Илья и Никки готовы к бою

Даже мимолетного взгляда в маленькие окна подъезда было достаточно, чтобы понять – день будет не из приятных. Темное свинцовое небо повисло над многоэтажными домами. Их бетонный отлив становился особенно серым в падающем сквозь густые облака свете. Наскоро перекусив, Илья, как и тысячи других детей, спускался по лестнице. На часах было 7.30 утра, мама ушла на работу час назад, а теперь настала и его очередь. Несмотря на серьезные нагрузки, которые выпали на его долю за последнюю неделю, организм Ильи все еще был полон сил. Он бы бежал по лестничному пролету вприпрыжку, если бы не болела нога, на которую пару дней назад упала бочка с субстратом. Ему повезло: в бочке оказался брак, большая часть которого уже ушла на корм собакам. Упади на него полная бочка – и не видать маленькому Илюше больше своей ноги. А так всего лишь пара почерневших ногтей да разбухшая лодыжка. Это не беда – на нем все заживало, как на собаке, конечно, на той собаке, которая не питалась бракованным субстратом.

Наконец он выбрался из затхлого подъезда на свежий воздух. Жара еще не набрала всю свою силу, но уже становилось душно. Лениво выползавшие во двор люди внимательно вглядывались в тяжёлое небо. Сегодня оно было обязано разразиться дождем и наконец принести долгожданную прохладу. Илья помахал рукой Анюте и Лиде. Между ними, держа за руки своих сестёр, плелся и мило улыбался их младший брат Ваня. Илья помахал и ему, хотя улыбка его явно стала искусственной. Он инстинктивно недолюбливал Ваню. Нет, Ваня никогда не пакостил кому-либо, не сделал Илье ничего плохого. Просто сейчас он пойдет в школу, будет сидеть за партой и пускать сопли, а Илье придется работать. Совсем недавно он сам был на месте Вани, тогда он ненавидел школу, не сильно он любил ее и сейчас, но все лучше, чем катать туда-сюда чертовы бочки.

Немного прихрамывая, Илья выбрался на большую дорогу. Тут людей стало заметно больше. В основном это были дети, все взрослые давно уже на работе. Илья и его друг Никитка (более известный как Никки) были одними из немногих единственных детей в семье. Отец Ильи погиб на войне еще до его рождения, а вот у Никиты семья была полной. Но почему-то у него не было ни брата, ни сестры, и почему-то их и не могло быть. Когда об этом заходила речь, что Никита, что его родители только опускали голову и молчали, Илья же мог только догадываться почему. Семьи, у которых было менее двух детей, считались несчастными и бедными, им полагалась какая-то компенсация (одно из тех слов, которые никак не давались Илье), но эта самая компенсация не особенно улучшала их положение. Вверх по дороге резво катил бот. Бот – это его официальное название, дети же называли его как придется: жестянка, железяка, консервная банка, танчик, робот, камера, глаз, смотрельня. Были и более смешные названия, которыми чаще пользовались взрослые: жопный глаз, гусеничный ублюдок и другие, за употребление которых легко можно получить кучу неприятностей. Черный глаз камеры под бронированным стеклом не вращался, он обеспечивал обзор в 360 градусов, поэтому полуметровая машина на гусеницах двигалась довольно быстро, быстрее, чем спокойный шаг взрослого человека. Она успевала разглядеть всех. Да и убегать от нее никому не приходило в голову, так же как приближаться слишком близко и тем более дотрагиваться. У ботов вдоль борта была проложена светодиодная лента. Если все хорошо, она светилась бледно-зеленым, если же она загоралась желтым, то тебе лучше немедленно прекратить делать то, что ты делаешь, ну а если красным – лучший вариант – это уткнуться лицом в асфальт и ждать, когда за тобой прибудут сотрудники Внутренней Охраны. Страх перед этой машиной забивался в мозги еще с пеленок. Илья тоже боялся их, хоть и не показывал этого. Ночью ему часто снились кошмары, где огромный, высотой со шкаф бот, несется на него, а светодиод вокруг него моргает ярко-красным. Когда жестянка катила мимо, полагалось остановиться, посмотреть точно в камеру и улыбнуться. Многие дети махали руками, этому искусству была посвящена отдельная пятиминутка в школе. Илья тоже делал так поначалу. Но потом он заметил, что взрослые не машут и не улыбаются, даже наоборот, завидев бота, становятся хмурыми и какими-то нервными. Улыбаться ему тоже как-то перехотелось. Когда Илье становилось скучно, он корчил гримасы прямо в камеру. Так продолжалось, пока однажды им не пришел штраф за «помеху в распознавании лиц». Он составлял почти половину маминой зарплаты. Ох и влетело же тогда ему! Илью и сейчас так и подмывало скорчить рожу. Но он сдержал себя, остановился и посмотрел в глаз жестянке. Улыбаться и гримасничать не стал.

Точно так же поступил и Никки. Он стоял совсем рядом и, в момент, когда его заметил Илья, тоже смотрел в глаз жестянке. Делал это по всем правилам, как учили в школе. Они пожали друг другу руки и двинулись в сторону фабрики.

Никитка был как обычно бодр и весел. Но сегодня это все выглядело как-то неестественно, на показ. Даже его знаменитая улыбка, за которую его недолюбливал Илья (она служила настоящим магнитом для симпатичных девчонок), сейчас была какой-то блеклой.

– Чего-то ты сегодня особенно веселый. – серьезно начал Илья.

– Так сегодня же суббота. Завтра выходной. Можно отоспаться. Правда папа заставит целый день делать уроки. Хотя это тоже ничего.

– Это ничего, пока у тебя получается. Вспомни Сашку, сидит рядом со мной, смотрит мне в тетрадь и ни черта не понимает. Даже списать не может по-человечески.

– А я вот ему помогаю. Ты бы тоже предложил.

– Ага, обязательно. Он мне ничем помочь не может, так а мне ему зачем помогать? Ладно, забыли. Ты ведь не серьезно про выходной? Я думаю, дела у нас с тобой найдутся.

– Эх… – Никки сразу сник. – Слушай, Илья, на счет твоего плана. Может ну его, а? На словах все круто, конечно, но это ведь не взаправду?

Илья остановился и повернулся к Никите.

– Что значит не взаправду? Я почти год к этому готовился. Все продумал. Куртки нам нашел и спрятал не взаправду?! Топливный шланг стырил не взаправду? У Маркуса в кабинете крутился, вместо того, чтобы обедать, не взаправду?!

– Да ладно, ладно! Успокойся. На нас все смотрят.

– Идем.

Они шли вверх по склону. Вдали уже виднелась фабрика, ее высоченный забор и черные, как ночь, ворота.

– Ну так что, даешь заднюю? – опять начал Илья.

– Ничего я не даю. Просто страшно все это. Как родители без меня, а твоя мама как?

– Поверь мне, они будут только рады, если мы сбежим отсюда. Все с ними будет хорошо. Они бы сами этого хотели. Только говорить об этом боятся. Засело у них в голове, что нельзя ничего такого делать.

– Так ведь нельзя же.

– Нельзя. Но и так, как мы, тоже нельзя. Ты хочешь всю оставшуюся