Собаки и другие люди

Собаки и другие люди.

В названии есть отсылка к известнейшему и многими любимому роману Джеральда Даррела, но сходство на этом не заканчивается. Книга – это гимн доброте, как и роман Даррела, она тоже написана от имени автора, и тоже показывает, что животные всегда для нас, нормальных людей – это воплощение преданности хозяевам, искренности и добра. А если они оттяпают кому-то ногу, то это служба такая.
Книга представляет собой сборник рассказов, которые нанизаны на единую идею: всех людей и зверей объединяет любовь друг к другу и к жизни. Жанр: автофишкн, философская проза.
Пусть вас не отпугивает это: в книге нет навязчивых размышлений, а натурфилософия, которой пронизано повествование, отражено в ярких образах реки, леса, живых существ и их близости друг к другу.
Люди выведены второстепенными персонажами. Они живут в небольшой деревне, в которой явно Прилепин описывает свой хутор в Нижегородской области. Семья Захара, старушка с двумя взрослыми дочерьми-дурочками, молодой алкоголик с матерью-инвалидом, прокурор на пенсии, сосед, Саша Злой. Интересно, что в сюжете практически отсутствуют отрицательные персонажи. Если кто-то и плох, то он все равно стоит любви. Все люди поначалу разрознены, а соединяет их в первом же тексте славный сенбернар, дурашливый, не воспитанный, не понимающих границ домовладения хозяина. Ужасно добродушный и человеколюбивый Шмель.
И вот, ранее не общавшиеся, сидевшие по своим избам люди тянутся к собаке и друг к другу, и обнаруживается некая общность. И эта общность не разваливается всю книгу.
Но Шмель не так мил, он совершает «грехопадение». Об этом есть трагикомичная история, которая не позволяет книге стать «соплями в сахаре». Животные у Захара Прилепина – это люди со своими характерами, решениями, грехами и раскаянием.
Особенно зловредный у него попугай, но я в него просто влюбилась. Троллил он всех знатно, и этот рассказ «Хью и некоторые его собеседники» мне понравился больше других, и я честно поверила, что попугай вел себе вполне осознанные беседы. По крайней мере, сюжет рассказа не вызвал сомнений.
Захар одинаково любит всех своих собак, они жили у него стаей или по очереди, книга не преследует идею соответствовать ленте времени. Кержак – медвежий пес, тибетский мастиф, бассеты Золька и Толька, черный мастино неаполитано Нигга и многие другие проходят перед глазами читателя как истинные герои: они рождаются, чтобы познать мир и показать нам его красоту, каждый проходит свою арку: от щенка до взрослой особи, и каждый несет свою миссию в мире по-своему.
Раскрывается история странного дома Захара Прилепина, в котором каждый находит понимание и поддержку. Дом в глуши может быть центром вселенной для огромной семьи, и оказывается, чтобы быть в гуще событий совершенно не обязательно обретаться в столицах.
Книга совершенно аполитична и социально безыдейна, я отдохнула на ее страницах, наревелась, как и положено читателю, который мечтал о собаке, но так и не решился завести ее.

Собачья любовь, кроме родительской, первая великая любовь, которую нам дано ощутить в этом мире, которая так безмерна и постоянна, насколько способна собачья преданная душа. И это невероятная радость и богатство. Часто думается: за что нам такое не заслуженное счастье?!

Крайняя книга Захара Прилепина вполне неплоха, как и многие его другие книги. Первые три главы по-настоящему захватывают не только мягким чистым метафоричным языком, но ещё и динамичным непростым сюжетом с многочисленными арками разного размера, открывающимся и закрывающимся тут и там.

Едва различимые для человеческого зрения, над нами парили птицы, и сверху видели даже сигареты в наших зубах.
Сразу после гусарского завтрака мы усаживались в большую машину и, распахнув о́кна, задорно неслись сквозь лес, сшибая ладонями листву.
Лес начинался у нас возле дома – и заканчивался в трёх днях пути.

Однако, даже если захотеть отделить сей текст от личности и истории Захара, вряд ли это получится. А поскольку либеральные литкритики, обьединившись с художниками-акционистами, как раз настаивают на восприятии произведения исключительно с позиции синтеза с личностью и гражданской позиции автора, то тут уж точно отвертеться от такого синтеза не удастся.

На этом месте и проявляется главное достоинство книги «Собаки и другие люди». Она написана человеком, который с точки зрения либеральной литкритики должен быть как минимум тупым и необразованным, а как максимум, ещё и обозлённым до уровня легко диагносцируемой паранойи. Так оппозиция видит Z-людей и зловеще пророчествует, что когда война закончится, вся эта необразованная паранойя вернётся на наши улицы и будет нам несладко.

Спасибо книге Захара Прилепина за то, что она предсказывает иную картину. Ведь Захар – однозначно один из главных Z-людлей и по позиции и по истории. В боях участвовал, на переднем крае провёл много времени. И короновали его, и пинали, и взрывали (слава богу что выжил, дай бог здоровья). Что может написать такой человек?

С этим вопросом мы открываем данную книгу и с первых страниц с радостью убеждаемся, что нет там ни параноий, ни тупости. Наоборот, есть прекрасно написанный и крепко сбитый мини-эпос о деревеньке, потерявшейся в бескрайних лесах и населённых разными существами. Часть из этих существ – собаки. Другая часть – люди. Есть ещё козлы, снегири, кошки и говорящий попугай. Но мы-то конечно понимаем, что на языке аллегорий все эти существа – суть мы с вами.

Прилепин обходится со всеми существами по-доброму и с любовью. Даже в те моменты, когда существа (как собаки, так и люди, так и все вместе) начинают мучать и убивать друг друга, Прилепин каждому выдаёт толику добра, понимания и прощения.
Главная радость от прочтения этого текста заключается в осознании, что вот такой и будет Россия после СВО, когда война закончится и на передний план выйдет клан Захара Прилепина – культурные люди, повоевашие, но не озлобившиеся. И это прекрасно. За это ставлю книге уверенную пятёрку и всем рекомендую к прочтению.

А вот, собственно, за литературные достоинства поставил бы четвёрку. Если оторваться от автора и политики, то сам текст вряд ли можно назвать гениальным. Хотя он, безусловно, очень хорош. Но всё-таки в какой-то момент Прилепинские аллегории и метафоры начинают выливаться из горшочка и вставать поперёк горла. А когда сверху всё это намазывается описаниями деревни и природы, которых мы начинались тонами ещё у Бунина и Паустовского, книга начинает наскучивать. Но это начинается не ранее середины. До середины всё круто!

Интересно, что два раза СВО всплывает в мирном быте этих людей. Всплывает мимолётно и ту т же исчезает. И это тоже хорошо. Помнить про СВО мы будем, но жизнь нашу она вряд ли исказит.

Сквозняк, который оставил, уходя, огромный, вырастивший всех наших детей сенбернар, оказался столь силён, что, торопясь унять боль, мы завели сначала одну, потом вторую, потом ещё две собаки. Так понемногу мы все заново учились улыбаться. Ушедший Шмель не растворялся, как обычно случается, в сумраке памяти – но, напротив, становился всё солнечней, очерченней светом, и смотрел на всех умиротворяюще сверху: ни о чём не печальтесь, я тут.