Читать книгу «Валигура» онлайн полностью📖 — Юзефа Игнация Крашевского — MyBook.
image

Юзеф Игнаций Крашевский
Валигура

Том I

I

Чащей извечной пущи, которая лежала на неопределённой границе краковской земли и Силезии, дорогой, вьющейся между гигантскими деревьями, за валами и болотами, дикой и иногда, казалось, исчезающей среди зарослей и стволов деревьев, поваленных ветрами, среди торжественной тишины осенним ясным вечером медленно продвигался длинный кортеж, который можно было принять за церковную процессию, если бы все принимающие в нём участие вместо того, чтобы идти пешком, не ехали на конях.

Почти посередине этой шеренги духовных лиц и рыцарей, придворных, оруженосцев и службы, разнообразно одетой и вооружённой, виден был мужчина весьма пожилого возраста, в котором легко было узнать прелата, занимающего в духовной иерархии высокое положение. Все окружали его с почтением, он ехал как бы уединённый, а вечерний свет на исходе прекрасного дня обливал его серьёзное лицо мягким ореолом.

Этот облик среди всех рядом с ним и за ним, которых было видно среди зарослей, был особенно прекрасным, облагороженным и сияющим великой святостью и великими мыслями.

Несмотря на возраст, морщинки почти не избороздили его спокойного лица, оно сохранило юношескую свежесть и силу… На красивом, сияющем, умном лице не было и следа земной заботы, глаза глядели с великим мужеством и добротой, на устах была мягкая улыбка, а сладость там так соединялась с силой и уверенностью, в ней гармонично сплочаясь, что этот муж пробуждал почтение и любовь одновременно.

Лёгкий плащ покрывал широкую и возрастом ещё не согнутую спину, а из-под него виднелось епископское облачение, крест на цепочке на груди и белый стихарь, который в дороге мог показаться странным, но был знаком старого ордена монахов св. Виктора.

Этот прелат ехал на послушном, тяжёлом и сильном коне, бросив поводья ему на шею; конь, видно, к этому привыкший, сам себе выбирал дорогу, шёл свободно и смело, с опущенной головой – а всадник вовсе о нём не заботился. Глаза его были уставлены в небо, уста двигались от молитвы, он казался оторванным от земли.

Все также ехали за ним медленно поступью, был это час вечерни и вечерней молитвы, которые, не теряя времени, совершали в дороге.

Следующий в некотором отдалении от епископа с открытой книгой в руке кантор задавал тон пению, другие голоса согласно ему отвечали. У духовных лиц головы были открыты или прикрыты только лёгкими шапочками, остальные снятые шишаки и колпаки везли в руках. На всех лицах рисовалось набожное расположение и волнение от молитвы.

Лошади, несомненно, привыкшие к пению, зная, что им подобало ступать медленно и тихо, шагали будто бы отдыхая, и едва какая-нибудь осмеливалась ухватить зелёный куст, когда ей, как искушение, он встретился под мордой. Хруст железных доспехов и мечей почти что прерывал хор голосов, в которых звучало набожное упоение и великая горячность духа.

Это был век таких страстных подъёмов к небесам, чудес и великих экстазов.

Кортеж, сопровождающий прелата в этом путешествии, был довольно многочислен и сам уже отмечал его достоинство. Не было в нём ни блестящей роскоши, ни того, что служило бы для показа людским глазам, но панский достаток и скромное богатство, рассчитанное на завтра, людям и коням двора придавали соответствующие черты. Двор, как пан, чувствовал себя в безопасности и уверенным в себе. Лица, казалось, подобраны так, чтобы составляли одну духовную семью. Ежели не братство крови, то сродство мысли и обычая их объединяло.

Что-то из этой святой невозмутимости едущего впереди епископа переливалось на его дружину. На самом деле, черты были разные – но как искупавшиеся в едином ручье благодати. Когда временами песнь прекращалась, шумевший тихо лес, казалось, повторяет её покорным эхом. Последние лучи близкого уже солнечного заката, пробираясь в густую и тёмную пущу, золотили верхушки деревьев, а иногда преломлялись и скользили по веткам и обнажённым стволам прямо к земле.

Порой такой золотистый лучик блеснул на плече мужа, одетого в доспехи, на чёрном облачении кого-нибудь из духовных, на шишаке, опёртом на шею коня, на висевшем у плеча маленьком щите, гвозди которого иногда поблёскивали и затем исчезали в полутенях.

Наконец он пропел последнюю песнь и закрыл книгу, которую держал перед собой, а из уст всего кортежа раздалось повторенное воодушевлённым голосом:

– Amen!

Епископ перекрестился и, точно после молитвы нуждался в отдыхе, ехал какое-то время молча.

За ним среди вооружённых придворных, челяди и оруженосцев слышались тихие шёпоты. Казалось, они совещаются, и одни всадники приостанавливались для разговора с другими, другие наклонялись друг к другу, потихоньку что-то говоря.

Вооружённые мужи надели на голову шишаки и колпаки, кони немного живей начали двигаться и подняли головы.

Пуща с обеих сторон по-прежнему поднималась густая и высокая – чудесная свободным ростом и силой, которая черпалась из девственной земли; но дорога порой казалась такой узкой, что кортеж должен был раздвинуться и удлиниться.

Затем по правую руку всадников гуща начала редеть, расступились деревья, и все увидели зелёную поляну, которую лица высматривающих чего-то издали приветствовали весёлым взглядом.

Почти в ту же минуту епископ остановил послушно идущего коня, который поднял голову и ноздрями втянул воздух; епископ не спеша повернул голову, ища кого-то за собой.

Угадывая его мысли, к нему подбежал вооружённый муж в полном рассвете сил, с красивой осанкой, стараясь опередить вопрос. Его взгляд случайно упал между деревьями и он остановился, удивлённый. Только теперь он заметил среди поляны словно разновидность лагеря, который его так же удивил, как епископа. Все путники остановилсь и сжались в кучку. Епископ смотрел и указывал рукой на долину. Вооружённый мужчина поглядел тоже, но взгляд его напрасно изучал зрелище, которое ему представилось, не в состоянии дать себе отчёт в нём.

На зелёной поляне, на опушке леса, неподалёку от путников, был разбит белый шатёр с развевающейся над ним белой хоругвью, отмеченной чёрным крестом. За ней у желобов подкреплялись сильные и рослые кони. Виден был зажжённый костёр, возле него около двадцати мужчин в доспехах, огромного роста, рыцарское ремесло которых угадать было легко. У шатра на пнях сидели отдельно два начальника, на плечах которых были белые плащи с чёрными крестами.

Около шатра и костра суетились люди.

Епископ смотрел, точно желая что-то припомнить, и через мгновение улыбнулся. Вооружённый человек, который к нему прибежал, как раз хотел пуститься вперёд, дабы достать верную информацию, когда священник дал ему знак.

– Это братья госпиталя св. Марии, немецкого дома! Я видел их с этими плащами в Риме… но откуда тут у нас взялись!

– Могу ли съездить спросить? – отозвался вооружённый.

– Это не нужно, – сказал епископ мягко, – не могут это быть иные, только посланники ордена, за которыми посылал брат пана нашего, Конрад Мазовецкий… Они, наверное, сбились с пути, а я рад, что увижу их и поговорю с ними…

Товарищи епископа ещё с любопытством сковозь кусты разглядывали маленький лагерь, когда пастырь дал знак, и все тронулись с места к долине.

Топот коней и звон оружия только теперь, должно быть, привлекли внимание людей в лагере, которые, немного беспокойные, сосредоточились. Поднялись два белых плаща, поглядывая в сторону леса. А затем епископ, а с ним и вся его дружина появились из леса и, подъехав немного, когда весь кортеж вышел из него, остановились.

Едва несколько сотен шагов разделяли две эти группы; но день был ещё белый, обе группы хорошо могли друг к другу присмотреться.

И по одежде, и по кортежу те, что стояли лагерем, должно быть, догадались о церковном сановнике; первые задвигались и после короткого совещания два белых плаща стали медленно приближаться к стоящему на коне епископу, который решил их ждать.

Теперь он лучше мог на них поглядеть.

Два рыцаря, которые ещё не имели времени снять с себя доспехов, а шишаки несли в руках, были огромного роста, сильные и плечистые мужчины, словно созданные для своего ремесла, которое светилось из их глаз.

Не много по ним было видно монахов и монашеского духа и, если бы не эти плащи, а на них кресты, с трудом можно было бы угадать братьев, связанных благочестивыми клятвами. Старший из них, который шёл первым, быстрые чёрные глаза уставил на епископа, и хотя по кресту и облачению мог узнать в нём высокого костёльного сановника, вовсе не принимая покорной осанки, рос в гордости, медленно подходя к нему.

Другой, следующий за ним, с более светлыми волосами, красным светящимся лицом, диким взглядом, шёл также, с гордостью поднимая голову.

Они приближались, присматриваясь, точно к равному себе; а так как те могли бы не знать, с кем имеют дело, чтобы уведомить их о том, вооружённый придворный епископа, быстро слезши с коня, которого схватил слуга, быстрым шагом пошёл к ним и, поздоровавшись с уже при виде его остановившимися братьями немецкого дома, сказал:

– Ксендз краковский пастырь, Иво…

Черноволосый помотал головой, давая знак следующему за ним рыжему, и, не ответив на это объявление, зашагал снова к стоявшему на коне епископу.

Дав им немного подойти, епископ сперва поздоровался с ними рукой, на что они отвечали лёгким кивком головы.

Иво проговорил по-латыни:

– Будьте здоровы, милые братья и гости, куда же путь держите?

– Мы едем в Плоцк, вызванные князем Конрадом, – промолвил немного неуверенной латынью чёрный. – Мы хотели узнать край и собираемся в дорогу…

Сказав это, он рукой коснулся доспехов и представился:

– Конрад фон Ландсберг miles hospitalis S. Mariae Hierosol.

Потом указал на сопровождающего его рыжебородого и добавил:

– Оттон фон Саледен!

Тот склонил немного голову, но тут же её поднял.

– Вы братья того ордена, который некогда прославился и своим мужеством против неверных, и милосердием над бедными пилигримами, – сказал епископ, – я узнал вас по знаку, какой отец наш, папа и епископ римский, дал для отличия от тамплиеров и братьев иоаннитов. Приветствую вас на этой земле, дети мои… и пусть Бог благословит ваше оружие. Мы слышали, что князь Конрад хотел отдать вам прекрасный Хелминский край вплоть до границы с Пруссией.

Конрад фон Ландсберг не спеша подошёл к епископу, Оттон, его товарищ, подошёл тоже.

– Да, – отозвался первый, – но хотя у нас на это есть подтверждение императора и святого отца, мы хотим сперва сами своими глазами осмотреть собственность, чтобы нас тут та же судьба, что в Венгрии, не встретила. Её придёться выкупать кровью, поэтому нужно знать, за что её отдаём.

Епископ ничего не отвечал. Прошла минута.

– Я вижу, вы разбили на ночь лагерь, – сказал он, словно переводя разговор, – а я также не знаю, где отдохну, потому что, видимо, мы сбились с пути.

Говоря это, он обернулся к стоящему и ожидающему приказов солдату.

– Что вы на это скажете, Збышек?

Он усмехнулся.

Спрошенный, понижая голос, отвечал:

– Я полагаю, что дорога не была ошибочной, нам хорошо о ней рассказали, но в Белую Гору попасть нелегко… мало кто знает подход к ней… расстояние люди дают разное… Мы должны были остановиться на ночь у границы, а до сих пор её не видать… Ваше преподобие, прикажете послать кого-нибудь на разведку?

– Если бы ваше преподобие, – прервал Конрад фон Ландсберг, – хотели принять гостеприимство бедной братии…

Он указал в сторону лагеря…

Епископ колебался, но эта неуверенность продолжалась недолго, он слегка пришпорил коня и, пошептавшись о чём-то со Збышком, сам в сопровождении одного клирика поехал к шатру. Два брата немецкого дома шли впереди, указывая дорогу. Епископ, может быть, не столько нуждался в гостеприимстве, как хотел присмотреться к путникам, новым на этой земле, на которой ещё никогда их нога не стояла.

В то время множились благочестивые и рыцарские ордена – милиция Рима и церкви. В Святой земле раньше появились тамплиеры и иоанниты, после них Братья госпиталя св.

Марии, прибывали всё новые монашеские ордена, сам епископ Иво, видя в них поборников веры и самых деятельных помощников костёла, возводил монастыри цистерцианцам и премонстратам, приводил братьев Доминика, а вскоре должны были прийти бедные сыновья Франциска Ассизского убогий люд утешать.

По панским дворам, где не было распоясания и дикости, царила почти пылкая набожность, а женщины в ней превосходили мужчин.

Чудеса были повседневным хлебом, святые и чудотворцы прибавлялись, часто меняя оружие на капюшон и на грубую рясу, сотнями из земли вырастали монастыри, которые богато одаряли. Набожность становилась опьянением, казалось, что весь обращённый христианский мир шёл, не глядя на землю, уставив в небо глаза.

Песнью во славу Богу оглашалась возрождающаяся Европа.

Несмотря на это, греховность была большая, безумные жестокости, страсти пробуждались и вспыхивали тем яростней, а после них наступало суровое, кровавое, безжалостное покаяние.

Ни один королевский плащ покрывал власяницей окровавленное тело, ни один вчера богатый властелин шёл назавтра пешим и босым пилигримом в Рим, а, вернувшись домой, убивал брата и снова надевал железный поясок, добровольным бичеванием искупая свои грехи.

Духовенство везде правило совместно с царствующими, так же как римский император совместно с папой владел миром, и так же оно соприкасалось со светской властью, как власть папы с императорами, которые, сломленные анамефами, шли вымаливать прощение, а назавтра рвались к новому бунту.

В этой борьбе за правление миром Рим также снаряжал рыцарство, и, боясь, как бы епископы не отказали ему в послушании, множил ордена, прямо зависящие от апостольской столицы, ордена, из которых одни шли с молитвой и крестом, другие – с благословенным мечом.

К последним принадлежали Братья госпиталя немецкого дома, сегодня событиями выброшенные со Святой земли. Ещё недавно немногочисленные и невлиятельные, в минуту, когда мы их встречаем, они уже осели в Германии, хорошо оснащённые, а благодаря большим способностям и авторитету великого магистра ордена, Германа фон Салза, они были в милостях у императора, в папской опеке, в великой любви у немецкого рыцарства.

Не имея возможности идти в Иерусалим, они искали подходящее место в Европе, в котором бы обетом и призванием могли приносить пользу. Оно попалось здесь, на пограничье с язычеством, а неосторожность князя Конрада Мазовецкого давала им землю для лагеря и всё то, что могли на ней завоевать.

Два спутника епископа Иво, рыцари Конрад и Оттон, как раз ехали осматривать край, в котором должны были господствовать и воевать.

Дали им кортеж из восемнадцати огромных парней, облачённых в доспехи, самых рослых и храбрых, каких можно было найти в Германии; они тянули за собой также челядь и несколько телег.

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Валигура», автора Юзефа Игнация Крашевского. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Зарубежная классика», «Литература 19 века». Произведение затрагивает такие темы, как «исторические романы», «исторические личности». Книга «Валигура» была написана в 1879 и издана в 2021 году. Приятного чтения!