Глава первая

Страшные выходные Альки Нефёдовой

Одноклассники могут быть жестокими – это Аля поняла давно. Её начали высмеивать месяцев шесть назад, она превратилась в объект постоянных приколов и издевательств. Трудно и обидно чувствовать себя огородным пугалом, терпеть жестокость сверстников, сносить их насмешливые, а иногда и злые взгляды, постоянно находясь на грани.

Алевтина шла в школу, как на каторгу, ещё не успев переступить её порога, уже знала, ближайшие пять-шесть часов придётся стоически выдерживать нападки окружающих. А потом, после уроков, дома, оставшись один на один с собой и своим горем, реветь в подушку.

Аля училась в десятом классе и считала дни, когда ненавистная школьная пора останется позади, со всеми своими уроками, звонками, переменами, одноклассниками и учителями. Есть мнение, что школьные годы самые счастливые годы в жизни человека; Аля Нефёдова знала совершенно точно – о своих школьных годах она никогда не будет вспоминать с теплотой и нежностью, она вообще не будет о них вспоминать. Аля ненавидела школу!

…Шёл урок биологии, Алевтина стояла возле парты, глаза опустила в пол, правой рукой крепко держалась за спинку стула. Взгляды одноклассников были обращены в её сторону, в классе стоял смех, кто-то даже хохотал. Биологичка Варвара Витальевна сидела за своим столом, не собираясь призывать класс к тишине. Она как и все насмешливо смотрела на Алевтину и ждала, когда та сломается, сорвётся с катушек и разрыдается. Но Алька терпела. Нет, такого удовольствия она им не доставит. И пусть хоть конец света нагрянет, Алька будет держаться до конца.

Смех нарастал, кто-то бросил в Альку скомканный тетрадный лист, попал в затылок.

– Комаров! Давно не убирался в классе, – подала голос биологичка. – Подними листок. Тишина! Закончили сеанс смехотерапии.

Ах, значит, это была смехотерапия? Получается, Алевтина выступала в качестве наглядного пособия, её подняли с места, все начали ржать, и это называлось сеансом смехотерапии. Как же она их ненавидела в этот момент, всех без исключения: недалёких одноклассников, стареющую учительницу, а заодно и себя, за слабоволие и неумение в нужный момент дать отпор.

Злость и ненависть начали подтачивать Алевтину изнутри, она подняла глаза на Варвару Витальевну и что-то тихо прошептала. Что именно никто не услышал.

– Продолжаем урок, – биологичка встала из-за стола, прошлась по классу, остановившись в метре от Алевтины.

– Нефёдова, уже в который раз ты срываешь мне урок. Что с тобой делать?

– На костре сжечь, как ведьму! – выкрикнул Витька.

– Комаров! Рот закрой. Алевтина, что ты молчишь?!

– А что говорить? – прошептала Алька. – Ставьте два, если другого выхода нет.

– Это будет третья двойка, через пару недель заканчивается учёба, ты вообще думаешь об оценках? Завтра контрольная, и ты опять напишешь её на три с минусом, а в конце года ко мне твоя мать прибежит. С цветами и конфетами.

– Варвара Витальевна, зачем вы так? – Аля сглотнула, ощутив, как по телу разливается нервная дрожь.

– Как, так? Я правду говорю, ты ж у нас учишься на подарках. Или думаешь, не знаю, как твоя мама ходит в конце четвертей по классам с пакетами в руках? А тебе потом четвёрки ставят, вместо заслуженных двоек.

– Несправедливость, – не мог угомониться Витька Комаров. – Варвара Витальевна, а давайте учиним над Алевтиной товарищеский суд.

– Помолчи, Виктор!

– Да, Витёк, ты лучше заткнись, а то я сам тебе рот заткну, – не выдержал Димон.

– Замолчите оба! – биологичка вернулась к столу. – Садись, Нефёдова. Доклад ты не подготовила. Ставлю два. Готовься к следующему уроку. Ты хоть тему свою помнишь?

Алевтина закусила губу, начала боязливо озираться по сторонам.

– Не помнит она ничего, – засмеялась Светка. – Маразм Альку одолел.

– Нефёдова, я жду, – торопила биологичка.

Аля открыла тетрадь, стала судорожно перелистывать страницы, к глазам подступили слезы. Где же записана тема доклада? Она точно помнит, что записала её. Но где?!

– Всё с тобой ясно, – вздохнула Варвара Витальевна. – Нефёдова, записывай…

Обидное «склеротичка» раздалось сзади. Кто именно крикнул, Аля не поняла, не стала оборачиваться, но это явилось последней каплей. Бросив в пакет тетрадь, ручку и учебник, Алевтина схватила сумочку и выбежала из класса.

– Нефёдова, вернись! Ты меня слышишь?!

Забежав за школу, Алька немного успокоилась. Она начала дышать равномерно, как её учила Маргарита Анатольевна: глубокий вдох, и медленный выдох. Вдох-выдох.

Лёгкий ветерок трепал волосы, Алька бесцельно брела по стадиону, изредка убирая с лица непослушные светлые пряди.

Как так могло получиться, что она забыла подготовить доклад? Почему Алька вбила себе в голову, что её доклад должен был состояться только через урок? Ведь она пребывала в твёрдой уверенности, что сегодня доклад будет читать Глеб Озеров. Память… Опять её подвела память. Алевтину сковал знакомый липкий ужас, стало страшно за себя, за своё будущее, которое вырисовывалось серым и унылым.

– Прогуливаешь? – услышала Алька шутливый голос Люськи.

– Привет, Люсь. А сама, почему не на уроке?

– У нас алгеброид заболел, грипп его свалил, – усмехнулась Люська, откусив от плитки шоколада большой кусок. – А ты чего здесь?

– Да ну, уйти с урока пришлось.

– Аль, ты плакала?

– Достали меня. Подумаешь, забыла доклад сделать, зачем ржать-то? И Варвара с ними заодно, она меня ненавидит.

– Димка не мог над тобой ржать, и Глеб тоже.

– Я не говорю про них. А твой Димка даже защищать от нападок Комара пытался.

– Он у меня такой, – согласилась Люська. – Шоколадку хочешь?

– Нет. Если честно… – Аля помолчала, – Люсь, я вам завидую. Завидую вашей четвёрке. Ты с Димкой, Глеб с Алиской, у вас классная компания, а у меня никого нет.

– Да ладно, Аль, чего ты грузишься. Пошли их всех, пусть ржут, если мозгов нет.

Алька всхлипнула, а Люська вдруг оживилась.

– Слушай, а давай с нами в субботу на пикник. Мы за город рвануть собираемся, посидим, шашлык будет, соглашайся.

– В субботу? Это уже послезавтра? Не знаю, Люсь.

– Да чего не знаю, хочешь поехать или нет?

– Хочу.

– Всё, договорились, значит, в субботу в десять часов мы за тобой заходим. Идёт?

– Спасибо, Люсь.

– Ерунда. Ты только смотри, задний ход не вздумай дать, учти, я теперь с тебя не слезу, и если откажешься ехать на пикник… – Люська задумалась. – Превратишься в кровного врага. Поняла? Ну всё, давай, до послезавтра.

Алевтина вернулась в школу за пять минут до начала перемены. После биологии у них окно, Аля решила зайти к Маргарите Анатольевне, сегодня её поддержка необходима как воздух. Умывшись и стянув волосы в тугой хвост, Аля поспешила в кабинет школьного психолога.

Десять минут спустя, она рыдала, сидя на неудобном стуле.

– Маргарита Анатольевна, мне страшно, я теряю память, меня обзывают маразматичкой, склеротичкой, надо мной все смеются. Что будет через месяц, а через год, а стану слабоумной, да?

– Аля, девочка моя, что ты говоришь. Успокойся, прошу тебя.

– Сегодня забыла подготовить доклад, даже тему свою вспомнить не могу. Что это, чем я болею, Маргарита Анатольевна?

– Так, давай договоримся, ты берёшь себя в руки и перестаёшь лить слезы. Выпей воды.

– Не хочу.

– Давай-давай, через нехочу, несколько глотков сделай. Вот, молодец. Теперь глубокий вдох. Как я тебя учила. Выдох! Так, а теперь повтори несколько раз.

Немного успокоившись, Алька высморкалась в бумажный платок.

– Простите, – пробормотала она, виновато глядя на психолога.

К Маргарите Анатольевне Аля ходила раза два-три в неделю на протяжении шести последних месяцев. С тех самых пор, когда у неё начались проблемы с памятью, Маргоша, так ласково называли психолога в школе, всеми силами старалась ей помочь. И у неё это получалось, после бесед с психологом Аля всегда полна решимости, оптимизма, но, увы, его хватает ненадолго.

– Аль, когда приезжает твоя мама?

– Не раньше конца июня.

– Ты знаешь, мне с ней необходимо ещё раз переговорить, – Маргарита Анатольевна виновато улыбнулась.

– Хорошо, я попрошу её зайти к вам. Ой, так будут же каникулы.

– Ничего, пусть позвонит мне домой. Ну, ты пришла в себя?

– Вроде да.

– Тогда рассказывай всё по-порядку.

Аля пересказала о сеансе смехотерапии на уроке биологии.

– Говоря откровенно, каждый мог забыть о докладе.

– Я постоянно что-нибудь забываю. Делаю, а потом не могу вспомнить.

– Это нервы.

– А если нет?

– Нервы, Аля, нервы и ничего больше.

– Не знаю, Маргарита Анатольевна, в нервах ли дело. Вот, допустим, иду в магазин, хожу по торговому залу, бросаю продукты в тележку, а когда домой возвращаюсь, вспоминаю, что забыла купить то-то и то-то.

– Со мной такое постоянно происходит. А посмеяться хочешь? Я перед походом в магазин составляю список необходимых продуктов. И в шести случаях из десяти, забываю список дома. Аля, не терзай себя, у тебя хорошая память, но ты немного рассеянна, невнимательна. Продолжаешь делать упражнения на концентрацию внимания?

– Да.

– Понимаешь, в твоём возрасте любая проблема, даже самая незначительная, воспринимается остро. Она раздувается до огромных масштабов, и становится тот самой занозой, которая мешает жить. Не позволяй проблемам брать над тобой верх, борись с ними. И, ради бога, Аля, не забивай голову ерундой, ты ничем не больна, ты просто устала. Скоро каникулы, постарайся хорошенько отдохнуть, лучше с друзьями где-нибудь на природе. Увидишь, проблемы отодвинутся на десятый план.

– А вдруг не отодвинутся? Если моя забывчивость будет и дальше прогрессировать, я стану забывать имена знакомых, забывать названия предметов и…

– И полетишь в Космос, – огорошила Маргарита Анатольевна.

– Почему в Космос? – удивилась Алька.

– А почему бы и нет, Аль? Давай поговорим с тобой на твоём же языке. А что если ты завтра найдёшь миллион рублей, а что если ты послезавтра купишь собаку бойцовской породы? А если она тебя укусит, а если собака покусает всех соседей? А если соседи подадут на тебя в суд? Почему ты смеёшься?

– Да не будет такого, – Аля провела ладонью по лбу.

– Ты уверена?

– На все сто. Во-первых, я не найду миллион, во-вторых, не куплю собаку бойцовской породы, в-третьих…

– Стоп! Вот видишь. В данном случае ты уверена, что мои слова полный бред, так?

– В каком-то роде да.