – обезьяны бонобо, старательно избегают коитуса с теми, кто явно принадлежит к их семье. Если подобная избирательность является постоянной и включена в управление родом приматов, то у человека это нарушается и в фантазме* (желать – значит совершить), и в действительности. Инцестуозность содержит в себе желание, запрет, нарушение, чувство вины* (отсутствующее в случае перехода к первертному действию) и наказание. Инцест рифмуется с гибельностью («Федра» Расина), со «святотатством». Древние и «примитивные» всегда догадывались о его присутствии, скрытом за массовыми, коллективными и индивидуальными катастрофами: голод, засуха, болезни, рождение монстров…
Инцест в понимании антрополога касается взрослых, которым запрещены определенные виды брака, подталкиваемых, таким образом, к экзогамии. Инцест в понимании психоаналитика представляет инцестуозное желание, связанное с инфантильной* сексуальностью, с первой любовью, переполненной обладанием. Пример тому – образ ребенка, упомянутого Ференци, маленького Арпада, обращающегося к своей соседке так: «Я женюсь на тебе, на твоей сестре, на трех моих двоюродных сестрах и на кухарке… Нет, на кухарке нет, скорее, на маме». Если не может быть одна, то будут все. Инцест взрослого перверта ничего не желает знать о различиях*, он смешивает все, особенно поколения, иногда пол, он не знает другого закона, кроме закона, который сам диктует: «Почему нельзя любить людей, которых хочется любить больше всего?» (де Сад).