Про любовь на войне

В тот вечер басмачи нас не обстреливали. Застава, или «загранобъект погранвойск на территории ДРА», располагалась высоко в горах, на склоне ущелья, на перекрёстке караванных троп. Там внизу, под нами, шумела прозрачная река и виднелся мостик возле кишлака. Чуть правее, на крутом склоне за речкой, в пещере, за арчой (это такой можжевельник) была позиция пулемета ДШК, из которого они били по нашим вертолётам короткими очередями утром со стороны восходящего из-за гор солнца, чтобы мы не могли их засечь по вспышке. Крупные пули не свистели, а шипели, как проносящиеся с огромной скоростью камни.

Был тихий весенний вечер. Пахло чабрецом и ещё разными цветущими травами, запах которых смешивался с запахом горящих дров. В соседней землянке готовили ужин. Все офицеры – два капитана и один старший лейтенант – собрались в штабной землянке, где единственным развлечением, после прочтения двух имевшихся книг и старых журналов «Огонёк», была игра в «шиш-беш», в которую все уже играли автоматически, думая о чём-то другом.

Вот заговорили о своих любимых женщинах, которые ждали их в Союзе. Капитан разведчик, по имени Женя, показал фотографию своей жены. С первого взгляда была видна яркая и заметная всем красота.

И что, ты надеешься, что она сейчас с такой внешностью и одна? – спросил Саня, командир заставы, капитан.

А что ты ей подарил на восьмое марта в прошлом году? – поинтересовался «зампобой» (заместитель по боевой части), старший лейтенант.

Я ей подарил голубой пеньюар, дома ходить.

Так вот сейчас с неё кто-то снимает этот пеньюар, – продолжил капитан, глядя в глаза разведчику Жене. Уж очень ему хотелось вызвать муки ревности.

Это вы от зависти. Да, красавица. Но мне лучше есть торт сообща, чем дерьмо в одиночку, – спрятался он за спокойным цинизмом, хотя на самом деле так не думал.

Да, а пеньюар снимают, уже сняли, – продолжил старший лейтенант, желая всё-таки вывести Женю из равновесия.

А вы молча кушайте, что дают, торта вам не хватило.

Ладно, – решил примирить всех капитан. –Некрасивых женщин не бывает.

А что, как говорят, бывает мало водки? – поинтересовался «зампобой».

Нет, бывает мало Афгана. Когда здесь долго посидишь – все красавицы.

Через несколько дней разведчика Женю ранили.Ранения бывают, как в кино, – в руку или в ногу, когда всё быстро заживает и герой уже заглядывается на молоденьких санитарок в госпитале. А бывают и другие, когда пуля разбивает мочевой пузырь, и

раненый ходит с привязанным на боку мешочком, куда всё скапливается, и тогда он смотрит на санитарок совсем другими глазами.

У Жениной судьбы был выбор – ангел-хранитель распорядился по-своему. Пуля попала в висящую на поясе спереди гранату «Ф-1» и рикошетом прошила ногу. Судьба явно готовила его для любовной истории.

Женю отправили лечиться в госпиталь, в Союз. Вы думаете, подошла к симпатичному капитану, геройски раненному в геройское место, молодая медсестра, и всё началось?

Да, подошла, да, молодая, да, обнажила герою «крутую задницу», как сказали бы теперь, сделала укольчик и ушла. Обычная до банальности любовная история не состоялась.

А к герою-разведчику срочно приехала жена-красавица. Сняла хороший номер в гостинице. Но Женю не отпустили в город: рана не зажила, да ещё и на костылях. Чтобы ничего не случилось, – отказать всегда легче, меньше ответственности.

Вечером жена подогнала такси к ограде госпиталя, и наш разведчик перебросил через высокий забор костыли, а потом и сам, с божьей помощью, перелез. У них была чудесная любовная ночь – весенние ночи в Средней Азии тихие и уже теплые.

С рассветом Женя вернулся через тот же забор в госпиталь, никто не заметил его отсутствия. Целый день спал, а вечером – опять через каменный забор к своей любимой.

Когда возвращался, злые охранники изловили героя и повели «на допрос» к начальнику госпиталя.

Я тебя выпишу недолеченным, – пригрозил начальник госпиталя. – Ты мне тут заразу всякую принесёшь, бегаешь по разным бабам.

Я не по бабам, я к любимой жене.

И тут прозвучала фраза, поразительная по своей логике.

Не ври. К своей жене на одной ноге через двухметровый забор не бегают!

2015 г.

Рассказ капитана Пенягина

Вы умеете приседать на одной ноге «пистолетиком», вытянув вторую ногу вперёд?

А он умел, при своих 90 кг веса делал это каждый день. В туалете. Нога плохо сгибалась в коленном суставе. После ранения. Это врачебная тайна? Да ему всё равно, он умер в этом году. Жалко, первыми уходят те, кто знал о войне больше других. Да, больше всего знали о войне офицеры в звании от лейтенанта до подполковника. Они вели эту войну. Может, и полковники с генералами тоже воевали, но больше на карте в штабах, мы их не видели на той войне. Особенно в самых забытых богом местах. И рядовые знали о войне, но у них свой взгляд на неё, часто ограниченный их функциональными обязанностями. Правду говорил один ветеран Отечественной войны: «Все бежали – и я бежал, все стреляли – и я стрелял…» Так честнее, чем пересказывать книги о направлении главных ударов и замыслах полководцев. Хотя бывает и так, что и офицер ничего не понял, а рядовой узнал и понял всё о войне. Недавно я сказал немолодой уже женщине, что служил в Афганистане, она заулыбалась и с пониманием предмета произнесла: «Я знаю, вы там варили суп из маковой соломки и жарили пирожки с гашишем»! У кого-то и такой рассказ имел место. У каждого был свой Афган.

Мы сидели с Пенягиным в землянке на стульях, сколоченных из снарядных ящиков. Крыша землянки была сделана неудачно, летом дождей не было, а зимой она протекала.

На потолке натянули полиэтилен, по которому капли дождя стекали в подставленный металлический ящик – «цинк» из-под сигнальных ракет. Ещё по натянутому полиэтилену бегала крыса, барабаня лапами, а два раза проползала змея. А трогать их нельзя было, чтобы не пробить натянутую пленку. Крыса, пользуясь неприкасаемостью, показывала нам зубы. Такой вид снизу. Оскал или улыбка – не поймёшь. На стене под потолком были чёрные пятна – это разведчик так уничтожал фаланг или скорпионов. Вытаскивал пулю из патрона, вставлял туда пожёванную бумажку и стрелял из автомата в насекомых.

Пенягин рассказывал, как его ранили.

Служил он тогда не на горном участке Афганистана. Это из других округов офицеров присылали в Афган на два года, а в Среднеазиатском пограничном округе офицеры ездили «за речку» как в обычную командировку. Расположились они своей заставой ММГ (мото-маневренной группой) в безводном месте. И ездили на автомобиле ГАЗ-66 с прицепной бочкой за водой к реке. Это был риск попасть на мину, но надеялись, что расстояние до своих совсем небольшое. И вот Пенягин поехал старшим за водой. Когда возвращались, бойцы попросили остановиться возле бахчи, поменять парочку арбузов на имеющиеся у них мыло или соль. Он запретил останавливаться, и, объезжая лужи, в которых стали часто ставить мины, на полном ходу они поехали к себе на базу. Когда проезжали мимо бахчи, попали в засаду. Первые пули разбили ветровое стекло автомобиля. Одна пуля попала в колено капитану. Осколок стекла угодил в лоб водителю, потекла кровь на глаза, и он от испуга на ходу выпрыгнул из машины. Пенягин упал руками на тормоз и сцепление и заорал что было сил: «Назад в машину»! Этот крик подбросил водителя с дороги, машина ещё не остановилась, а он уже запрыгнул на своё место и нажал на газ.

В это время в кузове под тентом бойцы вели свой бой. Пулемётчик сквозь брезент на звук выстрелов выпустил длинную очередь. Повезло, что в кого-то попал, и это вызвало замешательство у басмачей в самый опасный момент. В уходящую машину они выстрелили из гранатомета. К счастью, граната попала в деревянную часть кузова, струя рассеялась, обожгла и ударила ниже спины бойцу, который отстреливался, высунувшись из-под тента над кабиной в передней части кузова. (А почему «к счастью»? Потому что попадающая в железную деталь граната образует струю из расплавленного металла и твердых частиц, которые убивают. А так – только синяк и ожог.)

Пенягин закончил рассказ со своей обычной улыбкой на добром лице:

– Вот теперь в туалет ходить неудобно, а в гору по тропе – так даже меньше устаё

2015 г.