Я жил на улице. Минут пять продержался. Дрался с другими пацанами. Раза три-четыре. Ездил к бабушке в гости и мечтал о компьютерных играх. В общем, обычный ребёнок с обычной, вполне комфортной жизнью. Для меня дикие рассказы про «снять куртку с побитого противника» или воодушевляющие байки про «наступившую небывалую свободу» в девяностые годы двадцатого века – звучат одинаково странно и безумно.

Я просто человек, у которого неплохая память на некоторые вещи, и чьё детство пришлось на это время.

Так что давайте посмотрим, как выглядели те самые золотые/чёрные годы в постсоветской Латвии с точки зрения обычного, вполне благополучного пацана двух-одиннадцати лет.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

В первую очередь для друзей и родственников, а заодно для некоторых особо чувствительных персон. То, что написано в книге – воспоминания ребёнка, который стал взрослым, благодарным к своему прошлому и обстоятельствам. Если вас что-то оскорбило, обидело или вызывало гнев – это ваши эмоции, а не мои. И да, моя память не обязана совпадать с вашей.

Давайте расширять кругозор и смотреть на мир шире. Это полезно в любых обстоятельствах.

С любовью и уважением,

Юрий.

С днём рождения, мама!

На самом деле эта история не про маму. Она про папу. Изначально я просто вспоминал интересные факты из детства для одного проекта, связанного с 90-ми, а в итоге… в общем, слушайте.

Начнём с того, с чего стоило начать: с чем у вас ассоциируется Ледовый холл, ледовая арена? Наверняка со Звёздным шоу на льду, соревнованиями по хоккею или конькам, в конце концов с представлениями, которые проходят без льда. Это всё ассоциации здоровых людей.

Для меня же это до сих пор не совсем так.

В рижском центральном Ледовом холле долгое время находился достаточно большой торговый центр. Точнее развал, где на куче мелких прилавков торговали всякой всячиной, в основном, разумеется, одеждой. Сюда мы с мамой будем ездить и намного позже, чтобы приодеть меня: спортивками (дешёвыми, как у всех тогда), рюкзаком к занятиям (кислотных жёлто-розовых цветов с динозаврами), чем-то из обуви.

Отличие этого конкретного раза от всех последующих было в том, что мы поехали не с мамой, а с папой. Мы ходили вдвоём по замкнутому коридору вокруг арены, вдоль торговых рядов, расположившихся на двух этажах. В центре круга, за тонкой стенкой, находилась сама арена. Возможно, там заливали лёд или шла подготовка к какому-то шоу. А скорее всего там просто стояла тишина и пылились никому не нужные стулья.

Для меня это место было просто круговым рынком с кучей разных не слишком интересных вещей. Разве что пара прилавков с игрушками, за которые с надеждой цеплялся детской глаз.

Что мы искали? Оказалось комплект из солонки (сольницы, как мы говорили в семье) и перечницы со специальной подставкой, делающей их единым набором. Они были из толстого, чуть закрученного стекла, а крышки с дырочками и подставка – из тёмно-красной или бордовой пластмассы. Набор хранился в отдельной картонной коробочке с фотографиями этого самого комплекта. Похожие наборы сегодня иногда продают на уличных ярмарках, которые собираются раз в месяц на парковках у торговых центров.

Тогда же папа выбирал маме подарок и взял меня с собой. Может, типа, на помощь, может, чтобы дать маме отдохнуть и побыть с младшим, совсем ещё маленьким братом. В любом случае, он позаботился о том, чтобы выбрать подарок немного заранее.

Спустя время, скорее всего пару дней, мы на кухне подготовились. Фиолетовые цветы, маленький букет у папы в руках. У меня – набор солонок.

Мы вдвоём гордо приходим в спальню поздравлять маму. В спальне белая кровать. Пол – светлый советский деревянный паркет квадратами. Справа розетка, которую спустя несколько лет я вырублю коротким замыканием, просто вставив штекер от лампочки. Буквально недавно в этой квартире закончился ремонт, и я помню первую ночь, когда мы ночевали здесь. Ковра с дорогами для игр в нашей детской ещё не было, папа показывал игрушечный самолёт, который поднимался на несколько сантиметров над полом на специальной подставке, кружился, мигал огоньками и издавал звуки. Американский бомбардировщик стелс.

Это я сейчас понимаю, что время прошло немного. Для ребёнка между двумя этими событиями – целая жизнь, омут памяти и событий.

И вот я стою с маленьким подарком для мамы, отец подталкивает меня вперёд, и я говорю: «С днём рождения, Мама!»

Меня поправляют: с 8 марта. Мне это ничего не говорит, я отдаю подарок. Дальше смутно, значит не важно. Было и было. Маленькая зарисовка из жизни маленького человека.

Фишка в другом. Во времени. Я очень чётко помню эти моменты: поход за солонками; вручение подарка. А мне тогда было четыре с половиной года. Точнее – четыре года, восемь месяцев и три дня. Я могу сказать время с пугающей для себя точностью. Никогда об этом не думал, пока не вспомнил эти перечницы для случайной байки в соцсети.

Мы переехали после рождения брата, в конце 1993 года. Помню, как в первый раз ходил по пустующей квартире, и на полу лежали картонные коробки, чтобы не пачкать паркет. Помню первую ночь и первый кошмар от покрывала на кровати, которое казалось скоплением копошащихся насекомых. Помню, как папа иногда водил меня в сад, через дорогу от дома, по хрустящему снегу.

А потом, уже после 8 марта, чётко помню, как мама встречает двух друзей на пороге, слушает их тихие слова и с грохотом падает в обморок в прихожей, прямо в декоративной арке. Как они её, бессознательную, заносят в квартиру, кладут на диван, и… молча уходят, оставляя одну с двумя малолетними детьми, тихо прикрыв дверь за собой. Словно отсекая ей всю прошлую жизнь.

8 марта 1994 года мы с папой подарили маме комплект для кухни, маленький, но симпатичный.

30 марта того же года случилась авиакатастрофа, в которой отец погиб.

Об этом я узнал через сорок дней, в мае. Но это уже совершенно другая история.