Глава 1. Бастион Осовец

Начало сентября 1914 года ознаменовалась первыми заморозками. «Шире шаг, скоро будем в крепости и тогда привал!» – зычным голосом прокричал прапорщик Никифоров. Колонна усталых солдат на марше чуть прибавила шаг. Длинная вереница войск подкрепления следовала в пункт назначения. В походной колонне помимо четырех рот следовал артиллерийский взвод с легкими пушками. На нескольких подводах аккуратными штабелями лежали темно-зеленые ящики со снарядами. Замыкали колонну две интендантские повозки. Солдат с пышными усами сидя на передке, периодически подгонял вожжами лошадь.

«Я понимаю, что тебе Маруся тяжело, но что делать, такая наша военная служба! Вот скоро приедем в крепость и тогда я тебя покормлю овсом и напою холодной ключевой водой!» – как с человеком стал разговаривать ездовой. Захару было жалко лошадь, но война есть война. В своей деревне под Саратовом, он любил лошадей и всячески их подкармливал. Подойдет зачастую к какой-нибудь лошади, которая стоит стреноженная на лугу и даст ей кусочек сахара. Просто так, чтобы побаловать животное. А лошадь съест лакомство и снова тычется мордой ему в ладонь, выпрашивая еще кусочек. Поглаживая животное по шее, Захар получал от такого простого действия маленькую радость. Довольный, мужчина следовал дальше по своим делам. Любовь к лошадям была у Захара с детства. Может поэтому, когда объявили мобилизацию и его призвали, мужчину определили в хозяйственный взвод. И теперь он всегда был с лошадьми. Самым скверным было, когда при бомбежке с аэропланов или артиллерийском обстреле, убивало лошадь. Это рядовое событие всегда угнетало ездового.

– Вот, я вам, супостаты германские! Я покажу, как безобразничать! – грозил кулаком вслед улетающему после неудачной бомбежки вражескому аэроплану Силкин. Солдаты в строю, только покатывались со смеха от подобных ругательств.

– Ты его лучше по матери пошли, так злей получается! – смеясь, советовал худощавый рядовой Бражников.

– Вот-вот, а еще лучше крепкое словцо прибавь к своему ругательству! – подхватил рядовой Ибрагимов из Казани.

– Да, ну вас, похабное слово не только врага очернит, но и меня замажет! – зло ответил ездовой и замолчал. Воздушный налет был вчера, а сегодня колонна военнослужащих старалась быстрее очутиться в расположении гарнизона крепости Осовец. Регулярные войска противника были уже рядом и следовало быстрее закончить марш.

– Что-то идем-идем, а все никак не придем! – недовольно пробурчал рядовой Смирнов.

– Разговорчики в строю! – сердито оборвал солдата прапорщик. Он и сам желал быстрее оказаться в конечной точке маршрута, и реплика солдата была отображением его мысли. Вдалеке показалась возвышенность, а на ней угадывались серые бетонированные сооружения и защитные валы. Двухэтажные форты с узкими щелями пулеметных расчетов грозно преградили путь колонне. Перед первым фортом был широкий ров, заполненный водой. Толщина валов у основания была примерно пятьдесят метров. Сама крепость по виду напоминала неправильный шестиугольник. Главные боевые позиции располагались на двух валах, где внутренний для артиллерии, а внешний для стрелков-пехотинцев. Впереди крепости на удалении располагались три траншеи пехотинцев. Над одним из фортов гордо развевался русский флаг с орлом.

– Братцы, кажется пришли, вон форт уже виден! – показывая указательным пальцем в сторону возвышенности, проговорил Иван Смирнов. Колонна заметно ускорила шаг.

– Ничего себе, сколько там понастроено! – невольно воскликнул рядовой Ибрагимов, вглядываясь в величественные бетонированные сооружения.

– Слушайте, братцы, краткую информацию про крепость Осовец, – начал говорить молодой поручик Милявский, обращаясь к солдатам. – Крепость Осовец, расположенная в пятидесяти километрах от города была основана в 1795 году, после вхождения польских территорий в состав Российской империи. Сооружения строились с целью обороны коридора между реками Неман и Висла. Здесь важнейшие стратегические направления на Петербург – Берлин и Петербург – Вена. Строительство различных фортификационных сооружений в самой крепости и вокруг неё велось более ста лет, – стал неторопливо рассказывать офицер. – А еще, крепостные укрепления по плану русского генерального штаба были созданы для защиты переправы через реку Бобры. Транспортный узел в Белостоке нуждался в охране от германского удара с севера Восточной Пруссии. Главной задачей защитников крепости было преградить противнику близкий путь на Белосток, вынудив вести осаду цитадели или искать обходные пути. Взятие города открывало бы врагам дорогу на Вильнюс, Гродно, Минск, Брест. Это был кратчайший путь в Россию. Обойти крепость с флангов невозможно, потому что она контролировала всю округу. В окрестностях местечка находятся топкие болота, нет дорог и мало селений! – как профессиональный гид, дополнил молодой поручик. Солдаты с интересом слушали офицера, не перебивая вопросами. – Там целый подземный бетонированный город и поэтому нам не страшна никакая артиллерия и аэропланы! – закончил Милявский.

Через несколько минут колонна военнослужащих прошла две линии траншей и вошла в укрепленный район крепости Осовец. Последним в колонне следовал солдат первого года службы, Николай Афанасьевич Рогожкин. Вспоминая прощание с женой Настасьей, его глаза повлажнели. Провожая мужа на войну, она участливо заглядывала ему в глаза и все твердила:

– Чувствую, не скоро мы встретимся, дружок!

Успокаивая жену, он тогда не знал, что судьба преподнесет мне страшное испытание.

«Ну, Слава Богу, приехали!» – устало проговорил ездовой, Захар Силкин, останавливая лошадь. Из-за горизонта красным диском поднималось солнце. Начинался новый день, одиннадцатое сентября 1914 года.

– Колонна, стой, командиры взводов, ко мне, личному составу разойтись! Господа прапорщики, занять казарму и разместить личный состав. Дать солдатам два часа для отдыха. Выставить наряд по роте. Следующее построение через два часа перед казармой! – лихо отдал команду поручик Милявский. Прапорщики разошлись по подразделениям, а Милявский отправился на доклад к командующему гарнизоном крепости, генерал-лейтенанту Карлу Шульману. Входя в здание штаба, он предъявил документы часовому и поднялся на второй этаж. Здесь, другой часовой также проверил его документы и возвращая их произнес:

– Вам нужно пройти прямо до поворота направо, а там вторая дверь.

Подходя к нужному кабинету, Милявский отметил чистоту в коридоре и какую-то домашнюю атмосферу. Навстречу ему проходили офицеры штаба и вольнонаемные сотрудники. Пару раз он видел молодых женщин, видимо секретарей, которые выходили из кабинетов. На лицах гражданских не было страха о надвигающейся армии немцев к крепости. Все вольнонаемные спокойно работали в штатном режиме. Наконец поручик остановился у двери с табличкой генерал-лейтенант Шульман. Потянув на себя массивную дубовую дверь, он вошел в приемную. В квадратной комнате в углу за столом сидел прапорщик и что-то читал. Увидев вошедшего офицера, он тут же встал и молча смотрел на поручика, ожидая доклада.

– Поручик Милявский, прибыл с подкреплением в крепость! – сухо отрапортовал Сергей Антонович.

В следующее мгновение постучавшись, адъютант скрылся в кабинете командующего. Милявский присел на один из стульев в приемной. На стенах висели картины неизвестных художников, выполненных в фламандском стиле. Засмотревшись на картины, написанные маслом, он на минуту отключился от войны и незримо очутился в гражданской жизни. Перед глазами поручика пробежали кадры 1913 года, когда он находился в последнем перед войной отпуске. Решив поехать отдыхать к морю, он отправился в Ригу. Балтийское побережье подарило незабываемые картины беззаботного счастья. Купаясь в море, Сергей ощущал бодрящий холодок, хотя на улице стоял июль. Каждый день прогуливаясь по старинному городу, мостовая которого помнила еще крестоносцев, поручик наслаждался отпуском. Отдельной строкой в памяти всплыли небольшие кафешки в подвальных помещениях старого города. Стены древних погребов, выложенные большими камнями, дарили прохладу. Насыщенное ароматом ячменя и хмеля, прохладное рижское пиво с воблой погружало в приятную истому. Каждую неделю в городе проводились балы и это состояние бесконечного счастья, казалось, что не пройдет никогда. Через несколько минут ожидания, прапорщик Никоненко произнес:

– Проходите, вас ждут!

Отстранившись от приятных воспоминаний, Сергей встал и короткими отработанными движениями поправил форму. Посмотрев на себя в длинное зеркало, висевшее в приемной, он, постучавшись, вошел в кабинет. Доложив по форме, Сергей Антонович замолчал.

– Замечательно, что вовремя прибыли, сейчас, как никогда нам нужно подкрепление, потому что со дня на день ждем атаки войск противника. Наши разведчики докладывают о подходе войск неприятеля к крепости. Аэропланы немцев уже неделю пытаются бомбить наши форты, но у них ничего не получается! Пулеметчики открывают такой ураганный огонь по ним, что немецкие самолеты, не долетев до позиций, сбрасывают бомбы! – восторженно произнес Карл Шульман. Узнав в докладе поручика о количестве прибывших войск и вооружении, командующий фортом радостно потер руки.

«Теперь мне будет спокойнее, а то знаете ли, все кажется, что мало войск! А сейчас, зайдите к начальнику штаба, он поставит задачи вашему подразделению!» – закончил командующий и пожав на прощание руку, углубился в свои бумаги.

Кабинет начальника штаба располагался рядом. Входя в приемную, Сергей заметил очевидную разницу между кабинетом командующего и начальником штаба. В комнате не было картин с пейзажами, а только два портрета царской семьи в громоздких деревянных рамах. На одной картине, Николай Второй сидел в кресле с сигаретой в руке и внимательно смотрел на посетителя. На второй были изображены император и его супруга. Николай стоял в парадной форме полковника с лентой через плечо, а его супруга в кресле, положив руки на колени. Красивое белое платье женщины с чуть открытой грудью поражало своим великолепием, а еще более ее взгляд. Александра Федоровна смотрела с картины на посетителя внимательно и ласково. Также в приемной сидел прапорщик-адъютант за столом. Доложив по форме о цели своего визита, Милявский стал ждать приглашения войти. Через минуту, поручик был в кабинете. Доложив о прибытии, Сергей устало замолчал. Очевидная разница была не только в приемных, но и в офицерах. Если командующий фортом был обрадован прибытием подкрепления, то начальник штаба нахмурив брови произнес:

– Что-то мало прислали помощи, немцы скоро атаковать будут крепость двадцатитысячным войском, а у нас всего четыре тысячи солдат еле наберется и то, вместе с вашим подкреплением!

Что-то помечая у себя в тетради, полковник сказал:

– Располагайтесь в казармах и занимайте позиции во второй траншее обороны. Артиллеристы пусть занимают первый и второй вал! Сегодня же, ваши солдаты будут поставлены на котловое довольствие, а пока отправьте четырех бойцов на склад за сухим пайком! Эту записку отдадите интенданту, можете идти!

– Ну все, теперь немного отдохнуть и за работу, еще столько нужно сделать за сегодняшний день! – размышлял поручик, выходя из штаба на улицу. Приятный ветерок приносил с собой прохладу и остановившись на мгновение, Сергей вспомнил, что именно такой ветер он помнил, отдыхая в Риге.

– Господин поручик, личный состав размещен в казарме, а также я отдал приказание вашему ординарцу подогреть воду для умывания и вскипятить чайник! – поспешил доложить прапорщик Никифоров.

– За это отдельное спасибо, Иван Андреевич! Давайте, показывайте наши хоромы, а особенно канцелярию! – радостно проговорил ротный.

Входя в расположение двенадцатой роты, поручик Милявский услышал до боли знакомую команду дневального:

– Дежурный по роте, на выход!

Тут же к нему подбежал рядовой второго года службы, Зайцев. Вытянувшись во фронт, он быстро проговорил:

– Ваше благородие, в роте без замечаний, личный состав отдыхает!

– Вольно, занимайтесь! – ответил поручик и поспешил за прапорщиком в канцелярию. – Ого, да здесь еще и буржуйка есть! – восторженно проговорил Милявский, с интересом глядя на чугунную печь с вензелями Путиловского завода. – Только места здесь совсем мало, а я надеялся поставить кровать и обеденный стол, чтобы офицерам и прапорщикам было, где сыграть в карты и отметить любое торжество! Ну, да ладно, буду спать в расположении вместе с солдатами! – осматриваясь по сторонам, сказал Сергей Антонович.

– Иван Андреевич, распорядитесь, чтобы где-нибудь в углу казармы поставили ширму и кровать для меня! – попросил ротный.

– Я тотчас же этим займусь! – ответил прапорщик и быстро вышел из канцелярии. Через пять минут, Милявский стоял перед тазом с водой и радостно фыркая, обливался. По пояс обнаженный, он ощущал себя счастливым от этой маленькой радости на войне.

– А вот и горячий чай с сухарями! – входя в канцелярию с чайником в руке, сказал ординарец.

– Спасибо, братец, очень кстати, а то у меня сегодня с утра ни маковой росинки во рту не было! Пригласи в канцелярию на чай прапорщика Никифорова и налей еще один стакан! – приказал Милявский.

– Сергей Антонович, кровать с ширмой для вас готова! Кровати взводных Иванова, моя и Николаенко, расположены рядом с вами, – входя в помещение, по-военному четко отрапортовал Никифоров.

– Благодарю вас, Иван Андреевич, присаживайтесь чай пить, я ординарцу приказал принести еще один стакан! – приглашая подчиненного, произнес поручик.

– Не откажусь, сам хотел присесть и попить чаю, да вот все дела мешают! – откликнулся Никифоров.

Через минуту, ординарец принес еще один граненый стакан с божественным напитком. Теперь два военнослужащих сидели в канцелярии и неторопливо пили свежезаваренный крутой черный чай с сухарями. Закрывая глаза от наслаждения, каждый из них думал о своем. Ротный размышлял, как построить службу на новом месте и обустроить быт солдат, а прапорщик, как напишет очередное письмо своей девушке. К вечеру рота поручика Милявского полностью обустроилась в казарме. Структура здания с толстыми кирпичными стенами и узкими бойницами была удивительно грамотно построена. Одноэтажное строение с плоской бетонированной крышей больше напоминало защитное сооружение, чем казарму. На крыше была оборудована пулеметная позиция. Для защиты расчета вокруг пулеметной турели лежали мешки с песком в рост человека. Это надежно защищало от пуль и осколков. Большей частью такие расчеты на крышах нужны были для отражения атак авиации.