Через дорогу на детской спортивной площадке одинокий парнишка бросал мяч в баскетбольное кольцо. Он все бросал с середины площадки, надеясь попасть в корзину.

Начинало темнеть. Если у парня хватит упорства, то еще до темноты он добьется своего. Похоже, что это тренируется будущий чемпион, и я желал ему достичь успеха раньше, чем погаснет последний луч солнца, а сам проскользнул в сборочный цех, стена которого закрывала горизонт. Машина стояла прямо в центре. Всего три метра в ширину и два в высоту. Толстенный слой пыли, накопившийся на поверхности за полгода после сборки, лежал серым бархатом на поверхности машины, на ее панелях. Легкое пластиковое кресло, несущая рама на поддоне с атомными элементами питания.

Сердце у меня колотилось, когда я встал на ступеньку, взглянул на панель управления. Машиной ни разу не пользовались. Классический случай, когда изобретение уже сделано, но им не воспользовались. Идут дебаты уже полгода. Есть такое изобретение, которое представляет опасность. Автомобили передавили больше народу, чем погибло в войнах, но никто от автомобилей не отказывается. А эта машина – особого рода…

Я осторожно опустился на сиденье. На приборах все в порядке. Тут же армейское снаряжение: у него повышенный запас надежности. Я не мог опровергнуть все доводы, брошенные против машины, но я верил в это изобретение и хотел испытать себя.

Моя рука легла на панель управления, палец замер над клавишей «Ход». Вернусь, получу строгача с занесением. Во рту у меня было горько. Каждый час приносит сообщения о новых кризисах: военных, экологических, демографических, и эти кризисы все ужаснее. Любая минута может оказаться последней в истории, а ученые мужи все спорят.

Машина послушно включилась. Загорелись контрольные лампочки. Сиденье слегка дрогнуло. Мелькнул свет, на дисплее пробежали полосы, и вот экран