Отзывы на книгу «Воспоминания»

Вот, мамлеевские мемуары читал с большим интересом. Как писатель, он мне мягко говоря, не близок. Тексты его романов напоминают отвратительные фильмы ужасов, не так страшно, как противно, какое-то дешевое «маппетшоу». В моем личном литературоведческом атласе Мамлееву давно уже присвоена классификация – «обезьяна Достоевского». Но вот его интервью и воспоминания вполне разумны и любопытны. Кроме того, воспоминания написаны «легко и просто», без «заломанности» языка. Порой, конечно, «простота» эта автора подводит по известной русской поговорке оказываясь хуже воровства.
Нет, ничего не своровано, но сейчас эти старые «южинские» озарения выглядят наивными и вторичными. На проклятом бездуховном Западе нечто похожее давно проходили. Нет, конечно, хорошо, что в годы коммунистической мертвечины люди занимались духовным поиском, но эта самодеятельность, разумеется была ограниченной тотальными запретами, случайностями в подборе и доступности источников, запоями в прямом и переносном смысле. Нет, это не вина неформалов и диссидентов, а общая культурная беда оккупированной врагом России. Любопытное, конечно, было, но «волшебных гор» не получилось. Кроме того, в ужасных сумерках андеграунда взращивались многие ядовитые семена. К примеру, «суфизм» одного из героев книги привел его к фактическому одобрению муслим-терроризма, косматый эрудит-идиотик продолжает вдохновлять геополитическую дурищу на затратные во всех смыслах внешние авантюры, про прохановщину вообще лучше не упоминать. Нет, нельзя считать этих «художников» какими-то супер злодеями, (особенно по сравнению с теми, кто организовал распил углеводородной ренты и создал под это бело вполне бандитские порядки), друзья Мамлеева - это чудаки, часто на букву «м», но мозги у многих, да и общее культурное пространство они загадили изрядно. Из описанных персонажей в той кампашке, на наш взгляд, самым интересным был «алхимик» Е.Головин. Но ведь и его тексты это некое ребячество, плюс склонность к асоциальному поведению говорит об однобокости интеллекта. (При этом вполне можно допустить, что умом и эрудицией Головин превосходил легального Аверинцева, да и переводил лучше).
У Мамлеева «южинские» воспоминания (как часть мифа этой субкультуры) дают наиболее интересную часть мемуаров. Эмиграция описана поверхностно на уровне мест и встреч. Ну, мамлеевские тексты нашли на Западе нишу, кроме того, знакомства и жизненная энергия дали свои плоды – нашлись «толкачи» и удалось неплохо устроиться сначала в Штатах, потом во Франции, что, конечно, для эмигранта редкость. Но хорошо, что хоть кому-то в жизни повезло. Из знакомцев фигурируют Лимонов. Шамякин, Горичева и т.п., описана и встреча с Парвулеску. Специфический круг. Аромат прежней великой культуры и старой русской эмиграции в 1970-80-е годы еще чувствовался, но уже сильно ослабел. Автор пишет про западную русофобию, но проклятия в адрес Запада не преобладают, как у многих эмигрантов, которые всячески поносят страны, их приютившие и, фактически, спасшие от расправ на любимой родине. Время после возвращения домой описано совсем куцо. Конечно, читательская неприязнь к основным мамлеевским текстам сказалась и на восприятии «Воспоминаний», кажется, что религиозная и эзотерическая карта оказались битыми в постсоветской истории (ну, а как вообще они могли бы быть разыграны?).
Прочитав эти мемуары, открыл «Шатунов». И – закрыл.