Когда в 1825 году поэт и декабрист Александр Бестужев-Марлинский попытается втянуть Вяземского в круг декабристов – тот без колебаний откажется. «Подпрапорщики не делают революций», – скажет Вяземский. Это вполне можно было расценить как грубость – но Вяземский был слишком уважаем на тот момент в среде заговорщиков.
Поэт Владислав Ходасевич в своём эссе «Щастливый Вяземский» утверждал: «Его либерализм, можно сказать, ограничен был скептицизмом. Он был не весьма высокого мнения о гражданском сознании русского общества и народа. В 1825 году он писал Пушкину: “Ты сажал цветы, не сообразясь с климатом… Оппозиция – у нас бесплодное и пустое ремесло во всех отношениях: она может быть домашним рукоделием про себя и в честь своих пенатов… но промыслом ей быть нельзя. Она не в цене у народа. Поверь, что о тебе помнят по твоим поэмам, но об опале твоей в год и двух раз не поговорят… Ты служишь чему-то, чего у нас нет…” Поэтому политические выступления Пушкина он называл донкишотством».