Юрий Злотников в мастерской. Москва, 1970.

На первом плане − картина «Витрина» (1956, Государственная Третьяковская галерея), на втором − «Столовая», серия «Балаково» (1962, Государственный Русский музей)

Михаил Алшибая (р. 1958), кардиохирург, профессор,

доктор медицинских наук, коллекционер произведений современного искусства. Член секции критиков и искусствоведов Московского союза художников с 2004 г.

М. Алшибая всегда подчёркивает важность для него «истории», связанной с той или иной работой его собрания. Особое место в коллекции занимают подготовительные этюды и наброски,

«почеркушки», сделанные художниками «для себя».

Организатор большого числа выставок работ своего собрания, среди которых ретроспективная выставка в Государственной Третьяковской галерее живописи и графики Юрия Злотникова (2004).

Михаил Алшибая был другом Юрия Злотникова. И этот взгляд друга и критика, как нам кажется, отразился в публикуемом тексте.

Поэтому именно этот небольшой текст предваряет воспоминания самого Юрия Савельевича.

Первая публикация – журнал «Лехаим», 19 октября 2016.

Абстрактные сигналы

Для меня Юрий Савельевич Злотников был мятущейся и чрезвычайно противоречивой личностью. Да это, кажется, всем известно – как и то, что он родился в 1930-м в Москве в еврейской семье. Достаточно было посмотреть на его несколько суетливую манеру поведения, на резкие повороты в отношениях с людьми. Злотников требовал внимания, произносил монологи, неистовствовал, если его перебивали, но и сам перебивал, иногда кричал. Однажды пытался меня побить – ему показалось, что я не так повесил его работу. Я тоже иногда кричал на него.

Жизнь его как художника складывалась из контроверсий: так и не получил высшего художественного образования, хотя поступал во ВГИК, сдал экзамены на заочное отделение Полиграфа, но учиться не пошёл. Посетил Фалька, но занятия с ним не продолжил. Злотников фактически автодидакт. Учился в музыкальной школе, бросил её ради рисования, учась в МСХШ, жалел, что бросил музыку. Склад ума его был философским – он ничего не принимал на веру, на глаз, на ощупь. Любое впечатление, явление подвергал анализу. Его сравнения были метки, суждения логичны, образный строй мышления всегда оригинален и глубок.

Злотникова принято считать одним из главных абстракционистов нового времени – его работа украшает суперобложку второго тома каталога выставки Русского музея «Абстракция в России» (на первом – композиция Кандинского). Начав, как многие, с фигуративных работ, он в 1957-м параллельно создавал отвлечённые вещи, экспериментируя вместе с художником Слепяном¹. Название одной из ранних работ – «Счетчик Гейгера»² – говорит, что это не просто абстракция: Юрий Савельевич работал в Павильоне электрификации и механизации ВДНХ, делал выставку Института электросварки им. Патона. Ранние абстракции Злотникова – исследование физических процессов.

В 1957–1960 годах он создаёт серию «Сигналов», целую «Сигнальную систему» – разноцветные знаки на листах бумаги: две-три «молекулы», парящие в пространстве, или множество «мигающих» кружочков, полосок, поддерживающих определённый ритм. Неважно, повлиял ли кто-то из западных художников на Злотникова – он придумал концепцию, точнее, она на него снизошла. Название работы иногда важнее содержания и формы. И «Сигналы» – чрезвычайно удачное имя. Оно показывало, что цикл работ – не просто формальный эксперимент. Это система, попытка понять структуру, устройство мира.

Вернувшись к фигуративу, Юрий Савельевич выработал собственную необычную манеру: его живопись и акварели составлены из мазков, пятен, как будто случайно сложившихся в узнаваемый вид, и иногда кажется, что образ вот-вот рассыплется. Эта эфемерность сцепления элементов, пустоты между ними придают фигуративным композициям Злотникова невероятную притягательность и лёгкость. Особенно замечательны коктебельские пейзажи, балансирующие на грани узнавания и абстракции, и его библейский цикл.

В 1980-х Злотников, кажется, окончательно вернулся к отвлечённым вещам, создавая бесконечные абстракции с невероятным упорством – совсем неслучайные, как следует из названий. Это относится и к огромному холсту, хранящемуся в Третьяковке, – «Антитеза квадрату Малевича»³. Цветные живописные квадраты парят в условном пространстве: автор встаёт в оппозицию по отношению к «столпам» авангарда, пытается их преодолеть.

Когда-то Юрий Савельевич спросил меня: «Миша, не кажется ли вам, что моя картина “Антитеза квадрату Малевича” предсказывает события 11 сентября?»

Да, его работы не оставляют нам, в сущности, надежды. Но, возможно, горькое наслаждение, которое испытывает художник, сознающий и создающий бесконечность вариаций, и испытываем мы, глядя на – всегда не окончательный – результат его труда, и есть главное.

«Всё, что мы делаем, это лишь рабочая гипотеза», – говорил Злотников.

Михаил Алшибая

Михаил Алшибая и Юрий Злотников на фоне «Витрины» (1956). Третьяковская галерея на Крымском Валу, 2004

Примечания

1. Владимир Львович Слепян (1930−1998), представитель «неофициального искусства»; одноклассник (по МСХШ) и друг Юрия Злотникова. После отъезда Слепяна во Францию (1958) они продолжали переписываться. Злотников рассказывал, как во время сеанса одновременной живописи со Слепяном (сер. 1950-х) у него родилась идея «сигналов» – см.: Слепян В. Трансфинитное искусство / Науч. ред., вступ. ст. Е. Кикодзе. М.: Grundrisse, 2018. С. 19; интервью Ю. Альберта с Ю. Злотниковым – с. 156 наст. изд.

2. Работа «Счётчик Гейгера» (1955−1956, ГТГ) ознаменовала переход Злотникова от фигуративной к беспредметной живописи.

3. «Антитеза “Чёрному квадрату” Малевича» – работа 1988 г.