Юрий Давыдов — отзывы о творчестве автора и мнения читателей
image
  1. Главная
  2. Библиотека
  3. ⭐️Юрий Давыдов
  4. Отзывы на книги автора

Отзывы на книги автора «Юрий Давыдов»

2 
отзыва

metrika

Оценил книгу

Роман о народовольцах после покушения 1 марта. В центре история предательства Дегаева.

Казалось бы, Александр II убит, цель достигнута, победа. Но на самом деле, ничего не происходит. Самодержавие стало только сильнее, лучшие люди, вся верхушка движения, погибли. Оставшиеся растеряны. Закономерно, что именно в это самое время во главе подполья становится полицейский провокатор. Конечно, до Азефа Дегаеву далеко. Но так ведь и на дворе начало 80-х, а не конец 90-х.
19 января 2010
LiveLib

Поделиться

Inku

Оценил книгу

В 2000 году писать так, словно Фолкнер и Беккет еще не садились за письменный стол? Будучи не неофитом, который только ищет свою интонацию, а маститым литератором – автором документальных романов о революционерах? Смело. Но как модернизм не отказывается от классического наследия, а переосмысляет его, так Давыдов строит свой «Бестселлер» на привычном материале, смещая, правда, акценты и предлагая интерпретации в духе поздних 1980-х (то есть и интенционально роман анахроничен).

Первый, фабульный уровень – история жизни Владимира Бурцева, «санитара леса» русского революционного движения: он изобличил Азефа; в 1917 году отчаянно пытался привлечь к суду большевиков как германских шпионов – за что и поплатился, став первым политическим заключенным новой России; в эмиграции занимался проблемой подлинности «Протоколов сионских мудрецов». Сюжеты затасканные, но Давыдов настаивает на абсолютной документальности своего текста: архивы отменяют домысел и держат вымысел на поводке реальности. Насчет абсолютности я бы поспорила: найдись хоть где-нибудь документальные подтверждения связей Сталина с Охранкой, о которых Давыдов пишет много и зло, это стало бы архивной сенсацией века. А пока автор экстраполирует и реконструирует.

На страницах романа отметились все мало-мальски известные персонажи революционного движения, от Веры Фигнер до – да того же Сталина, его много. Малиновский, Рачковский, Головинский, Комиссаров – в книге о предателях и их боссах никак не обойтись без Иуды из Кариота. Как и без «Поцелуя Иуды» Джотто на обложке книги. Как и без философических рассуждений об экзистенциальном выборе: Иуда был, но был ли он иудой? (справедливости ради, такое название дал своей книжке-оправданию Евно Азеф).

Второй уровень романа – метатекст, параллельное повествование о том, как и из чего делался «Бестселлер». Ссылки на архивы перемежаются цитатами, рассказы о встречах с потомками героев романа – апелляциями к великим предшественникам.

На третьем уровне – очень личная история: события конца XIX–начала XX века Давыдов разбавляет, стык в стык, автобиографическими эссе, по большей части из лагерного опыта, – трагически-банальная судьба человека, имевшего несчастье родиться в России в 1924 году.

Все еще мало? Тогда добавим принципиально нелинейное повествование, метризированную прозу, стилистические кунштюки и ерничество, переходящее в скоморошество. Цитата очень длинная, но в ней – квинтэссенция романа:

Солдаты, побатальонно маршируя, умертвили плац. Потом в хрусталь апреля был врезан черный эшафот. И на его платформе палач убил цареубийц. Бурцев, питерский студент, в толпе услышал: «Так им, чертям, и надо». А рядом в длинном ветре протянулось грустно: «Не уезжай ты, мой голубчик…» – романс, любимый и Желябовым, убийцей из крестьян, и убиенным государем, освободителем крестьян… Потом на месте виселиц возникла карусель. Ее построили подобьем парохода. Народу привалило ничуть не меньше, чем на казнь. Пришел и Бурцев– поглядеть, как эшафот, сменившись каруселью, способствует движению к свободе… Тальянки грянули врастяжку, громада двинулась враскачку, народ кричал «ура»… Ах, карусель ты, карусель, гармошка, плаха, плац. Гремучие кар-кар, гар-гар. А «ц», приклацнув, рождает эхо: церва-а-а-а, что есть краситель натуральный – в желтый цвет гауптвахт, смирительных домов, махров тумана и навозной жижи.

Один мой приятель, страстный поклонник оперы, терпеть не может балет: «Если тебе есть что сказать, то открой рот и спой, а не теребонькай ножками». Давыдову безусловно есть что сказать, и револьтады у него мощные, и антраша стремительные, но я постоянно ловила себя на том, что с гораздо большим удовольствием прочитала бы роман о Бурцеве и мемуарное былое-и-думы отдельно, как самостоятельные книги. Здесь же все сплавлено-стиснуто намертво, не разъединить. Вот только не затягивает: и дыхания автору не хватило, и игры с формой подвели.

Так что не удивлена, что я первая, кто на ЛЛ отметил эту книгу прочитанной.

28 ноября 2020
LiveLib

Поделиться