Сталин, неожиданно прекратив ту беседу, что вел на другом конце стола, вдруг громко спрашивает:
– А что, Иванов совсем исписался?
Леонов попал в затруднительное положение – оттого что ответ был заключен в самой формулировке вопроса: что-что, а формулировать, замешивая иронию с провокацией, Сталин хорошо умел.
Леонов стал защищать Иванова. Чтоб поддержать адвокатство Леонова, в разговор вмешался Горький.
Обращаясь к Сталину, он сказал, указав на Леонова:
– Этот человек может отвечать за всю русскую литературу.
В присутствии первых лиц государства Горький назначил Леонова одновременно и наследником – не только своим, но русской классической литературы вообще, – и первым писателем Страны Советов.
Сталин замолчал и в течение доброй минуты, в полной тишине смотрел Леонову в глаза. Леонов взгляд выдержал, но «тигрово-полосатые» глаза вождя запомнил навсегда.
Наконец Сталин сказал, переведя глаза на Горького:
– Я понимаю. Я вам верю, Алексей Максимович.
И все вновь заговорили, задвигали посудой.