I

Жарко. Жара невыносимая. На улице никого не было, все попрятались по своим норкам. Воздух вибрировал. Ветер колыхал листву деревьев. Она изгибалась и переливалась, словно морские волны. Прозрачный оконный тюль с цветочным узором то прилипал к стеклу, то красиво развевался по ветру. На подоконнике стояли фиалки, белые и фиолетовые, казалось, что даже им жарко – листья, словно больные или уставшие, слегка повисли, а цветы отпустили прелестные головки в тень – подальше от губительного солнца, гордая орхидея же, наоборот, протянула двуцветные лепестки к светилу, показывая всем свою недолговечную красоту. Необычная погода для такого северного края.

За столом, в маленькой комнатке с некрасивыми обоями, видимо, кухне, схватившись за волосы, сидел молодой человек и воспаленными глазами глядел на улицу. Перед ним стояла закрытая бутылка водки. Оторвавшись от окна, он перевёл взгляд на неё, но тут же отвёл в странном испуге и долго смотрел на цветы, а потом на свои руки, сжимая и разжимая их в кулаки. Солнце просвечивало через бутылку, создавая красивые разноцветные блики на поверхности стола. Человек опрокинулся на спинку стула и закрыл глаза. Его не отпускали мысли, они вгрызались ему в душу. Он выглядел нездоровым, иногда по его лицу пробегала гримаса боли. В комнате было тихо, только часы тикали.

Никого рядом не было.

Он медленно поднялся, подошел к настенному шкафу, достал рюмку, повертел её в руках и аккуратно поставил перед бутылкой, с щелком открутив пробку и налив.

Водка не пахнет.

В голове его играла песня Joy Division «Candidate».

Он влил рюмку себе в глотку. Огненным потоком водка полилась по горлу, выжигая все внутри – очищая. Прошла минута. Тепло медленно распространялось по телу. Мыслей не было. Голову человека обнесло, она слегка кружилась. Ему полегчало. Все вокруг стало как-то отчетливей и понятней.

Водка – лучший советчик.

Человек снова опрокинулся на спинку и закрыл глаза.

«Теперь можно рассуждать. Я влюблён… или помешан. Впрочем, одно и то же, это – факт, но проблема не в этом, это вообще не проблема! Она в том, что полюбил я именно эту. Не другую, а её! Много на свете девушек, но существует только она.

Весь мир – она.

Она – импульс.

Мои импульс.

Это какая-то драма. Не могу жить без драм. Поэтому и пью. Смешно, глупо и странно – вот как!»

В голове у человека зазвучал чей-то голос – укоряющий и поучительный.

«Не-е-е-т, пьешь, чтобы забыться и больше ничего»

Человек открыл глаза и уперся руками в стол, словно пытаясь увидеть своего оппонента, но, не найдя его, закрыл глаза и повалился грудью вперед.

«Я хочу понять и осмыслить все, что происходит сейчас со мной», – думал он.

«Не вихляй, Аркадий. Зачем пить? И без этого можно обойтись»

«Может быть, но влюбленным разрешено всякое»

«Даже спиваться?»

«Не исключаю».

Песня все крутилось у него в голове. Аркадий пытался набивать ритм пальцами по столу – получалось плохо.

Он налил вторую рюмку. Выпил залпом. Эффект наступил быстрее. Аркаша схватил зеркало и долго всматривался в свое лицо: поворачивал голову туда-сюда, скалил зубы, улыбался.

«Н-е-ее-т, не в этом дело. Не уродец я какой. Почему не любит? Не знаю… Сложно это – не объяснить. Её не спросишь – бегает от меня, хотя мне нужен всего лишь разговор, поговорить и все понять»

«Как тебе не ясно? Ей нравится охмурить и забыть – разбить сердце. Это игра. А ты в ней – брошенная игрушка», – размеренно проговорил голос.

«Пусть так. Но все равно я люблю.

Нет.

Ненавижу.

Не знаю!

Не понимаю!

Она – болезнь и исцеление.

Она – парадокс»

Аркадий налил третий раз. Руки его слабо дрожали. Он медленно выпил и со стуком поставил рюмку на стол. Внутри у него закипала ярость, он глубоко дышал и сжимал ладони в кулаки.

«Ты для неё ничто!», – грубо прокричал голос.

– Молчи!

«Ты ей не нужен!»

– Заткнись!

«Она тобой играет!»

–Молча-аа-ть, тварь!

Аркадий вскочил из-за стола. Рюмка упала на пол. Он начал ходить кругами по комнате. В голове его сменилась пластинка – теперь играла «N.I.B.». Он с отдышкой, словно только что бегал, проговаривал начало песни:

«Some people say my love cannot be true

Please believe me, my love, and I'll show you»

Он был противен себе из-за того, что пил.

Он жалел себя, потому что был один.

Стоп. Аркадий встал напротив стены и сжал до боли кулаки, костяшки его побелели. Он смотрел на некрасивый узор обоев. Жалость, отвращение, злость к себе внутри него перемешались. Он быстро и прерывисто дышал. Зрачки расширились, вены на руках вздулись. Аркадий выдохнул и с размаху ударил по стене. Боль пронзила руку. Он размахнулся еще раз и снова ударил. Еще, еще и еще.

Удар.

Выдох.

Удар.

Вдох.

Бил пока рукам не стало невыносимо больно. Стена покрылась кровавыми следами. Он разбил себе правую руку.

«Я пьян»

– Господи, боже.

«Мало, не хватит, я еще не все, мне нужно что-то посильнее»

Он надел спортивную форму. С руки его капала кровь, за ним вырисовывался красный след в форме змейки. Он вышел на улицу. Его шатало.

«На стадион»

Ему казалось, что на него смотрят все прохожие. Аркадий опустил голову и побежал. Песня в его голове сменилась, заиграла «Cherry Bomb» и заговорил другой железный, грубый голос.

Остановка запрещена.

Беги пока не упадешь.

До смерти.

Аркадий бежал и не хотел останавливаться, ярость все еще плескала через край.

Дыши.

У тебя ничего нет, кроме дыхания.

Только воздух.

Пот заливал Аркадию глаза.

Добей себя.

Аркадий остановился и долго не мог отдышаться. Пот ручьями стекал по его телу, но он еще не выбил из себя всю грязь. Аркадий снял футболку и побрел к турникам и брусьям. Он начал подтягиваться, отжиматься, делать пресс, пока тело не отказалось двигаться.

Аркадий повалился на траву и уставился на небо. Облаков не было даже птицы не летали. Солнце уже не палило. Вечерело.

–Я трезв, – проговорил он и потерял сознание.