Глава 2

До школы идти пятьдесят-семьдесят метров. Школа – это одноэтажный сборно-щитовой дом с большими окнами. Полы застелены линолеумом, всё сверкает и блестит, чистота идеальная, всё оборудование чешское. В школе всего три класса, в каждом менее десяти человек. Моя учительница, она же директор школы, – жена замполита зенитно-ракетного полка, о чём мне отец объявил с нажимом и добавил, что вечером мне многое объяснит, а пока я должен быть примерным и дисциплинированным учеником.

Была и хорошая новость: мама не сможет работать со мной в одной школе, так как там всего три учителя и, конечно, места заняты.

Мама привела меня в школу, в это время была перемена, но стояла оглушительная тишина. Нас ждали. Директриса задала все формальные вопросы. Мы с мамой ответили. Они договорились подробно переговорить после уроков. Мама обещала ко этому времени подойти. Мы заходим в класс.

– Дети, это наш новый ученик Юрий Тимофеев, он приехал к нам из Белоруссии, там до этого служил его папа – командир отдельного реактивного дивизиона. Я думаю, вы с удовольствием его примете в свой коллектив. Да, дети?

– Да, Ирина Николаевна!

– Теперь, Юра, проходи и садись вон за ту парту. У нас класс маленький и у каждого своя парта.

Мне досталась четвёртая парта в ряду у окон. Я был десятый ученик в классе. Быстро смекнул, что меня будут спрашивать и гонять каждый день и по нескольку раз. Ещё выходило, что в классе шесть девчонок. Один парень явно какой-то дерзкий, оборачивается и оценивает меня. Начался урок. Вижу, что учительница приятно удивилась моим навыкам и ответам. Это понятно, ведь столько, сколько меня, больше никого дома за учёбу так не гоняли в моей старой школе. На перемене мы все познакомились. Я был доволен своим классом. После занятий пришла мама и они с классной-директрисой пошли к ней кабинет, а меня отправили домой. Вышел из школы и тут меня окликнули ребята из третьего класса:

– Эй ты, новенький! Иди сюда к нам.

Я сразу понял, что придётся драться. Они стояли на углу школы. Пошёл им навстречу. За углом находилось маленькое и аккуратное здание газовой котельной с палисадником. Меня ведут за палисадник.

– Ну что, новенький, ты уже знаешь, какие тут у нас порядки?

– Откуда?

– А то чё такой борзый?

– Я не борзый.

Последовал удар ногой в район поясницы. Я скинул ранец. Последовал шквал ударов. Я в грязи, на земле. Побили меня и руками, и ногами. Кровь и слёзы катятся ручьём.

– Мамаше своей скажешь, что упал. Если заложишь, то тебе не жить. Убьём. Понял?

– Понял.

– Вставай и не плачь, как девочка. У нас тут порядки такие: дедовщина называется. Есть понятие «новенький» и есть понятие «молодой». Ты теперь надолго и новенький, и молодой, короче, дух. Твоя единственная обязанность – ублажать дедушек. Понял?

– Нет. Кто решил, что я дух? Я должен откликаться на имя дух?

– Нет, не должен. Откликаться будешь на кличку. Скоро мы дадим тебе кличку, когда прописывать будем. Понял?

– Что значит прописывать?

– Узнаешь. Когда время придёт.

– Я не буду вам подчиняться.

Последовала серия ударов по всему телу и лицу. Из рассечённой брови льётся кровь. Теперь ещё рассечена губа, тоже сильно кровоточит. Мой взгляд падает на крыльцо у входа в котельную. Там у двери стоит деревянная швабра. Решение созрело мгновенно. Я точно не знал, кто именно меня бил, но знал, что как минимум это трое из присутствовавших более чем десяти человек. Много ударов было со спины, и я не видел кто их наносил. Я вскочил на ноги, сгруппировался и рванул к швабре. На моём пути оказался упитанный парень явно из третьего класса, активно избивавший меня до этого. С небольшого разбега, изогнувшись, я с силой врезался в него, и он отлетел на палисадник, сильно взвизгнул, путь к швабре был свободен, ещё мгновение – и швабра в моих руках.

О тактике возмездия я не подумал и решил немедленно бить шваброй всех подряд. Первый удар пришёлся по плечу одному мальчишке, который возможно, был только болельщиком. Я осознал, что это был опасно. Сильный удар по кому-то ещё, третий удар нашёл голову моего главного обидчика, который успел прикрыть её руками, тем не менее кровь хлынула потоком, и окрестности услышали отчаянный крик. Ещё несколько взмахов – и пацаны начали разбегаться в разные стороны, я погнался за одним, который тоже был активным участником моего избиения. Меня остановил громкий крик мамы:

– Юра! Стой, я тебе сказала! Остановись!

Я остановился, увидел учителей, маму и техничку. Мама бросилась ко мне.

– Что ты наделал? Что произошло?

– Светлана, веди его в медпункт школы, там аптечка и всё необходимое, сейчас вызовем врача и скорую из медсанчасти полка, – сказала маме директор школы.

– Остальных всех тоже в школу. Будем разбираться, – это уже было адресовано учителям и техничке.

Мама отвела меня в медпункт, быстро молча меня осмотрела, начала промывать царапины.

– Голова болит?

– Нет?

– Говори, как есть. Болит?

– Нет.

– Спина?

– Болит только губа, глаза и правая рука.

– А что с рукой?

– Я упал и сейчас больно сгибать кисть.

Мама осмотрела. Ощупала.

– Ничего страшного с рукой. Но падать будем учиться. А вот с бровью и особенно с губой всё серьёзнее. Терпи.

– Больно.

– Терпи. Я ещё дома буду с тобой разбираться, что это за психическая атака была такая со шваброй?

– Светлана, Юра здесь ни при чём. Я знаю в чём дело, – сказала Ирина Николаевна. – Это то, что я тебе говорила. Не могла даже подумать, что всё произойдёт так быстро, пока мы с тобой разговаривали.

– Да понятно всё. Затеял всё вот это фрукт, – сказала Арина Петровна, учительница третьего класса, показывая на моего главного обидчика, который сидел и всхлипывал, а учительница бинтовала ему голову. – Да, Володя? – это она обратилась уже к ученику. В ответ всхлипы.

– Кто он? – спросила моя мама.

– Володя Сенедюк, только приехал, два месяца назад. Набрался где-то на старом месте порядков казарменной дедовщины. Подчинил себе ещё двоих дружков, а они уже все втроём начали внедрять эти порядки в школе. Они здесь самые старшие, ведь все старшеклассники ездят в среднюю школу на гарнизонном автобусе, за сорок два километра. Приезжают не раньше четырёх часов дня, и у них там уже свои интересы. Кстати, удар по голове Сенедюк получил очень сильный, – ответила Арина Петровна.

– Эта троица, это всё дети прапорщиков из зенитно-ракетного полка. Семьями они дружат и служили все, по-моему, раньше в одном городке Стрый Львовской области и родом все откуда-то из тех мест, – сказала Ирина Николаевна.

– Я сегодня пойду поговорю с Леной, женой командира полка, а вечером с мужем. Арина, а ты со своим поговори. – добавила Ирина Николаевна.

– Да мой-то что им может сделать? У Сенедюка отец – начальник солдатской столовой, у Петра отец – начальник продовольственного склада, то есть оба тыловики, и только у Олега отец – начальник контроль-технического пункта полка. С ним мой поговорит, обещаю, – ответила Арина Петровна.

– А кто у вас муж, Арина Петровна? – спросила мама.

– Зампотех полка по-старому, по-современному – зам по вооружению.

– А твой кто, Светлана?

– Командир реактивного дивизиона.

– Вот тебя надо в председатели женсовета выбирать. Твой муж командиру полка не подчиняется. А то ведь избирать жену командира полка и замполита не рекомендуется, потому что их мужья не должны руководить женсоветом. В самый раз тебя избирать, Светлана. Надо много вопросов решать. Потом обсудим, – сказала учитель второго класса Татьяна Витальевна, осматривая плечи и туловище ещё одного бойца.

– Ну что тут у вас? – в комнату вбежал лейтенант в форме с медицинскими эмблемами, вместе с женщиной с отличиями сержанта медицинской службы.

– Вот, смотрите, пятеро пострадавших в драке. Один из них получил сильный удар шваброй по голове, – ответила Ирина Николаевна.

Доктор начал быстро осматривать всех пострадавших. Распорядился сержанту отвести меня и ещё троих в санитарную машину, которая стояла у входа в школу.

– Не надо, Юра не поедет. Я сама справлюсь. Спасибо, – сказала моя мама.

– Всё же я предлагаю его отправить на более внимательный осмотр, – предложил лейтенант.

– Нет, ещё раз спасибо, – если что, мы к вам придём или позвоним.

– Как знаете, дело ваше. И что за жизнь такая, из рот и батарей каждый день избитых приводят, а тут ещё и из начальной школы побитых ведут. Первоклашка шваброй третьеклассника!

– Извините, товарищ лейтенант, я поняла ваш упрёк. Это именно мой сын так защищался. Постараюсь всё исправить, – сказала моя мама.

– Я не хотел вас упрекнуть или обидеть. И вообще удивляюсь нравам местным, вот я вырос на окраине Питера, и мы тоже дрались много и часто, но до палок доходило только когда район на район, и первоклашки в таком не участвовали.

– О! А я в Ленинграде училась, муж тоже там учился, и это наш любимый город. Вы, наверное, в военно-медицинской учились?

– Да, в ней. Зовут меня Андрей, если что, обращайтесь. Мне очень приятно встретить ленинградцев. А ваше имя Светлана? И можно узнать, кто ваш муж?

– Светлана, и мой муж – майор Тимофеев. Приходите, Андрей, к нам в гости, будет очень приятно поговорить.

– Жаль.

– Что жаль?

– То, что ваш муж – майор Тимофеев, – расхохотался Андрей.

Мама тоже улыбнулась, уазик под прозвищем «таблетка» быстро отъехал, а мы с мамой пошли домой.

Мама дома меня разбинтовала, ещё раз обработала, опять забинтовала.

– Как всё произошло? Прошу честно. Я ругать не буду. Подскажу, как вести себя в следующий раз.

Я всё рассказал подробно.

– Я не знаю пока, что порекомендовать. Мы с отцом поговорим и дадим тебе совет. То, что ты защищался и не стал кланяться, это я поддерживаю. А вот то что палкой по голове – это очень плохо. Очень. Дай бог, чтобы у Володи всё было без последствий, – мама выразительно посмотрела на меня.

– Алло, коммутатор? Соедините меня с санчастью, пожалуйста.

– Позовите, пожалуйста, к телефону лейтенанта, Андрей зовут, фамилию не знаю. Скажите, Светлана Тимофеева просит.

– Андрей, как там дела у Володи? Как у остальных? Точно? Спасибо вам, Андрей, большое! И вы можете ко мне обращаться просто Светлана. Спасибо, и приходите в гости как-нибудь вечером.

– Мам, что там? – спросила сестра.

– Обошлось, слава богу! Шишки, ссадины, синяки. Но сотрясения мозга нет и переломов тоже. Говорит, маловато ещё у твоего сына силёнок, к счастью.

Мне было безразлично, сострадания к своим обидчикам я не испытывал, а злость ещё осталась. Есть и пить я не мог, губа была рассечена сильно.

– Алло, коммутатор? Соедините пожалуйста с санчастью, – опять произнесла мама в трубку телефона.

– Лейтенанта Волкова, пожалуйста. Андрей, вы были правы, надо было с вами поехать. У Юры всё-таки сильно рассечена губа, и мне кажется, надо зашивать. Спасибо.

Мама положила трубку и сообщила, что сейчас из полка приедет санитарная машина и мы поедем на ней в полковую санчасть. Там мне заморозят и потом зашьют губу.

Не успели мы спуститься, как подъехала «таблетка», от подъезда дома до КПП полка было не более двухсот метров. Мы сели в машину, проскочили КПП и ещё через несколько минут машина остановилась возле санчасти. Вышли и сразу направились в процедурный кабинет. Волков отдал какие-то указания медсестре, сам мыл руки, вытирал тщательно и приказал поставить мне укол с заморозкой. Потом взялся зашивать мою губу. Всё прошло очень быстро, но я был сильно испуган, ждал, что будет больнее и хуже. Обошлось.

Волков дал какие-то инструкции, я их не воспринимал. Усвоил, что через час можно будет аккуратно есть, потому что отойдёт заморозка. Я этому обрадовался, так как сильно хотел кушать.

Страх прошёл, мы с мамой шли по территории части в сторону КПП. Из казармы выскакивали солдаты. Они демонстративно рассматривали мою маму и говорили ей что-то в спину, присвистывали. Но мою маму просто так не проймёшь! Она шла и не придавала значения происходящему, её беззаботное лицо излучало улыбку. Она действительно очень приветливый человек.

Возле штаба полка стоял подполковник, сразу было ясно, что это кто-то из больших командиров.

– Здравствуйте! – поприветствовал нас с мамой подполковник.

– Здравствуйте, товарищ подполковник! – ответила мама.

– Подполковник Воропаев Иван Дмитриевич, командир зенитно-ракетного полка.

– Очень приятно! Светлана Тимофеева, жена майора Тимофеева.

– Очень приятно, Светлана, – спокойно и как-то по-доброму произнёс Воропаев. – Вижу, что из санчасти идёте.

– Уже подрался, причём очень жёстко, с местными мальчишками, – мама кивнула на меня.

– Уже знаю всё. Не думал, что ему досталось до такой степени, чтобы в санчасть попасть. Мне доложили директор школы и начальник медицинского пункта полка. Я знал об этой ситуации, которая складывалась между детьми. Разговаривал с их отцами. Видимо, меня не захотели понять. Теперь точно поймут. Я вам обещаю. Давайте, Светлана, приходите всей семьёй к нам сегодня на ужин. Нам с вашим мужем придётся много совместных вопросов решать, и нашим жёнам тоже. Приходите, всё равно у вас там ещё ничего не готово. А потом мы к вам как-нибудь придём, если позовёте. Пригласим замполита с женой и начальника штаба полка с женой, поговорим, обсудим, введём в курс дела. Как вы?

– Я с удовольствием. Но, во-первых, не знаю мнение своего мужа, а во-вторых, неудобно перед вашей женой.

– С вашим мужем я сам переговорю, ну а с супругой тем более. Она будет только рада. Честное слово.

– Ну если так, то я жду приказаний от своего мужа, а детей мы дома оставим.

– Договорились. Ждём к восьми, прошу без опозданий.

– Договорились!

Мы с мамой пошли в сторону КПП.

Через несколько минут мы были в квартире. Ну и денёк. Такого дня я даже не припомню. Столько событий, столько незнакомых людей, и день всё ещё не закончился.

Мама сказала мне переодеться в домашнее, а школьное отдать ей в чистку и стирку. Я начал разбирать свои вещи под руководством сестры.

Пришёл папа. Они закрыли двери в столовой и о чём-то разговаривали. Я сразу догадался, что речь зашла и обо мне.

Нас с сестрой позвали к себе. Мама поставила пюре с жареной рыбой, хлеб, чай, чешское печенье, коробку чешских шоколадных конфет, несколько пирожных и чешский лимонад.

– Сначала пюре и рыбу, – объявила мама.

– Мама, а где ты взяла продукты? – спросила сестра.

– Папа получил ещё до нашего приезда продовольственный паек в натуральной форме. Нам на каждого положен паёк. Вот я и нашла картошку в кладовке, рыбу – в морозилке, масло растительное – в холодильнике. Вы кушайте, а мы с папой в гости пойдём скоро и там поедим.