Меня увлекала его текучесть, восхищала его безапелляционная вера в то, что он гений, а остальные кретины, будоражила откровенность тем и образов, покоряло ренессансное мастерство и приверженность старой школе наравне с революционностью духа и идей, мне нравилась его нарочитая аполитичность и, конечно, его усы. (Не так давно я узнала, что он подклеивал к ним волосы, чтобы увеличить длину, и подумала, что без лака они должны выглядеть очень забавно — как два крысиных хвостика.) Всё это неудивительно, даже закономерно: Дали и сам подросток, для молодых людей он в доску свой, он тот редкий взрослый (и к тому же звезда, признанная другими взрослыми), который говорит на их языке.